Евгения Перова - Я все равно тебя дождусь!

• Название: Я все равно тебя дождусь!
• Автор: Евгения Перова
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-82803-6

Из недолюбленного ребенка, которого на протяжении долгих лет третировала мать, Лида выросла робкой и неуверенной в себе женщиной. Личная жизнь ее не складывалась, поэтому девушка решила целиком и полностью посвятить себя науке. Но все поменялось в одночасье, когда летом в археологической экспедиции Лида повстречала идеального во всех отношениях Марка. Оробевшая от внезапно нахлынувших чувств, она даже помыслить не могла о том, что он, обожаемый женщинами всех возрастов, обратит на нее внимание. Неверие в себя мешает Лиде принять его искреннюю любовь.

---

– Ну да, как же, верен! – прокомментировал, посмеиваясь, все тот же Захар. – А сам трахает все, что движется! А то – романти-ичный! Знаем мы этих романтиков. Везет дураку, бабы сами на шею вешаются.

– А тебе завидно? – спросила Лида.

– Что, и ты влюбилась?

– Разве можно в него не влюбиться? – спокойно ответила Лида.

Захар предпочел промолчать: в последнее время он как-то ее побаивался, сам не понимая почему.

А Анна-Ванна поманила Лиду к себе на кухню и тихо сказала:

– Ты, девка, не слушай никого. Марк Шохин парень хороший, надежный, а что обаятельный – так это ж лучше, чем хмырь болотный. Главное, не бабник. Этот козел твой правильно сказал: бабы сами Марку на шею вешаются, а не он за ними бегает.

– Так что ж хорошего, если вешаются?!

– А чуют настоящего мужика! Умная женщина с этим справится.

– Да мне-то какое дело до Марка Шохина!

– А то никакого?

Лида пожала плечами и ушла, а Анна-Ванна только вздохнула ей вслед: ой, девка-девка!

Зимой Лида защитилась. После двух недель безудержного счастья – «Я свободна, свободна!» – она задумалась: что, вот это и есть ее жизнь? Все те же раскопки, все та же работа – только уже над докторской, все те же статьи и конференции? И все? Ну, еще книга, которая вот-вот выйдет из печати, – музей издал. Материалом, правда, заинтересовались англичане, но будет ли английское издание, бог весть…

О Марке она почти не думала – выкинула из головы и сердца эту блажь, это наваждение. Ничего, справилась. Вовремя унесла ноги. Но мысль о том, что ей нужен ребенок, не оставляла Лиду. Это была мощная и неодолимая физическая потребность – как голод или жажда. Она думала об этом постоянно, оглядывалась на всех встречных младенцев, представляла себе крошечное родное существо, нянчилась с ним в необычайно ярких и реальных снах, после которых просыпалась в полной тоске. Иногда ее даже посещала иррациональная мысль, что с такой страстью вымечтанный ребенок каким-то неведомым образом вдруг материализуется. И сама над собой смеялась: «Михайлова, ты окончательно сошла с ума!»

В ее душе постепенно зрело решение, которое она словно скрывала от себя самой: одна Лида старалась не думать об этом вообще, а другая – упорно возвращалась и возвращалась к мысли: если в это лето Марк приедет, то она… попробует. Что ему стоит? И с ним не страшно. Ему, пожалуй, можно доверять! Или тоже нельзя? «Но я ни на что не буду надеяться, ничего не буду ждать от него, да мне ничего и не надо! Пусть он живет своей жизнью, пусть спит с кем хочет, любит кого хочет – только бы подарил мне ребенка! Потому что у меня не получится больше ни с кем. Только с ним».

Лида окончательно осознала все это лишь недели полторы спустя после начала полевого сезона. Она почему-то все время нервничала и дергалась, а потом проснулась посреди ночи – примерещился звук приближающегося мотоцикла – и заплакала: «Господи, я же жду Марка! Какая я все-таки дура…»

А Марк все не приезжал. Это был тяжелый год для Шохиных: умер долго болевший отец – отмучился, как сказала его старшая сестра и добавила:

– А про меня вот Господь забыл, видно…

Но через пару месяцев сестра все-таки догнала брата – сжалился Господь. Марк с матерью остались вдвоем в огромном доме, где еще бродили призраки ушедших жизней, и Марк с тревогой наблюдал, как мать превращается в бледную тень былой красавицы: она никак не могла пережить смерть мужа, и Марк не знал, как ее утешить. Ему всегда казалось, что именно отец любил, а мать принимала его любовь как подарок. Всегда спокойная, слегка насмешливая, она немножко поддразнивала отца, относившегося к ней как к прелестному балованному ребенку, которому позволено все. Отец был на шестнадцать лет старше, и Марк всегда думал, что это красавица мать увела отца из семьи, где остались сводные брат и сестра, которых он никогда в жизни не видел. Марк никогда не спрашивал у родителей об их прежней жизни, лишь случайно узнавал какие-то подробности, и только после смерти отца мать стала понемножку рассказывать о прошлом.

