Виктория Холт - Властелин замка

• Название: Властелин замка
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: Селена
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-88046-018-5

Готический роман Виктории Холт (1906―1993) «Властелин замка» («The King of the Castle», 1967):

В старинном французском замке Гейяр ожидают приезда известного английского реставратора, сэра Даниэля Лоусона. Однако приезжает не он, а его дочь Даллас: профессор Лоусон неожиданно скончался. Неизменная помощница отца в его работах, Даллас, чтобы не нарушать контракта, предлагает хозяину замка свои услуги. Это, понятно, лишь завязка сюжетной интриги. А далее на фоне древнего, хранящего страшные семейные тайны замка перед читателем романа разворачивается история непростой, полной страсти и чарующей искренности любви…

Роман Виктории «Властелин замка» издавался в России также под названиями «Изумруды к свадьбе» и «Влюбленный граф».

---

Пожимая мне руку, он посмотрел своими темными глазами прямо мне в глаза, и я определенно почувствовала неловкость. Я вдруг ощутила, какая я наивная, неискушенная в светской любезности, и видимо он хотел, чтобы я чувствовала себя именно так.

Я постаралась скрыть свое замешательство. — Какую картину вы выберете для… испытаний? — спросила я.

— Что вы скажете о той, которую вы рассматривали, когда я вошел?

— Прекрасный выбор. Она более других в галерее нуждается в реставрации.

Мы прошли к ней и вместе стали ее рассматривать.

— С ней очень дурно обращались, — сурово сказала я. Теперь я чувствовала себя уверенно. — Она не такая уж старая. Самое большее, сто пятьдесят лет, но при этом…

— Это одна из моих прародительниц.

— Очень жаль, что с ней так обошлись.

— Действительно очень жаль. Но во Франции было время, когда людей ее класса подвергали куда большим унижениям.

— Я бы сказала, что эта картина, вероятно, находилась под открытым небом. Даже краски платья выцвели, хотя ализарин обычно отличается большой стойкостью. При этом освещении я не вижу настоящего цвета ожерелья у нее на шее. Вы видите, как потемнели его камни. То же самое можно сказать о браслете и серьгах.

— Они зеленые, — сказал он. — Это я могу вам точно подсказать. Это изумруды.

— После реставрации картина обретет прежнюю яркость красок. Платье станет таким, каким было, когда ее писали, и изумруды тоже.

— Будет интересно посмотреть на этот портрет, когда вы его закончите.

— Я немедленно приступлю к работе.

— У вас есть все, что необходимо?

— Для начала хватит моих запасов. Я схожу в свою И комнату за тем, что мне сейчас нужно, и тут же возьмусь за дело.

— Я вижу, вы — само нетерпение, и не смею задерживать вас.

Я этого не отрицала, и с торжествующим видом прошла мимо него из галереи, он посторонился. Я чувствовала, что моя первая встреча с графом прошла для меня удачно. Как я счастлива была, работая в то утро в галерее! Никто меня не беспокоил. Я вернулась с инструментами и обнаружила, что двое слуг сняли картину со стены. Они спросили, не нужно ли мне что-нибудь. Я сказала, что если что-нибудь потребуется, я позвоню. Они смотрели на меня с некоторым уважением. Несомненно, возвратясь в комнаты для прислуги, они немедленно распространят новость, что граф разрешил мне остаться.

Я облачилась в просторный коричневый халат поверх платья и выглядела очень по-деловому. Как ни странно, в халате я чувствовала себя уверенней в своих силах. Было бы хорошо, если бы он был на мне во время разговора с графом.

Я приступила к изучению состояния красок. Перед тем, как пытаться снять лак, я должна оценить степень устойчивости красок на грунте. Было ясно, что изменение цвета было большим, чем из-за обычного накопления пыли и сажи. Однако перед применением растворителя иногда нужно тщательно обработать картину мыльной водой. После долгих колебаний я наконец приняла решение.

Когда вошла служанка, чтобы напомнить мне, что настало время обеда, я удивилась.

Пообедав в своей комнате и не имея привычки работать в эти часы, я выскользнула из замка и направилась к дому Бастидов. Долг вежливости обязывал меня рассказать им о том, что произошло с нашей встречи, когда они проявили такой интерес к моей дальнейшей судьбе.

Пожилая дама сидела в кресле-качалке. Судя по всему, она была рада видеть меня. Дети, по ее словам, были на уроке у господина кюре; Арман, Жан-Пьер и Габриэль на работе.

Я села подле нее и сказала:

— Я познакомилась с графом.

— Я слышала, что он вернулся в замок.

— Я буду реставрировать картину, и в случае успеха мне будет позволено завершить работу и с остальными. Я уже начала; это портрет одной дамы из числа его предков. Она изображена в красном платье и в драгоценностях, которые сейчас имеют весьма неприглядный цвет. Граф сказал, что это изумруды.

— Изумруды, — сказала она. — Возможно, это и есть изумруды Гейяра.

— Фамильные драгоценности?

