Ольга Хожевец - Пламя на воде

• Название: Пламя на воде
• Автор: Ольга Хожевец
• Жанр: Фэнтези

Небольшую деревушку в провинции атакует нечисть. Уничтожает нападающих тварей постоялец местной таверны по прозвищу Барс. Выясняется, что он - рыцарь магического ордена, профессионально борющегося с нечистью. В деревне рыцарь задержался нарочно, в ожидании прорыва, проявление которого может чувствовать заранее.    Отношение к ордену неоднозначное. На государственном уровне существование магии и нечисти отрицается. В народе считают, что рыцари сами приносят беду.    Ликвидировав прорыв, Барс покидает деревню и направляется в замок ордена. До цели несколько недель пути. В одном из городков по дороге рыцаря арестовывают, приняв за разбойника. Обвинение быстро снимается, однако прямо в помещении суда Барса похищают и везут в неизвестном направлении. Рыцарю удается вырваться, но все исполнители похищения мертвы, узнать о заказчиках не у кого. Обратившись к адепту ордена в ближайшем городе, Барс инициирует расследование.       Параллельно происходит действие в королевском дворце. Юная принцесса Алина, девочка книжная и романтичная, влюбляется в гвардейца. Желая обеспечить ему победу на турнире, она интригует, перекраивая турнирную сетку. Гвардеец узнает об этом. Его честь задета. После неприятной сцены гвардеец уезжает, оставляя Алину в расстроенных чувствах...

---

   Идею своевременного падения в обморок Алина рассмотрела, но отвергла. Хотя в романах героини в обморок падали регулярно, но с самой Алиной такого пока не случалось, и она сомневалась, что сумеет сделать это достаточно достоверно. Кроме того, подобные проявления слабости всегда казались Алине чем-то недостойным. Проще всего, наверное, было бы завести с гвардейцем разговор на какую-нибудь общую тему (перечень тем принцесса предусмотрела заранее), но для этого он должен был проявить инициативу. Дело осложнялось тем, что дворцовый устав в общем-то запрещал гвардейцам разговаривать на посту, хотя это правило часто нарушалось.

   Решение Алины было простым, но, на ее взгляд, сработать должно было непременно. Она вооружилась книгой - одной из своих любимых - и стала прогуливаться по коридору, кольцом окружавшему Большой Зал, всякий раз проходя мимо гвардейского поста. На ходу она не отрывала глаз от книги, выражение лица сохраняла, как уже было сказано, одухотворенно-задумчивое, порой поднимала глаза к потолку или начинала покусывать губки. Алина полагала, что зрелище столь увлеченно читающей принцессы неизбежно возбудит любопытство гвардейца и он, как минимум, обязательно спросит, что же она читает; развивать же литературную тему Алина могла почти до бесконечности.

   Однако первые два прохода успеха не принесли. На третьем Алина оторвала глаза от книги и бросила на офицера задумчивый, как бы случайный взгляд. Он действительно смотрел на нее с интересом, но заговаривать не торопился. А уже на следующем проходе произошло нечто, Алиной не предусмотренное - она действительно зачиталась. Открытая наугад на середине любимая книга сыграла с принцессой плохую шутку, завладев ее вниманием. Для сегодняшней ``прогулки'` Алина специально надела бальные туфли, имевшие непривычную для нее высоту каблука, и в самый неподходящий момент - как раз в поле зрения гвардейцев - ее каблук зацепился за складку, образовавшуюся на ковровой дорожке. То, что произошло дальше, было настоящей катастрофой. Еще когда Алина обдумывала вариант ``обморока'`, она представляла себе, как, изящно покачнувшись, падает спиной прямо на подставленные с готовностью руки офицера, как откидывает голову, открывая длинную тонкую шею, как расслабленно обвисают ее руки. Теперь же она просто рухнула лицом вперед, пропахав и сбив ковровую дорожку; книга со звонким хлопком отлетела к стене, с ноги свалилась туфля. Старательно сооруженная прическа рассыпалась, локоны упали на лоб, закрывая глаза; принцесса пребольно ударилась локтями и коленями, и в довершение всего, как последний аккорд свершившейся катастрофы, ее юбки задрались, обнажая не самую приличную часть тела. В книгах, которые любила читать Алина, такого с героинями никогда не происходило.

   Подобного позора Алина еще не переживала. От горькой обиды лицо ее скривилось, на глаза навернулись и уже потекли по щекам слезы. Сидя на полу, она шмыгала носом и со злостью одергивала юбки, когда со всех сторон к ней потянулись услужливые руки, предлагающие помощь и поддержку. И подумать только, что среди них были и руки того, чье внимание она так стремилась привлечь! Алина огляделась, увидела участливые лица, губы, произносящие какие-то бессмысленные вопросы и слова сочувствия, и вдруг, неожиданно для себя самой, закричала тонким, отвратительно истеричным голосом:

   - Уйдите от меня все! Не трогайте меня! Убирайтесь все, убирайтесь, видеть вас не могу!

   Вечером Алина долго и безутешно рыдала у себя в спальне, повалившись ничком на широкую кровать под роскошным балдахином. Она, всю жизнь так гордившаяся тем, что никогда не плачет, вытирала рукавом ночной сорочки покрасневшие, как у кролика, глаза, хлюпала носом, глотала слезы и снова и снова заходилась в судорожных рыданиях. А на следующий день, когда она смогла наконец-то привести свое лицо в относительный порядок и выйти прогуляться в зимнюю оранжерею, к ней подошел высокий золотоволосый гвардеец.