Марк с изумлением узнал, что все было ровно наоборот: это отец, уже несколько лет куковавший один, разрушил брак матери. Познакомила их подруга Тамара, к которой мать приехала в гости, – то ли у Тамары уже был роман с Николаем Шохиным, то ли только собирался быть, но, как только Николай увидел Ольгу, все было решено раз и навсегда. Москвичка Ольга бросила весьма благополучного и очень обеспеченного мужа-профессора ради совсем не благополучного и вовсе не обеспеченного провинциального оперативника. И теперь, оставшись одна, Ольга Аркадьевна никак не могла смириться…

Вот Марк и затеял с размахом отметить материнский юбилей, чтобы как-то отвлечь ее от грустных мыслей, хотя дата была не круглая – шестьдесят пять. Ольгу Аркадьевну в Трубеже хорошо знали и любили: она преподавала в училище и в художественной школе, читала в музее лекции по искусству, а Шохин-старший был фигурой еще более значительной: много лет возглавлял местное ОВД.

«Великая любовь» Марка – Саша Никанорова – тоже пришла на праздник. Ольга Аркадьевна, не одобрявшая этого увлечения сына, с печальной иронией называла Александру «дамой сердца» своего непутевого сына. А увлечение было давнее: первый раз Марк увидел Сашу в детстве. Конечно, тогда он не знал, что это Саша – просто девочка, шедшая рядом с бабушкой. Девочка в яркой клетчатой юбочке и с таким же клетчатым бантом в длинной русой косе. Марк никогда не видел раньше бантиков в клеточку и удивился.

Они с приятелем – Сережкой Синельниковым – бежали в парк на летнюю веранду, где должен был вот-вот начаться концерт школьной самодеятельности в честь Дня пионеров. Ребята участвовали в танцевальном номере и уже опаздывали, а бабушка с девочкой загородили всю дорогу. Девочка обернулась посмотреть, кто там шумит, и показала им язык, а Марк, пробегая мимо, дернул ее за косу. Она хотела треснуть его папкой, но не успела.

А потом Марк увидел ее на сцене – маленькая, серьезная, она вышла и села на стульчик перед огромным черным роялем. Нахмурилась, потом решительно наклонила голову вперед – словно боднула воздух перед собой – и заиграла. Марк опять удивился. Он никак не ожидал, что эта малявка в белых гольфах с помпонами будет так уверенно колотить по клавишам: девочка играла что-то быстрое, динамичное – может, это был «Венгерский танец» Брамса? Ее маленькие руки так и порхали над раскрытой пастью рояля, полной белых и черных зубов, и Марку казалось, что рояль – это кит, который сейчас проглотит девчонку.

Окончив играть, она встала, вышла к рампе и поклонилась, а потом так улыбнулась, сморщив нос, что зрители засмеялись, а Марк засвистел – он классно умел свистеть. Девочка увидела, кто свистит, и уже из кулисы опять показала ему язык. Марку было двенадцать, и девочка – он запомнил ее мальчишеское имя: Саша, Александра! – совершенно поразила его воображение. Она словно зацепила его острым крючочком, привязанным к тонкой невидимой леске, и потом он долго пытался в каждой девчонке найти Сашу – похожа, нет? Все были не похожи.

А когда они встретились в следующий раз, Александра уже была замужем. Марк узнал ее сразу: коса, улыбка, взгляд серо-зеленых глаз, манера морщить нос – все выдавало в ней ту девчонку с клетчатым бантом. Александра его не узнала, да и с чего бы. И Марк ринулся ее завоевывать, покорять, отбивать, пока – довольно скоро – не понял: бесполезно. Саша не обращала ровно никакого внимания на все его маневры, держалась с ним спокойно и отстраненно, хотя не могла не видеть, что Марк влюблен. Со временем между ними образовались странные отношения, которые Ольга Аркадьевна обозначила по-французски: amitiee amourette – любовная дружба.

Сашиного мужа, обожаемого ею «Толичку», Марк ненавидел: казалось, тот не ценит Александру, не понимает, какое сокровище ему досталось, – муж был физик и не находил ничего интересного в ее искусствоведении. Марк решительно не понимал, почему, почему она любит этого Толичку, за что?! У них же нет ничего общего! А с Марком – сколько угодно: они читали одни книги, им нравилась одна живопись, они смеялись над одними шутками, они каждый день курили вместе, болтая обо всем на свете!

Со временем Марк смирился, но тот острый крючочек, который впился ему когда-то в сердце, так там и застрял. И леска была прочна. Марк бился на этой леске, как форель в ледяном горном ручье. Сто раз он пытался сорваться с крючка – ничего не выходило. У него случались мимолетные романы, но стоило Александре только ласково взглянуть на Марка – все возвращалось. Если бы они не работали вместе, если бы не встречались каждый день!

Далеко не красавица, Саша обладала той загадочной манкостью, что привлекает мужчин, – недаром ее недолюбливали женщины. Обаяние, ум, начитанность, изысканные манеры, талант рассказчицы, артистизм, некий культурный флёр, сотканный поколениями предков – Саша была из дворянского рода, – окутывал Александру и придавал ей притягательность. Но Марк не мог не осознавать, что его «великая любовь» выдохлась со временем и продолжает он эту игру по привычке. «Мне нужно на кого-нибудь молиться!» – пел Окуджава, а Марк Шохин так жил.