— Были… когда-то давно.

— Вы хотите сказать, что сейчас их нет?

— Они утеряны. Если мне не изменяет память, это случилось во время революции.

— Видимо, семья тогда не жила в замке?

— Не совсем так. Мы далеко от Парижа, и здесь было меньше волнений. Но замок был разграблен.

— На вид он неплохо сохранился.

— Вы правы. История об этом дошла до нас. Мятежники силой прокладывали себе путь в замок. Вы ведь видели часовню? Это самая старая часть замка. Вы заметите, что над дверью наружной стены разрушена каменная кладка. Когда-то там возвышалась статуя святой Женевьевы. Бунтовщики хотели осквернить часовню. К счастью для замка Гейяр, они сначала попытались стащить вниз святую Женевьеву. Они были уже пьяны, дорвавшись до винных погребов, и когда обмотали веревками статую, она оказалась им не по силам и рухнула на них, убив троих. Они сочли это дурным предзнаменованием. Отсюда пошло поверье, что святая Женевьева спасла Гейяр.

— Так вот почему Женевьеву так назвали?

— В семье всегда были Женевьевы; и хотя тогдашний граф попал на гильотину, его сына, тогда еще ребенка, сберегли, и в свое время он вернулся в замок. Об этом мы, Бастиды, любим рассказывать. Мы были на стороне народа — за свободу, братство и равенство, против аристократов, но тем не менее, прятали маленького графа здесь, в этом доме, и ухаживали за ним, пока все это не кончилось. Об этом мне поведал отец моего мужа. Он был примерно на год старше юного графа.

— Значит, история вашей семьи тесно переплетена с историей графского семейства?

— Вы правы.

— А нынешний граф… он с вами дружен?

— Де ла Талли никогда не были друзьями Бастидов, — гордо сказала она. — Только хозяевами. Они не меняются… впрочем, как и мы.

Она заговорила о другом, и через некоторое время я покинула их дом. Мне не терпелось продолжить работу.

Во второй половине дня служанка пришла в галерею сказать мне, что господин граф будет рад, если я приму участие в семейном ужине. Господа ужинают в восемь в одной из маленьких столовых. Она сказала, что проводит меня туда без пяти восемь.

Сообщение слишком поразило меня, чтобы после этого можно было безмятежно работать. Служанка разговаривала со мной уважительно, а это могло означать только одно: меня не только сочли достойной реставрировать его картины, но и удостоили гораздо более высокой чести — ужинать в семейном кругу.

Я ломала голову, что мне надеть. У меня были только три приличествующих случаю платья, из них ни одного нового. Одно — коричневого шелка с кружевом кофейного цвета, второе — строгое черное бархатное платье с пышным белым кружевным воротником, третье — хлопчатобумажное серое в светло-фиолетовую шелковую полоску. Я сразу же остановилась на черном бархатном.

Работать при искусственном освещении было невозможно, и как только дневной свет угас, я вернулась в свою комнату. Достала платье и посмотрела на него. К счастью, бархат не стареет, но фасон был явно устаревшим. Я приложила его к себе и взглянула на свое отражение в зеркале. Щеки мои слегка розовели, глаза, впитавшие черноту бархата, казались очень темными, а прядь волос выбилась из пучка на затылке. Собственная глупость вдруг стала мне отвратительна, я положила платье и стала поправлять волосы, когда раздался стук в дверь.

Вошла мадемуазель Дюбуа. Она недоверчиво посмотрела на меня и, заикаясь, проговорила:

— Мадемуазель Лоусон, это правда, что вы приглашены на семейный ужин?

— Да. Вас это удивляет?

— Меня никогда не приглашали на семейный ужин.

Я посмотрела на нее и вовсе не удивилась.

— Я полагаю, они хотят поговорить со мной о картинах. Легче разговаривать «за обеденным столом.

— Вы говорите о графе и его кузене?

— Да, я так думаю.

— Я считаю своим долгом предупредить вас о том, что у графа плохая репутация в отношении женщин.

Я с изумлением уставилась на нее:

— Но он не рассматривает меня как женщину! — возразила я. — Я приехала сюда реставрировать картины.

— Говорят, он жесток, но при этом некоторые находят его неотразимым.

— Дорогая мадемуазель Дюбуа, мне никогда не доводилось встречать неотразимых мужчин и я не собираюсь искать их в моем возрасте.

— Ну, вы далеко не такая старая.

Не такая старая! Или она тоже думает, что мне уже тридцать?

Она поняла, что я рассердилась, и поспешила продолжить:

— Эта несчастная дама — его жена. Вы знаете, ходят ужасные слухи… Страшно находиться под одной крышей с таким человеком.

— Я не думаю, что нам с вами что-либо угрожает, — сказала я.

Она вплотную подошла ко мне.

— Я на ночь закрываю дверь на ключ… когда он в доме. Вам следует делать то же самое. И быть очень осторожной… сегодня вечером. Возможно, ему захочется развлечься. Никогда нельзя быть уверенной.