Вадим Юрятин - Последняя девочка

• Название: Последняя девочка
• Автор: Вадим Юрятин
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• ISBN: 978-5-00058-344-9

«…Я никакой не писатель, поэтому прости мне, мой читатель, возможные филологические огрехи. Ума не приложу, как к тебе попали эти записки, но раз уж ты их как-то раздобыл и читаешь сейчас, значит, ты смог пережить весь этот кошмар, значит, тебе повезло больше, чем мне и моим товарищам. Коли ты выжил, то, скорее всего, принадлежишь как раз к тем, кто всё это организовал…»

---

Плотник был трижды женат, однако все три женитьбы каждый раз заканчивались одинаково: скандал, поломанная мебель и развод. Он много где и кем работал. Трудно, наверное, найти сферу деятельности, в которой Плотник не пытался себя найти. По молодости он сначала помогал отцу, мастеря «деревянные костюмы» для людей, отошедших в мир иной. Потом, вроде как, попытался осуществить мечту и стать гитаристом в нашей местной рок-группе, для чего усердно осваивал ноты и ходил на репетиции. Однако звездой шоу-бизнеса он не стал, вернее сказать, не стал звездой в том, «довзрывном» мире.

Здесь же, у нас в Бункере, Плотник частенько устраивал мини-концерты, наполняя душный воздух подземелья звуками невесть как сохранённой гитары. Разумеется, это было, скорее, в первую нашу зиму. А ещё точнее, в первые месяцы нашего добровольного заточения в Бункере. Это было славное время, когда мы ещё верили в будущее, строили планы, вообще, всё время что-то строили. Короче говоря, это было ещё тогда, когда все юристы были живы.

Да, ещё Плотник переплыл Волгу, поднимался на Эльбрус, спускался на плоту по горным рекам, умел стрелять из гранатомёта, нырял на глубину 10 метров, побывал в реанимации после устроенной им как-то грандиозной драки, вступившись за честь какой-то девушки. Он умел глазом открывать бутылки с пивом (это такой очень вредный, недавно запрещённый КонСоюзом напиток).

Здесь у нас он, вроде бы, писал какие-то рассказы. Я видел мельком пару раз, как он что-то выводил своим корявым почерком в тетради вроде той, в которой я сейчас пишу сам. Но всякий раз, когда я пробовал заговорить с ним о его «творчестве», он отшучивался и замыкался в себе. Что ж, каждый имеет право на свою маленькую тайну.

А как он играл на гитаре! И какой совершенно очаровательный тенор был у Плотника! Его песни нельзя назвать выдающимися, но одну из них мы выучили наизусть и подпевали ему все хором: «Никто не придёт». Так что у Бункера был, можно сказать, свой гимн.

Несмотря на все свои плюсы, Плотник, в отличие от меня, был человеком, подверженным эмоциям. Я же к концу жизни стал жёстким реалистом, опирающимся исключительно на здравый смысл. По-моему, эта его мысль об «Исходе» была внезапной и совершенно необдуманной.

Недостаток времени и затаившаяся где-то внутри обида не позволяют мне посвятить этому человеку больше строчек в моём повествовании, а то бы я ещё много чего про него понаписал.

О «Проповеднике»

«Проповедник» появился недавно, чуть раньше, чем Девочка, но чуть позже, чем состоялся «Исход».

Как я уже писал выше, дорогие мои бородатые и зелёненькие читатели, после «Исхода» мы представляли собой маленькую, но сплочённую группу, лидер которой после непродолжительного периода сомнений в своих силах снова пришёл в себя и принял мужественное решение жить дальше. Хотя нас и осталось всего чуть больше десяти человек, но теперь в нашем коллективе царила абсолютная дисциплина. В Бункере остались только те, кто готов был идти до конца, кто понимал, зачем мы здесь, и почему нам надо выжить. А выжить нам надо было для того, чтобы продолжить род, сохранить человечество и заселить вновь пригодную для жизни планету новыми поколениями людей. Для этой цели нам и нужны были мальчик и девочка.

После «Исхода» у нас остался только один мальчик – сын Мясника по имени Макарка. Это был вихрастый, угловатый подросток. Я его в шутку стал называть «Последним Мальчиком». Вообще-то, он действительно был у нас последним ребёнком мужского пола, этот четырнадцатилетний парень с длинными руками-оглоблями и синими кругами под глазами. Особой красотой он не отличался, хотя я подозреваю, что пара лет жизни в подземном паркинге кого угодно сделает похожим на зомби. Но тут, наверное, стали сказываться и последствия радиации, которая медленно, но верно проникала внутрь Бункера сквозь плотные слои бетона. С одной стороны, это могло сказаться на потомстве, но с другой… Возможно, именно такой индивид и нужен был матери-природе для проведения своего селекционного эксперимента. Ведь мальчик выжил, когда все кругом умирали, и, в итоге, стал нашей надеждой на спасение. Было только одно маленькое «но»: для продолжения рода человеческого ему нужно было найти девочку. Новые реалии диктовали новую цель – поиск полового партнера для Макарки.

Мы снова возобновили практику вылазок за пределы Бункера. Вылазки стали проводиться каждый день. Мы начали прочёсывать окрестные дома и постепенно расширяли географию поисков. Однако вместо девочки мы сначала нашли Проповедника.

Он прятался в одном из подвалов вроде бы уже изученного нами ранее вдоль и поперёк дома. Это была старая панельная «шестнадцатиэтажка», которыми наш город застраивали в годы моего безоблачного детства. Проповедник представлял собой странное волосатое существо в лохмотьях, отдалённо напоминающих одеяние священника. Когда он понял, что мы его заметили, то выскочил навстречу и стал что-то быстро говорить, точнее, петь нечто церковнославянское из своей прошлой забытой жизни. Он часто-часто бубнил и крестился, чем привёл нас в некоторое смущение. Признаться, я думал, что всех священников уже давно съели. Сначала и его я предложил съесть за ненадобностью, но меня неожиданно стали отговаривать от этого Мясник с Электриком.

Смысла сохранять жизнь этому существу не было решительно никакого, однако я почему-то согласился. Конечно, с одной стороны, это был лишний «рот», но, с другой, мне было дико интересно узнать, как же он выжил. Добиться от него правды было совершенно невозможно. Он постоянно переходил на таинственный шёпот, всё время молился, задавал всякие идиотские вопросы, вроде «есть ли у нас икона старца Федора Михайловича, и видели ли мы звезду Полынь?». Через некоторое время я бросил попытки что-либо у него узнать и предоставил Проповедника, как мы его меж собой прозвали, самому себе.

В Бункере Проповедник развил бурную деятельность. Из железок и разного хлама он соорудил в углу некое подобие церкви. Сестра сказала мне, что от этого может быть толк, так что я ему не препятствовал. Хотя, какой может быть толк от бормотания бородатого человека перед грудой, сделанной непонятно из чего? Но я с сестрой не спорил. Кстати, Проповедник весьма уважал мою сестру и часто просил меня переспросить у неё что-либо, при этом напрямую заговорить с ней он не решался.

С некоторым стыдом вынужден признать, что я над ним немного издевался, язвил над этими его «мессами», верой в потустороннее. Разговаривая с ним, я часто принимал нарочито суровый вид и начинал говорить нечто псевдомифологическое. Наш дурачок внимал с серьёзным видом. Мало того, он даже что-то за мной записывал.

О счастливой жизни в Континентальном Союзе

Помню, как все радовались, когда мы, наконец, вошли в состав Европейского Союза. С учётом того, что одновременно с Россией к этой организации присоединились ещё и наши «братские» Украина, Белоруссия и Казахстан, то, откровенно говоря, не совсем было ясно, кто в кого вступает: мы в Европу или Европа в нас. Это событие положило конец многим спорам как внутри Европы, так и между бывшими республиками СССР. По этому поводу Европейский Союз даже решили переименовать в Континентальный. Казалось, что наступает новая эра всеобщей любви, подлинного равенства и братства. Поначалу все действительно были в какой-то эйфории, тем более что экономика стран «единого континентального дома от Лиссабона до Владивостока» чудесным образом начала расти, демонстрируя миру рывок за рывком. Особенно приятно было наблюдать за всем этим на фоне многолетней стагнации экономик США и Китая.

Наша наука делала одно невероятное открытие за другим. Мы едва успевали привыкнуть к одним, казалось, сошедшим с экрана фантастических фильмов гаджетам, как вдруг появлялись другие. Компьютеры превратились в крохотные прозрачные устройства, которые мы сворачивали как бумагу, и носили с собой в карманах. Мобильные телефоны стали передавать объёмное изображение, и люди ходили по улицам, окружённые разноцветными огнями голографических картинок. Очки и даже линзы научились выходить в информационные сети, которые стали расти как на дрожжах и совершенно вытеснили устаревший интернет. Для удобства все эти хранилища информации, а также пути её передачи мы стали именовать просто «Сеть».

Информация окружала нас всегда и повсюду. Она сочилась в глаза из микромониторов очков, проникала в нашу кожу через микроволокна одежды, которая могла зимой согреть, а летом подарить прохладу, имитируя лёгкий бриз. Мы могли, не выходя из квартиры, побывать в любой точке планеты и даже за её пределами, чувствуя кожей обжигающий зной Сахары или ледяной холод космоса.

Благодаря новейшим медицинским открытиям наши тела стали ещё более совершенными. Мы начали активно применять генную инженерию, выращивая запрограммированно здоровых и счастливых детей. Причём всё больше матерей предпочитали рожать «дистанционно», помещая свою оплодотворённую яйцеклетку в специальные капсулы, где в «бульоне», имитирующем околоплодные воды, их отпрыски «доваривались» до требуемой кондиции. Разумеется, это касалось только тех, кто мог заплатить за подобную процедуру. Но, невзирая на цену, всё больше будущих пап и мам ходили в перинатальные центры, где в затемнённых помещениях предродовых комнат они с умилением общались со своими ещё не рождёнными детьми, разглядывая их сквозь стекло искусственных «маток». При всём при этом рожать стали заметно меньше. Зачем дарить жизнь кому-то ещё, если самому можно жить долго и счастливо?