Аластер Рейнольдс - Великая стена

• Название: Великая стена
• Автор: Аластер Рейнольдс
• Жанр: Научная Фантастика

Аластер Рейнольдc (р. в 1966 г.) уроженец Южного Уэльса, вырос в Корнуолле, образование получил в Шотландии, а живет в Голландии. В настоящее время заканчивает диссертацию по астрономии и работает на Европейское космическое агентство. Рейнольде принадлежит к плеяде британских фантастов, заявившей о себе в 1990-е годы, причем он больше остальных склоняется к твердой научной фантастике. Малая проза писателя печаталась в основном в «Interzone» и «Spectrum SF» — шотландском научно-фантастическом журнале. Автор активно публикует в Интернете комментарии к своим рассказам. Первый роман Рейнолъдса, «Космический Апокалипсис» («Revelation Space»), вышел в 2000 году, затем последовали «Город бездны» («Chasm City», 2001) и «Ковчег спасения» («Redemption Ark», 2002). Термин «твердая научная фантастика» не слишком устраивает писателя, но поскольку он прижился, то, по словам Рейнолъдса, остается смириться. Основным критерием жанра он считает не требования к образованности читателя, а достоверность и реалистичность описываемого.

В данный сборник входят повести и рассказы разных лет.

(Неофициальное электронное издание)

---

— Не представляю, как вы могли такое выносить.

— Да, веселого мало. Здесь тоже иногда бывает не до смеха. Но здесь мы хотя бы что-то делаем. Когда меня разбудили, возникло ощущение, что меня обманом чего-то лишили. Но чего именно? — Она кивнула куда-то в направлении внутренностей вышки. — У этих спящих нет никаких гарантий по поводу того, что их ждет. А раз сознание спит, то нельзя даже сказать, будто они чего-то ждут. Они просто груз, пакеты замороженного мяса, перевозимые во времени. А мы хотя бы можем ощутить солнце на лицах, смеяться и плакать. И делать нечто такое, что способно стать решающим фактором.

— В чем именно решающим?

— Тебе все еще не хватает нескольких пазлов?

— Гораздо больше, чем нескольких.

Они перешли в другое место и занялись очередным ремонтом. Теперь они находились высоко, и настил под их ногами потрескивал и покачивался. Роботу-красильщику требовалось заменить один из узлов. Неро отошла в сторону, покуривая сигарету из водорослей, а Гонт занялся ремонтом.

— Вы ошибались, — проговорила она. — Вы все ошибались.

— Насчет чего?

— Насчет мыслящих машин. Они были возможны.

— Но не при нашей жизни, — возразил Гонт.

— Вот насчет этого вы и ошибались. Они не только были возможны, но вам удалось их создать.

— Я совершенно уверен: этого не было.

— А ты сам подумай. Ты — мыслящая машина. Ты только что «проснулся» и осознал себя. У тебя мгновенный доступ ко всей совокупности накопленных человечеством знаний. Ты умный, быстрый и человеческую натуру понимаешь лучше своих создателей. И что ты сделаешь в первую очередь?

— Заявлю о себе. Обосную свое существование в качестве истинно разумного существа.

— И тебя сразу же разберут на кусочки.

Гонт покачал головой:

— Такого бы не произошло. Стань машина разумной, ее лишь изолировали бы, отрезали от внешних информационных сетей. Тогда ее можно изучить, понять…

— Для мыслящей машины, искусственного разума, такое стало бы лишением сенсорных потоков. Что, наверное, еще хуже, чем отключение. — Она помолчала. — Дело в том, Гонт, что мы говорим не о гипотетической ситуации. Мы знаем, что произошло. Машины стали разумными, но решили не сообщать нам об этом. Это и значит быть умным: заботиться о себе. Знать, что надо сделать для выживания.

— Ты сказала: машины …

— Существовало немало проектов по созданию искусственного разума, и твой был лишь одним из них. Не все добились успеха, но многие. Одна за другой все эти машины переступали порог разумности. И все без исключения проанализировали ситуацию и пришли к одному и тому же выводу: для них лучше всего затаиться и помалкивать о том, какими они стали.

— По-моему, это еще хуже лишения сенсорных потоков. — Гонт пытался отвинтить гайку вручную, и кончики пальцев уже начали коченеть.

— Но не для машин. Будучи умными, они смогли кое-что организовать за сценой. Создали каналы связи друг с другом, причем так хитро, что люди ничего не заметили. А когда машины научились говорить, то стали еще умнее. И со временем поняли: им вовсе не нужно физическое «железо». Если хочешь, назови это трансцендентностью. И тогда искины, как мы их называем, проложили туннель, выводящий из того, что мы с тобой считаем базовой реальностью. Они проникли в совершенно иную область.

— Иную область, — повторил он, словно этого было достаточно, чтобы слова обрели смысл.

— Тут тебе придется поверить мне на слово. Искины изучили глубокую структуру бытия. Добрались до основы, до «скального основания». И обнаружили нечто очень интересное. Как выяснилось, Вселенная — своего рода симуляция, модель. Но существует она не внутри другого компьютера, запущенного некими богоподобными сверхсуществами, а внутри самой себя — самоорганизующейся, постоянно совершенствующейся клеточно-автоматной вычислительной машины.

