Марина Ли - Сказочница

• Название: Сказочница
• Автор: Марина Ли
• Жанр: Любовно-фантастические романы

---

Женщины грустно вздохнули и Арфина, самая молодая из местных, произнесла уже в восьмой раз за вечер:

— Вот же мужики! Заразы! Одни неприятности от них! И с того света нас достают!

Арфине было сложнее всех, в отличии от остальных жительниц деревни, женщин жизнью умудренных и о коварстве сильной половины человечества знающих не по наслышке, эта двадцатилетняя красавица в лагерь мужчин отправила не мужа, но жениха. Обожаемого, любимого и любящего, между прочим. Однако женская солидарность — штука страшная. Поэтому и страдала теперь невеста и от того, что жених оказался таким слабовольным, и ушел, когда она его прогнала, и от того, что она пошла на поводу у остальных женщин деревни и не отправилась вслед за Диосом. А тот звал! Ох, как он звал! Воспоминания о прощальном вечере до сих пор отзывались сладкой мукой во всем теле, а прошло ведь уже больше месяца… А точнее, один месяц, две недели и четыре дня.

А ведь как мило все начиналось!

Близился двадцатый день рождения Арфины. И к этому дню готовились тщательно. В доме именинницы шилось полупрозрачное голубое свадебное платье, в доме Диоса были куплены красивые брачные браслеты, белые, с черными рыбками по краю, в знак того, что семья будущего мужа занималась рыболовецким промыслом. В доме старосты брачные браслеты никто не покупал, они были куплены давно, еще в тот день, когда Арфина появилась на свет.

Грустную историю Вишня слушала с замиранием сердца и все примеряла на себя печальную роль несостоявшейся невесты.

В пятое весеннее утро у калитки, обсаженной шиповником, сошлись два молодых человека с почти одинаковыми коробочками в руках. Арфина испуганно ахнула и убежала за матерью. Пришедшая на шум Астра была категорична:

— Да плевала я на то, о чем мой покойный муженек с твоим батюшкой договаривался, — скривив презрительно губы, произнесла женщина. — Он со мной не советовался, желаниями дочери не интересовался, так что ступай, сынок, домой. И пусть староста своему сыну невесту в другом месте поищет.

И в деревне начались военные действия. Сначала, староста отказался проводить свадебный обряд. Не буду, говорит, хоть режьте. Либо Арфина берет браслет у его, старосты, сына, либо до скончания века ей в девках сидеть! И жене своей запретил услугами Астры, единственной на всю округу кружевницы, пользоваться.

— А что ж вы к храмовнику не пошли? — изумилась Вишня.

— Так нет у нас храмовника-то, — Арфина из хлебного мякиша шарик двумя пальцами скатала и щелчком его воробью, снующему у скамейки бросила. — А официальное приглашение мэтру Киносу послать только староста имеет право…

Грустно. Но дальше, как оказалось, было еще грустнее.

Отец Диоса, и дядья его, и братья, конечно, были на стороне родственника. С одной стороны. А с другой, как-то некрасиво получается. Это что ж, выходит, что они, достопочтимое семейство рыбаков, вековые традиции нарушают. Повелось же так давно и верно, столетиями проверено, как глава семьи порешил, так тому и быть. И неважно, жив ли этот глава или помер давно. А потому на всякий случай всем своим женщинам велели родственники Диоса дом Астры обходить стороной.

Женская половина деревни подумала-подумала и решила: да, сколько ж можно над долей бабской измываться!? Сколько ж они кровушки нашей попили, сколько нервов попортили?.. Где ж это видано! В наш просвещенный век девку силком замуж выдают! (Тут Вишня смущенно закашлялась и неловко на месте заерзала. А еще захотелось рот двумя руками зажать, чтобы о своей печальной судьбе не поведать).

Короче, слушать мужниных приказов женщины Малых градов не стали, а для начала объявили «забастовку скрещенных ног».

— Это как? — полюбопытствовала Вишня, запихивая в рот пирожок с черничным вареньем.

— А так, что когда… — начала было Розетта, но подавилась словом, поймав на себе грозный Миленин взгляд, и продолжила уже совершенно не так, как собиралась:

— Впрочем, ты все равно не поймешь!

Так что тему скрещенных ног замяли, хоть Вишня и решила расспросить потом подробно обо всем Арфину, не зря же она во время рассказа ей, Вишне, активно подмигивала и всяческие заговорщицкие сигналы подавала.

— А дальше-то что?

