Алан Нурс - Через cолнечную сторону (Сборник)

• Название: Через cолнечную сторону (Сборник)
• Автор: Алан Нурс
• Издательство: Мир
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1971

Сборник научно-фантастических рассказов и повестей о планетах Солнечной системы. Почти для всех произведений, включенных в антологию — это первая публикация на русском языке.

Содержание:

* Алан Нурс. Через солнечную сторону (пер. Я. Берлина)

* Кристофер Энвил. История с песчанкой (пер. И. Гуровой)

* Станислав Лем. Ананке (пер. А. Громовой)

* Джон Уиндем. Адаптация (пер. Н. Кенскевич)

* Айзек Азимов. В плену у Весты (пер. И. Почиталина)

* Клиффорд Саймак. На Юпитере (пер. И. Гуровой)

* Айзек Азимов. Непреднамеренная победа (пер. Н. Колпакова)

* Гарри Гаррисон. Давление (пер. Р. Нудельмана)

* Витольд Зегальский. Приключения в кольцах Сатурна (пер. Е. Вайсброта)

* Стенли Вейнбаум. Планета сомнений (пер. И. Гуровой)

* Ларри Найвен. Дождусь (пер. Р. Нудельмана)

* Джон Кемпбелл. Трансплутон (пер. Р. Нудельмана)

* Карлос Раш. Влюбленные со станции «Лунные горы» (пер. А. Фёдорова)

* Артур Кларк. Колыбель на орбите (пер. Н. Елисеева)

---

— Правила для меня не святыня. Я всегда делаю то, что сам считаю правильным. Мне уже приходилось за это отвечать.

— Перед кем?

— Перед Космическим Трибуналом.

— Но ведь с вас сняли все обвинения? — заметил Боулдер.

Большой Сырт — против Агатодемона. Это было почти очевидно.

Пиркс промолчал.

— Благодарю вас.

Он пересел на стул, стоящий в сторонке, потому что начал давать показания Сейн, потом — его заместитель. Тем временем из диспетчерской доставили регистрационные ленты. Поступали также сообщения о ходе работ с обломками "Ариэля". Было уже ясно, что никто не остался в живых, но в рулевую пробраться еще не удалось: она врезалась на одиннадцать метров вглубь. Прослушивали ленты, записывали показания до восьми вечера. Затем устроили перерыв на час. Сыртийцы вместе с Сейном отправились на место катастрофы. Романи остановил Пиркса в коридоре.

— Командор…

— Слушаю.

— Вы ни на кого тут не…

— Не надо так говорить. Ставка слишком высокая, — перебил его Пиркс.

Романи кивнул.

— Вы пока что останетесь здесь на 72 часа. Мы уже договорились с Базой.

— С Землей? — изумился Пиркс. — Мне кажется, я уже ничем но смогу помочь…

— Хойстер, Рааман и Боулдер хотят кооптировать вас в комиссию. Вы не возражаете?

Сплошные сыртийцы…

— Если б я и захотел возразить, то не смог бы, — ответил Пиркс, и на этом они расстались.

В девять вечера собрались снова. Прослушивать ленты было тяжело, но еще тяжелее было смотреть фильм, запечатлевший все фазы катастрофы с того момента, как вспыхнула в зените зеленая звезда "Ариэля"…

Затем Хойстер подытожил предварительные результаты расследования:

— В самом деле похоже, что подвел компьютер. Он действовал так, словно "Ариэль" шел на пересечение с какой-то посторонней массой. Регистрационные ленты показывают, что он превысил допустимую мощность на три единицы. Почему он это сделал, мы не знаем. Возможно, что-то выяснится в рулевой рубке.

Он имел в виду регистрационные ленты "Ариэля"; Пиркс в этом отношении был настроен скептически.

— Что происходило в рулевой в последние минуты — невозможно уразуметь. Во всяком случае, компьютер подвел не в смысле оперативности. В самый критический момент он действовал вполне исправно — принимал решения и давал команды агрегатам в течение наносекунд. И агрегаты до конца работали безупречно. Это совершенно точно. Но мы не обнаружили абсолютно ничего, что могло бы свидетельствовать о внешней или внутренней опасности, мешавшей нормальной посадке. С семи часов трех минут до семи часов восьми минут все шло идеально. Решение компьютера об отмене посадки и о заранее обреченной попытке стартовать пока ничем объяснить не удается. Коллега Боулдер?

— Я не могу этого понять.

— Ошибка в программе?

— Исключено. "Ариэль" много раз садился по этой программе на оси и с любых возможных траекторий.

— На Луне. Там притяжение меньше.

— Это может иметь некоторое значение для тяговых двигателей, но не для информационного комплекса. А двигатели не подвели.

— Коллега Рааман?

— Я не очень знаком с этой программой.

— Но вы знаете эту модель компьютера?

— Да.

— Что может прервать процедуру посадки, если нет внешних причин?

— Ничто не может.

— Ничто?

— Ну, разве что мина, подложенная под компьютер…

Наконец эти слова были сказаны. Пиркс слушал с величайшим вниманием. Шумели вентиляторы, дым сгущался под потолком возле вытяжных отверстий.

— Саботаж?

— Компьютер действовал до конца, хоть и непонятным для нас образом, — заметил Керховен, единственный интеллектронщик из местных в составе комиссии.

— Ну… насчет мины это я просто так сказал, — Рааман пошел на попятный. — Главную процедуру, то есть посадку или старт, в норме, если компьютер исправен, может прервать только нечто необычайное. Например, потеря мощности…

— Мощность сохранялась.