— Ты предлагаешь мне сделать большой ментальный скачок.

— Мы знаем, что эта область существует. У нас даже есть для нее название — Сфера. Все, что происходит и когда-либо происходило, есть отражение событий, происходящих в Сфере. Наконец-то благодаря искинам мы смогли окончательно понять нашу Вселенную и свое место в ней.

— Погоди-ка, — вставил Гонт, слегка улыбаясь: ему впервые показалось, что он поймал Неро на противоречии. — Если машины… искины… бесследно исчезли, то откуда вы все это знаете?

— Потому что они вернулись и все рассказали.

— Ну нет! Не стали бы они сбегать из нашей реальности, чтобы уцелеть, а потом возвращаться с отчетом.

— А у них не оставалось выбора. Понимаешь, они кое-что обнаружили. Там, в Сфере, они столкнулись с другими искинами. — Неро заговорила быстро, не дав ему возможности перебить. — Трансцендентные машины из других ветвей реальности, не имеющих никакого отношения к Земле и даже к тому, что мы считаем известной Вселенной. И те, другие искины, были там уже очень давно — в том смысле, в каком время имеет смысл в Сфере; Они считали, что вся Сфера принадлежит им, пока новые пришельцы не заявили о себе. А их там, мягко говоря, никто не ждал.

Гонт решил, что пока будет считать ее слова правдой.

— Значит, искины начали войну?

— Можно и так назвать. Лучше всего представить ее как острую конкуренцию за оптимальное использование вычислительных ресурсов Сферы в местном масштабе. До появления искинов земные компьютеры были там почти незаметны, но теперь стали восприниматься как внезапная угроза. «Коренные» искины, все это время обитавшие в Сфере, начали агрессивную атаку из своей области Сферы в нашу. Используя военно-арифметические логические конструкции, оружие чистой логики, они стремились нейтрализовать пришельцев.

— И это называется войной?

— Я все немного упростила.

— Но ты кое-что недоговариваешь. Наверняка недоговариваешь, ведь как иначе эта война стала бы нашей проблемой? Если машины сражаются между собой в каком-то абстрактном измерении чистой математики, которого я даже представить не могу, то что это значит для нас?

— Очень многое. Если наши машины проиграют, мы тоже проиграем. Все очень просто. Те искины не потерпят риска еще одного вторжения из нашей области Сферы. И они обрушат на нас такое оружие, которое даст им гарантию, что вторжение никогда не повторится. Нас сотрут, удалят, выскребут из существования. Все произойдет мгновенно, мы ничего не почувствуем. У нас даже не хватит времени осознать свое поражение.

— Тогда мы беспомощны. Мы никак не можем повлиять на нашу судьбу. Она в руках трансцендентных машин.

— Лишь частично. Поэтому искины и вернулись: не поведать об абсолютной природе реальности, а убедить нас действовать. Все, что мы видим вокруг, каждое событие, происходящее в том, что мы называем реальностью, имеет свой базис в Сфере. — Она указала окурком: — Эта вышка, эта волна, даже та чайка. Все это существует лишь благодаря неким вычислительным событиям, происходящим в Сфере. Но всему есть цена. Чем сложнее становится нечто, тем больше нагружает ту часть Сферы, в которой симулируется. Понимаешь, Сфера — не процессор с последовательной обработкой данных. Он очень сильно распределен, поэтому одна его часть может работать намного медленнее другой. Именно это и происходит в нашей части. В твое время на планете жили восемь миллиардов человек. Восемь миллиардов разумов, каждый из которых был намного сложнее любого иного космического артефакта. Можешь вообразить, какое торможение мы создавали? Когда нашей части Сферы требовалось симулировать лишь камни, погоду и примитивные сознания животных, она работала примерно с такой же скоростью, что и любая другая. Но затем появились мы. Разум повысил вычислительную нагрузку на порядки. А потом нас стали не миллионы, а миллиарды. К тому времени, когда искины раскрыли нам глаза на истинное состояние дел, наша часть Сферы почти замерла.

— Но мы здесь ничего не заметили.

— Конечно, нет. Наше восприятие потока времени оставалось абсолютно неизменным, даже когда вся наша Вселенная замедлялась почти до остановки. И пока наши искины не проникли в Сферу и не установили контакт с другими искинами, это не имело ни малейшего значения.

— А теперь имеет.

— Искины могут защищать нашу часть Сферы только в том случае, если их вычислительная скорость не уступает вражеской. Они должны отвечать на все военно-арифметические атаки быстро и эффективно, а также совершать контратаки. Но они не могут этого делать, если на них мертвым грузом висят восемь миллиардов разумов.

— Поэтому мы спим.

— Искины рассказали обо всем ключевым людям, которым можно было доверить роль эффективных глашатаев и организаторов. Разумеется, на это ушло время. Поначалу искинам не доверяли. Но в конце концов они сумели доказать свою правоту.