   - Лейтенант Клавдий Мор, Королевский гвардейский полк, - представился офицер. - Добрый день, Ваше высочество. Как Вы чувствуете себя сегодня?

   Лицо Алины стало пунцовым.

   - Хорошо, спасибо, - ответила она и попыталась обойти гвардейца, направляясь к выходу из оранжереи. Однако офицер пошел рядом.

   - Вы позволите немного рассказать Вам об орхидеях, Ваше высочество? - Спросил он. - Мой отец весьма серьезно увлекается этими удивительными цветами, и я научился разбираться в них с детства. Зимний сад в нашем поместье, конечно, не чета Вашему, тем не менее некоторые интересные сорта есть и у нас. Позвольте обратить Ваше внимание на этот вот цветок. Не правда ли, он свеж, как раннее летнее утро? А посмотрите, какая изящная форма лепестков. Что Вы о нем думаете, Ваше высочество?

- 3 -

   Барс растянулся прямо в одежде на покрытом галькой дне крошечной речушки, почти ручейка, выставив из ледяной, весело журчащей воды только лицо. Рыцарь наслаждался. От пронзительного холода зубы уже выбивали мелкую дробь, ломило все тело, и все равно это было невыразимо приятно. Прошло три дня с тех пор, как его засунули в ящик-гроб, и чуть менее часа с тех пор, как он оттуда выбрался.

   Вышло так, что похитители перехитрили самих себя. Понадеявшись на ящик, они не проверяли состояние веревок, и Барсу в конце концов удалось-таки их ослабить. Положительную роль сыграло даже то дополнительное унижение, которое вначале более всего выводило Барса из себя: за три дня его не выпустили из ящика ни разу, в том числе и по нужде. Отмокшие со временем веревки стало легче растягивать; правда, рыцарь чуть не задохнулся в спертом и провонявшем мочой пространстве ящика. Наверное, он смог бы освободиться и раньше, если бы не проводил почти половину времени в забытьи. Иногда Барс всерьез задумывался, в самом ли деле его хотят довезти до цели живым или просто изобрели такой особенно изощренный способ убийства. Он не знал, сколько времени должна была занять дорога, но отчетливо сознавал, что на третий день его силы были уже совершенно на исходе. И уж во всяком случае рук, по крайней мере кистей, он лишился бы точно. Он и так их едва не лишился: даже сейчас, столько времени спустя, кисти были совершенно черными.

   И все же еще в ящике Барсу удалось восстановить чувствительность пальцев в степени, достаточной для некоторых простейших заклинаний. Помогли, очевидно, те упражнения, которые он сам считал бесполезными и, тем не менее, делал постоянно, все время, которое находился в сознании. Скорчившись в три погибели, Барс сполз в нижнюю часть ящика, оказавшись вне поля зрения из окошка, и стал ждать. Момент, когда окошко наконец открылось, он едва не пропустил, снова впав в забытье; к счастью, дуновение свежего воздуха привело его в чувство.

   Барс не надеялся поразить похитителя вслепую, через отверстие, однако был шанс ошеломить его, возможно, ослепить, если тот будет достаточно неосторожен и приблизит к окошку лицо. Все, чего рыцарь добивался - это чтобы отверстие некоторое время оставалось открытым; он мог попробовать разбить ящик, но для этого ему жизненно необходим был приток свежего воздуха. Однако все оказалось еще проще.

   - Ох, елки, - ошарашенно пробормотал похититель, не обнаружив рыцаря в ящике. Он засунул в отверстие руку, пошарил там, снова повторил:

   - Ох, елки!

   И Барс услышал звук открывающихся засовов.

   Послышался топот копыт, раздался голос второго похитителя:

   - Ну, что у тебя там еще?

   - Его здесь нет! - Совершенно обалдевшим голосом сообщил первый.

   - Не открывай, придурок! - Заорал второй. - Что ты делаешь!

   Но было поздно. Как только крышка с легким щелчком отошла, Барс распрямился, как пружина, выталкивая свое тело из ящика. Ему удалось всего лишь неуклюже перевалиться через край, но одновременно он сделал простое движение пальцами, выпуская подряд несколько огненных шаров.

   Огненный шар, против большинства видов нечисти совершенно неэффективный, против человека сработал безотказно. Первый похититель повалился навзничь с прожженной, дымящейся дырой в груди. Второй имел шанс сбежать, если бы сразу развернул лошадь. Вместо этого он двинулся на Барса, занося для удара меч; один сгусток пламени ударил его в бедро, заставив потерять равновесие, второй попал прямо в лицо.

   Ящик, в котором везли рыцаря, стоял на телеге, со всех сторон окруженный плетеными клетками с живыми курами. Плотная, грубая дерюга была сейчас откинута в сторону; вероятно, ею в дороге накрывали ящик. Пузатая флегматичная лошаденка неодобрительно косила на Барса глазом, но стояла спокойно. Лошадь второго похитителя, к сожалению, ускакала.

   В телеге Барс обнаружил завернутыми в холстину некоторые свои вещи. Сапоги были очень кстати, но более всего он обрадовался кинжалам. Рыцарь немного сожалел, что пришлось убить обоих похитителей: сейчас он охотно задал бы им несколько вопросов. Ни их одежда, ни оружие ничего определенного Барсу не сказали. Скорее всего, это были обычные наемники, за деньги выполнявшие чей-то заказ. Впрочем, расспросить можно было еще судебного пристава в Сантии.