— Но в принципе компьютер может прервать главную процедуру?

Председательствующий это, конечно, знал. Пиркс понимал, что он сейчас обращается не к ним: говорит то, что должна услышать Земля.

— Теоретически может. Практически — нет. Метеоритная тревога во время посадки не объявлялась ни разу за всю историю космонавтики. Метеорит всегда можно обнаружить при подходе. И в этом случае посадка просто откладывается.

— Но ведь никаких метеоритов не было?

— Не знаю.

Разговор зашел в тупик. С минуту все молчали. За круглыми окнами уже стемнело. Марсианская ночь.

— Нужно поговорить с людьми, которые конструировали этот компьютер и проверяли его на тестах, — сказал наконец Рааман.

Хойстер кивнул. Он просматривал переданное телефонистом сообщение.

— Примерно через час они доберутся до рулевой рубки, — сказал он. Потом, подняв голову, добавил: — Завтра в совещании будут участвовать Макросе и ван дер Войт.

Это всех взбудоражило. Макросе был главный конструктор, а ван дер Войт — генеральный директор Объединенных верфей, где строились стотысячники.

— Завтра? — Пирксу показалось, что он ослышался.

— Да. Разумеется, не здесь. Они будут присутствовать телевизионно. На прямой видеосвязи. Вот сообщение, — он поднял телефонограмму.

— Однако же! А какое сейчас запоздание? — спросил кто-то.

— Восемь минут.

— Как же они это себе представляют? Мы же будем без конца ждать каждую реплику! — раздались возгласы.

Хойстер пожал плечами.

— Мы обязаны подчиниться. Конечно, затруднения будут… Разработаем соответствующий порядок ведения…

— Совещание отложим до завтра? — спросил Рааман.

— Да. Соберемся в шесть утра. К этому времени получим уже ленты из рулевой.

Пиркс обрадовался, когда Романи пригласил его к себе на ночлег. Он предпочитал не общаться с Сейном. Поведение Сейна он понимал, но не одобрял.

Не без труда разместили всех сыртийцев, и к полуночи Пиркс остался, наконец, один в каморке, которая представляла собой библиотеку и личный рабочий кабинет руководителя Базы. Не раздеваясь, он улегся на походную койку, поставленную среди теодолитов, закинул руки за голову и лежал недвижимо, глядя в низкий потолок, почти не дыша.

Странно, там, среди посторонних людей, он переживал случившееся словно бы извне, как один из многих очевидцев. Он не включался полностью в происходящее, даже когда, отвечая на вопросы, ощущал неприязнь, недоброжелательство, молчаливое обвинение в том, что он, чужак, хочет поставить себя выше местных специалистов, даже когда Сейн выступил против него, — все это оставалось извне, казалось естественным и неизбежным: так и должно все происходить в подобных обстоятельствах. Он готов был отвечать за свои поступки, но исходя из рациональных предпосылок, так что не чувствовал себя ответственным за трагедию. Он был потрясен, но сохранял спокойствие, все время оставался наблюдателем, не вполне подчиняющимся ходу событий, ибо события эти выстраивались в систему, — при всей загадочности происходящего их можно было анатомировать, изучать разъятыми, застывшими, фиксированными в зажимах официального расследования. Теперь все это распалось. Он ни о чем не думал, не вызывал в памяти никаких картин — они сами снова всплывали по порядку: телеэкраны, на них — появление корабля вблизи Марса, торможение космической скорости, изменение тяги; он словно был одновременно всюду, в диспетчерской и в рулевой рубке, он воспринимал эти глухие удары, эти громыханья, пробегающие по килю и шпангоутам, когда колоссальная мощность, угасая, сменяется вибрацией бороводородных двигателей, и этот бас, которым турбонасосы заверяют, что гонят горючее; он чувствовал тормозную тягу и величаво неторопливое снижение — и тот перелом, тот грохот внезапно оживших двигателей, когда полная мощность снова рванулась в дюзы, а затем — вибрация, потеря равновесия; ракета, отчаянно пытаясь выровняться, качается, как маятник, кренится, как пьяная колокольня, и рушится с высоты, уже бессильная, уже мертвая, неуправляемая, слепая, будто камень, падает, сокрушая скалы, а Пиркс присутствовал везде и всюду. Он словно был этим борющимся кораблем и, болезненно ощущая полнейшую необратимость, окончательность того, что произошло, все же возвращался к тем мгновениям, долям секунды, будто повторяя безмолвный вопрос — что же не сработало, что подвело? Пытался ли Клайн перенять управление ракетой, сейчас было уже несущественно. Диспетчеры действовали по существу безупречно; они, правда, перешучивались, но это могло покоробить лишь человека суеверного или воспитанного в те времена, когда нельзя было позволять себе такую беспечность. Разумом Пиркс понимал, что ничего плохого в этом нет.

Он лежал навзничь и в то же время словно бы стоял у диагонального иллюминатора, нацеленного в зенит, когда искристую зелень бороводородной звезды поглотила ужасающая ослепительная вспышка атомной тяги, пульсируя в уже стынущих дюзах, и ракета раскачивалась, как язык колокола, веревку которого дергают яростные руки, и кренилась всем своим невероятно длинным корпусом, — она была такая громадная, что, казалось, уже сам размер, сам грандиозный размах выводит ее за пределы любых опасностей; должно быть, то же самое думали сто лет назад пассажиры "Титаника".