Сергей Шведов - Война Войной, А Деткам -- Кашу

• Название: Война Войной, А Деткам -- Кашу
• Автор: Сергей Шведов
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Светик, у него были наколки типа фашисткой свастики или стрел СС? — спросил Павел.

— Видела, дядь Паш! — подняла руку, как школьница в классе, девчонка. — Меж грудей у него трызуб, на правой руке выколото "москалив на ножи", на левой — "москаляку ни гиляку", а над… — девчонка замялась.

— На паху, — подсказал Павел.

— Ага, на паху у него татуировка "Рижь русню", а на пузе — нож с капающей кровью.

Вываленные в грязи бабы-солдатки не с ужасом, не с жалостью, а с ревнивой ненавистью выставились на угловатую девчонку-подростка:

— Сука!.. Шалава малолетняя… Сама ему подставила, а винит капитана.

— Держи пистолет, дитё, — сказал генерал. — Осторожно, он взведён. Тебе только курок нажать, если полезут.

— Отдайте его мне, дяденьки, — подскочил паренёк с четырьмя карабинами на плечах. — Я Светку жалею и никому её в обиду не отдам. Любую из тёток пристрелю за неё.

— Ну, тогда, Димон, сложи их карабины у двери и оставайся у бункера за часового.

Солдатки не утихли, а донимали девочку чисто бабским срачем:

— Стервь от рождения!.. Подстилка малолетняя!.. Подставлялка!

— Отставить!

Генерал вытянул правую руку на уровне плеча и заорал на баб в военном и на окровавленную красотку в грязной ночной рубашке:

— Личный состав, общее построение! Ровняйсь! Смирно!

— А кто ты тут нам?

— Вот она вам скажет, когда морду от крови отмоет, — показал он на красатулю, которая утирала рукавом ночной рубашки кровь, бегущую с губ по подбородку.

Четыре солдатки вытянулись в струнку в строю.

— Чо, тётка Манька, теперь щербиной будешь скалиться? — дерзко крикнула девчонка Светка.

Генерал увидел, что выбил красотке пару зубов.

— Я командир 226 бригады войск противокосмической обороны Росфедерации. Объявляю устный приказ о вашей демобилизации. Документально оформим всё потом. Вы теперь не военнослужащие, а простые беженки.

— Ты нам никто, мы в личном подчинении у капитана Кабанюка.

— Кабанюк арестован и под стражей.

— Да мы этого стражника сопливого!

— Приказываю всем раздеться! Исполнять!

— Догола?

— Снять верхнюю одежду, то есть военную форму.

— При тебе не можем, командир. Стесняемся.

— Я отворачиваться не стану.

— У нас нет стиральных порошков. На белье остались менструальные пятна.

— Какая менструация, вы же все беременные на сносях? Вам всем скоро рожать.

— Старые пятна.

— Ладно, идите в расположение вашей части, только не строем, а вразброд, мойтесь и переодевайтесь там в гражданскую одежду.

— А у кого нет гражданки?

— Хоть мешок вместо юбки напяльте, но чтобы телеобъективы на вражеских спутниках фиксировали только мирное население на острове. Разойдись!

Бабы побрели к деревянной землянке.

— Кто у вас командир отделения? — остановил их генерал.

— Манька, старший унтер-офицер. Которой ты зубы вышиб.

— Старший унтер-офицер Манька!

— Марыля, — прошепелявила красотка сквозь выбитые зубы.

— Ваше оружие у мальчика забрать, сложить в ящики и запереть в оружейке! — приказал генерал. — На всё даю пятнадцать минут! Приду и проверю.

— Зря ты их с оружием отпустил, Петька. Бабы народ опасный, что тот шакалюга, о котором ты рассказывал. Исподтишка глотку перегрызут.

— За что ты их так безжалостно костеришь?

— А ты за что с ними цацкаешься?

— Они рожают детей, вот за это.

— Если бы не мужики, такие курвы век бы не рожали, а жили бы лесбухами. Мужик в доме для них — генератор мусора. У двух лесбух в доме всегда образцовая чистота. Или бы за геев замуж выходили. Те тоже чистюли. В очко бы их пёрли. Только не у каждого пидараса на бабу поднимется.

— Ладно тебе злиться на этих дур, Павло. Они просто тупые.

— Злые.

— На войне все злые.

— Я одну такую удавил в Тамбове. И этих бы не пожалел. Жопы отъели, а у деток рёбра, как стиральная доска.

— Всё. Пошли к плоту Артёмку искать.

* * *

Детская землянка ещё не просохла после взрыва в протоке. Худые ребятишки шлёпали босиком по грязи, а некоторые лепили из болотного ила замки со стенами и башенками.

— Бабка, почему они у тебя такие худые? — спросил генерал Петька.