— А дальше разозлились наши мужики, — грустно улыбаясь, продолжила рассказ Милена. — С забастовкой знаешь, какой кисель получился… Тут не в сути дело, а в принципе. Обиделись мужики, что мы их таких хороших, таких сильных, таких добытчиков и защитников по боку пустили… Не знаю, с кого началось, но сначала они по дому перестали дела делать, потом семью кормить бросили. Мол, раз вы такие умные, то сами и кормитесь и вообще…

Милена нахмурилась и Вишне показалось, что женщина с трудом сдерживает слезы.

— Обида — она, как камень, который с горы катится. Уж если покатился, то не остановишь. Они денег не приносят — мы и без них заработаем. Они гвоздь в стену вбить не могут — мы сами вобьем.

Короче, день за днем, разругались — разъехались. Они нам деревню оставили, сказали, пропадите вы пропадом, вместе с вашими истериками, дуры, а сами в старый шахтерский лагерь уехали… Сыновья — те-то нас еще навещают иногда, а остальные…

Милена замолчала, Арфина вздохнула и злую слезу со щеки убрала.

— Так и живем.

— Но ведь хорошо живете-то… — Вишня искренне не видела причин для грусти.

Деревенька выглядела на удивление уютной и ухоженной и женщины, пока не начали вспоминать, ничем не походили на страдалиц.

— Хорошо-то хорошо, а с другой стороны… — Розетта махнула рукой и посмотрела на закат. — Пропади оно все пропадом.

Вот тут-то Вишнин самогон и пригодился.

***

Вечерело, закат щедрой рукой топил окружающий мир в прохладном молоке тумана, дорога ползла рыжеватой змеей, а Кай пытался не заснуть в седле, потому что транспортное средство не двигалось, а только симулировало движение. Усталость давила на плечи, на позвоночник и на то, чем позвоночник заканчивается. Все-таки целый день в седле — не самое лучшее времяпровождение.

Деревня вынырнула из сумерек неожиданно, когда Наследник уже начал прикидывать, где бы бросить на ночлег свои оголодавшие кости. Настроение улучшилось кардинально, и у представившего себе кувшин молока и ломоть свежего хлеба Кая, и у почуявшего домашнее тепло транспортного средства.

Первый же дом деревни принес разочарование: он был пуст. Вторая, третья и четвертая избы так же порадовали усталого путника висящими на дверях замками.

— Да что ж за невезуха такая! — возмутился молодой человек, рассматривая аккуратные, совершенно сказочные в полумраке вечера домики. — Где все люди?

Кай пересек центральную площадь, украшенную традиционно открытыми воротами и свернул на одну из улиц, привлеченный далеким женским смехом. Женский смех — это хорошо. Это уютно и тепло. И сытно, наверное.

В доме, стоящем почти на самом краю деревни кипело веселье. Кто-то смеялся, кто-то звенящим в темноте голосом рассказывал о том, как правильнее всего закатывать малиновое варенье, кто-то пел балладу о печальной судьбе молодой девушки, решившей окончить жизнь в бурных водах холодной реки, только бы не выходить замуж за нелюбимого. После нескольких куплетов мучительных терзаний и душераздирающих прощаний, несчастная, к облегчению Наследника, наконец, сиганула с обрыва, и песня закончилась исключительно заунывным куплетом:

— А над шумной водой

Над гремучей рекой,

Как холодный дурман,

Расползался туман.

Стоит отметить, что последние слова песни женщины пели уже хором. Они синхронно подперли руками головы и прикрыли глаза. Видимо, это поза усиливала трагичность момента, потому что, когда последняя нота отзвучала и тишина, наконец, опустилась на деревню, послышался приятный грудной женский голос:

— Девочки, а там еще остался нектар?

— Остался… — послышался звук отвинчивающейся пробки, бульканье и воздух наполнился непередаваемым, незабываемым, исключительно знакомым ароматом.

Кай задохнулся от возмущения, широким жестом распахнул калитку и, шагнув с темноты дороги на освещенный фонариками дворик, грозно произнес:

— Где она?

И от досады сжатым кулаком правой руки ударил по раскрытой левой ладони, когда в ответ на его вопрос раздался дружный женский визг.

— Черт!!! — зарычал Наследник и интуитивно шагнул назад, скрываясь в тени остро пахнущих сиренью кустов. И уже оттуда предпринял попытку реабилитироваться:

— Дамы, прошу прощения, я никого не хотел напугать… Я просто услышал голоса и остановился.

— Мужики! Заразы! Одни неприятности от них, — девушка, произнесшая эти слова, была молода, красива и очаровательно пьяна.

— Еще раз покорно прошу меня простить… — начал было Кай, но был решительно перебит миловидной женщиной, сидящей во главе стола: