Елена Логунова - Закон вселенской подлости

• Название: Закон вселенской подлости
• Автор: Елена Логунова
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-86756-1

Полина не понимала закадычную подругу Юлю, страстно стремившуюся замуж. Та даже отправилась на телешоу «Совет да любовь», да вернулась оттуда ни с чем. Вернее, ни с чем хорошим – после показа телепередачи две участницы шоу подверглись нападению маньяка, и, судя по всему, Юля должна стать следующей жертвой… Но храбрые девушки не намерены отступать перед лицом опасности. Даже несмотря на то, что в их дом зачастили подозрительные личности, ведь некоторые из них очень даже симпатичные!

---

– Эхи… Нахи…

Вовка что-то помямлил, а потом вполне отчетливо послал жену на три буквы.

– Продал кому-то, паскуда, – поняла Кате-рина.

Ждать, пока подлюга Вовка проспится и расскажет все толком, она не могла. За это время кактус могли и в другой город увезти! А что? Запросто! Эхинацею Катерина выкормила-выпоила знатную, такую на любую выставку представить не стыдно.

Открыв секретер, Катерина отыскала ручку и старую тетрадку в линейку, села и вывела на первом листе:

Объявление

Пропал редкий кактус – Эхинацея Грузона…

В «Мир садовода» она, разумеется, не поехала. Вместо этого Катерина полдня раскатывала по городу на трамваях-троллейбусах, расклеивая в местах наибольшего скопления граждан свои объявления.

От помощи дилетантов наша профессиональная художница отказалась и росписью по кактусу занялась единолично. Мы с Эдиком, чтобы не мешать рукодельнице, ушли на кухню и озадачились приготовлением ужина.

В холодильнике было пустовато, не помешало бы сходить в магазин и пополнить запасы провианта, но оставлять Юлю одну мне было страшновато. Оставлять ее вдвоем с Эдиком – тоже. Парень-то он вроде неплохой, но пока не прошел проверку у следователя, нет гарантий, что не маньяк.

Маньяки – они же как раз такие милые и симпатичные.

До тех пор, пока не начинают кроваво маньячить.

А новый наш знакомый тем временем не ленился зарабатывать очки. Он безропотно почистил картошку и добросовестно перемолол жесткую волокнистую говядину ручной мясорубкой – подвиг, который мне никогда не удавался по причине нехватки грубой физической силы.

Румяная картошечка уже почти дошла до готовности, и котлетки на сковородке веселым шкворчанием символизировали о приближении к полной кондиции, когда Юля громко позвала нас из комнаты:

– Идите принимать работу!

Я уменьшила огонь под сковородками, и мы с Эдиком пошли полюбоваться Юлиным творчеством.

– Ух ты! Как будто так и было! – оценил реалистичность произведения неискушенный зритель Эд.

Я обошла вокруг журнального столика, на котором стояла Чучундра Вторая, придирчиво осматривая кактус со всех сторон.

В самом деле, иголки убедительно пожелтели.

– А это что? – Я ткнула пальцем в узел колючек, раскрашенный в несколько тонов а-ля чайная роза.

Укололась, ойкнула и сунула палец в рот.

– Осторожнее! Это я не удержалась и покреативила немного, – призналась Юля. – Скучно все колючки одинаково желтым красить, было бы прикольно разрисовать их в фантазийном стиле.

– Гавросич не оценит, – возразила я. – Перекрась эту чайную розу в ровный желтый, пожалуйста.

– Ладно, – Юля вздохнула, прицелилась, мазнула по колючке кисточкой и промокнула избыток краски губкой.

– Ювелирная работа, – похвалил филигранную точность Эдик.

– Результат болезненных проб и ошибок, – пожаловалась Юля. – Я все руки себе исколола, пока приноровилась.

– Ох, нелегкая это работа, – согласилась я с ней строчкой из стихотворения Чуковского.

– Ох, работа нелегка – акварелью красить ка… Кактусы Грузона в розовых вазонах! – тут же срифмовала Юля.

У нее папа поэт, так что талант наследственный.

– Класс! – восхитился экспромтом Эдик. – Только не вазон, а горшок, и не розовый, а коричневый…

– Блин! – воскликнула я без намека на восторг, зато почти с ужасом. – А вазон-то, вазон!

– А что не так с вазоном? – Юля прищурилась.

– Он же совсем другой формы! – огорчилась я. – Я только сейчас сообразила: у той Чучундры горшок был круглый, а у этой цилиндрический! Думаешь, Гавросич этого не заметит? Блин, блин и блин! Надо срочно пересаживать Чучундру Вторую в правильный горшок…

– Не успеем, – сказала Юля, прислушиваясь к шагам на лестнице. – Гавросич идет. Все. Все пропало…

– Без паники!

Эд огляделся, прыгнул к застекленному шкафу с парадной посудой и снял с полки супницу, произведенную местным фарфоро-фаянсовым заводом и талантливо расписанную лично непризнанной пока художницей Ю. Ю. Тихоновой.

– Вот! Давайте свой вазон сюда!

Мужественно пренебрегая угрозой дополнительно пораниться о колючки, мы с Юлей в четыре руки подхватили горшок с кактусом и поместили его в супницу.

– Замечательно входит! – прокомментировал результат Эд.

Я покачала горшок – он сел крепко.

– И замечательно, что не выходит! Гавросич его не вытащит и не заметит подлога.

– У-ф-ф-фу-у-у! – облегченно выдохнула Юля и стерла пот со лба той же губкой, которой красила кактус.

– Кто дома-а-а? – донесся из прихожей голос Гавросича.

– Слава богу, все уже дома, даже новая Чучундра, – пробормотала я и крикнула в ответ: – Мы дома-а-а!

– Чучундру на подоконник, живо! – скомандовала Юля.

Эдик, приседая от тяжести, зато вполне удобно держа ношу за ручки супницы, препроводил Чучундру в места постоянной дислокации.

В дверь постучали.

– Войдите, – сказала я, падая в кресло и уже на лету чинно складывая на коленях исколотые руки.

Юля же сноровисто прилепила на журнальный столик лист акварельной бумаги, оправдывая присутствие в интерьере прочих художественных инструментов.

– Добрый вечер, девочки, – поздоровался Гавросич. – Увидел Эда и добавил, приятно удивленный: – И мальчики?

– Гавриил Иосифович, познакомьтесь, это Эдуард, он ммм… – дальше Юля не успела придумать.

– М-м-меценат! – заявил потрясающе сообразительный Эдик, от слога к слогу добавляя в голос уверенности. – Поддерживаю юные дарования творческими заказами.

– Я его портрет писать буду! – подхватила Юля и в подтверждение сказанного широким жестом намалевала на белом листе желтый круг – видимо, контур лица позирующего Эда.

Судя по контуру и его насыщенному желтому цвету, я бы предположила, что портрет будет написан в абстрактном стиле, причем к запечатлению назначен кто-то из соплеменников Великого Мао. Однако Гавросич в тонкости анализа живописного произведения вдаваться не стал, только заметил по-отечески заботливо:

– Не перетрудись, деточка, что-то ты выглядишь не очень, пора бы и отдохнуть, чай, день-то субботний! – и скрылся в кухне.

– Почему это я не очень выгляжу? – заволновалась художница-портретистка.

– Потому что желтую акварель по всей морде размазала и смотришься жертвой острого гепатита! – объяснила я, не церемонясь. – Пойди умойся.

Юля послушно положила кисть и губку.

– И руки вымой! – крикнула я ей вслед. – Сейчас ужинать будем!

– Надеюсь, меценат тоже приглашен? – заволновался Эдик.

– Меценат, которому мы обязаны фаршем, может рассчитывать на котлету, – кивнула я.

Мне уже было весело.

Вот только царапины на руках жгло огнем.

Все-таки что-то было в Юлиной идее повыдергивать кактусовые иголки пинцетом. Честное слово, от такой эпиляции Чучундра только похорошела бы.

Котлеты удались, ужин прошел в теплой дружественой обстановке, только скрыть от Гавросича пораненые руки нам с Юлей не удалось.

– Где поцарапались-то? – спросил Гавросич. – Неужто о мой кактус?

– Нет, что вы! – в голос вскричали мы с Юлей. – Кактус тут совершенно ни при чем!

– Это они кошечку с дерева снимали, – удачно соврал Эд и подмигнул Гавросичу. – Девчонки, что с них возьмешь! Жалостливые…

– Надо бы обработать царапины, пока не воспалились, – посоветовал дед. – Да и уколы от бешенства сделать не помешало бы, чай, кошка-то чужая, незнакомая?

– Сейчас чай допьем, и я девочек к доктору свожу, – важно пообещал Эдик.

– Меценат-благотворитель, – пробормотала Юля ехидно.

Однако видно было, что забота ей приятна.

– Ну-ну, – одобрительно буркнул Гавросич.

Он, к сожалению, разделяет Юлину дурацкую теорию о том, что историческая миссия каждой девушки – поскорее выйти замуж. При этом, по его мнению, вовсе не обязательно, чтобы все мужчины женились.

Вот как одно сочетается с другим, я не понимаю?

Целый день на свежем воздухе, с людьми, но на бутербродах с чаем из термоса – это не самый правильный режим для старой женщины. Тем не менее баба Вера чувствовала себя прекрасно.

В сгущающихся сумерках она ушла домой, в свою маленькую однокомнатную квартирку и, пока на плите разогревался куриный супчик, вкратце записала события дня в специальную тет-радь.

Очень старая дева, когда-то спортсменка, красавица и комсомолка, так и не изжила подхваченную в юности классово чуждую привычку вести дневник.

После ужина Эд, как обещал, потащил нас с Юлей в поликлинику.

Напрасно мы уверяли его, что в седьмом часу вечера в этом богоугодном заведении на посту будет разве что сторож. Эдик почему-то был убежден, что должность «дежурный врач» подразумевает круглосуточную работу. И, конечно же, ошибся.