— Марьяновна я по батюшке, ещё не бабка. А может, и бабка, если детки мои в Калинковичах ещё живы. Худые потому, что капитан Кабанюк их на довольствие не ставит. В первую очередь паёк для военнослужащих девок и чуток для меня, вольнонаёмной.

— А почему такие обношенные и грязные?

— Не успеваю я, сынки, их доглядать. Я же вольнонаёмная, в первую очередь обстирываю баб-солдаток и двух мужиков-офицеров. А Светочка-девочка одна с малышнёй не управится

— Сколько всего деток?

— Шашнадцать, но трое уже на подросте, а Светка с Димой вообще почти взрослые.

— Марьяновна, у тебя вода в казане кипит для стирки?

— Нет, сынки, хочу деткам снытки с крапивой и щавельком наварить.

— Снытки с крапивой, говоришь? Ну и вари, а мы сейчас вернёмся. За мной, Павло.

— Ты куда? Нам же Артёмку отыскать надо.

— Потом. Сначала детей накормим.

* * *

Павел с Петром вошли в землянку-казарму для личного состава.

— Стучаться надо, тут женщины! — ойкнула самая писклявая, прикрываясь застиранной до серости штопаной простынёй.

— Почему не выполнили мой приказ, не переоделись в гражданку?

— Так не успели ещё, начальничек! Переодеваемся.

— Дайте мне мешок… Я сказал — большой мешок. Павло, успокой их, пока я делом заниматься буду. Только без синяков и фонарей под глазами, ладно?.. Ага, вот у них наша рыба с плота. Вот мой вещмешок. Спиртягу, конечно, Кабанюку отдали, а то и себе припрятали.

— Нет, вот ещё осталось, — протянула ему пискля фляжку в чехле.

— Где мои сухари и гречка?

Обозлённые бабы на его вопрос только презрительно отвернулись.

— Ладно, суки, найду.

Генерал Петька выгребал из шкафов и тумбочек всё подряд — упаковки галет, сухарей, сахара, конфет, сгущёнки, манной крупы и риса, а Павел тем временем одну за другой укладывал скалящихся, царапающихся фурий разбитыми мордами на пол.

— Наше не бери! Что мы жрать-то будем?

— Снытку будете варить с щавельком и крапивкой, как Марьяновна деткам варит.

— Петька, гля-ка! — присвистнул Павел. — Они и моего сома оприходовали — на балык сушить повесили под потолок.

— А ну, сучары, ещё один мешок мне! И почему у вас полевая кухня в землянке стоит?

— Для отопления зимой.

Павел приподнял крышку котла.

— Запах духовитый… Что в котле?

— Гречка с тушёнкой.

Генерал откинул брезентовый полог кладовки.

— А это кто за занавеской прячется?

— Мы тут прибираемся у тётенек каждый день, — поднялись с пола девочка и мальчик лет девяти-десяти.

— Молодцы, — чисто прибираете! А стирает на них Марьяновна?

— Марьяновна.

— А вы убираете за тётеньками, хорошо… Сухо тут, уютненько даже… Тебя, мальчик, как зовут?

— Тишка.

— Тихон, ты знаешь кто я?

— Слышал уже — генерал.

— Тогда выполняй мой приказ. Бери с собой свою подружку-прибиральщицу…

— Варька её зовут.

— Скажите Марьяновне, чтобы немедленно перевела сюда всех детей до единого. Теперь они тут будут жить.

— А нас куда? — презрительно скривилась щербатая красотка.

— Вам в детской землянке на низком берегу самое место.

— Там сыро и грязно. Яма под дырявой крышей.

— Для таких жаб самое место.

— Ты здесь не командуй! У нас свой командир есть — Манька.

— Собирайте ваши бэхи, шмотки и монатки, как вы их называете по-блатяцки. Матрасы, одеяла, простыни и подушки оставить. Ну, живее! А то мы с Павлом всё ваше бабское богатство наружу выкинем. Где замок от оружейки?.. Ох, ты же глянь! Даже снайперская винтовка… Запираю оружие, продукты и вашу военную форму в оружейную комнату. Ключ отдам Марьяновне. Она у нас пока завхоз. А вы теперь просто гражданские бабёнки.

— Марш в яму, жабы! — шумнул на них Павло.

Четыре бабы в платках и заношенных тряпках засеменили вниз по склону к детской землянке с узлами за спиной, как настоящие беженки. А навстречу им Марьяновна вела ребятню.

* * *

— Марьяновна, в этих завязанных мешках еда только для детей. Проследите, чтобы никто из взрослых бабищ и кусочка не взял. Вас я моим приказом назначаю воспитателем.

— Баб же тоже кормить надо.

— Павло им мешок перловки отнесёт. Пусть посидят на диете.

— А они меня не побьют?

Павел как взбеленился:

— Я их сам побью. Ты больше не обстирываешь и не обшиваешь этих стервей, а следишь только за детьми. Ясно? Так тебе генерал приказал.

— Ой, сынки, боюсь. Бабы эти лютые.