Станислав Хабаров - Формула красоты

• Название: Формула красоты
• Автор: Станислав Хабаров
• Жанр: Русское современное

Время перестройки. Секретная ракетно-космическая фирма лишается обычного бюджетного финансирования и чтобы выжить вынуждена продавать услуги космических полётов и экспериментов в космосе. В перестройку обычные ограничения сменились немыслимыми возможностями. Прежде последние стали первыми, невыездные подключились к международному сотрудничеству с французами и действуют запретными прежде методами.

Старые кадры специалистов не в силах перестроиться. Они – носители знаний, но не приемлют нового ведения дел. Герой повести с его научным подходом в контактах с французами хочет отыскать и сформулировать всеобщую формулу красоты, но постепенно приходит к мысли, что красота для него – «лучше не высовываться».

---

Не знаю как это получается, но некоторых особ женского пола меня так и тянет называть Катька, Сонька, Дашка. И не иначе, хотя я прекрасно понимаю, что это неприлично и стараюсь этого избежать. Но логика вещей заставляет, и я их всё равно их так называю, хотя не вслух, то хотя бы про себя.

На площади Терт – обычное столпотворение, и Грымов с Сонькой теряются. Мы ждём их у церкви Сакре-Кёр у автобуса. А их всё нет и нет. Пропали они. Должно быть, он ей сказал: подождут, а у неё коленки тряслись и небось холодело в животе от мысли, что она здесь, в месте мечты. Тогда из-за них мы чуть было не опоздали в Орли.

В броске на юг мы сидим привычной компанией в самолётном хвосте. А впереди продолжается шикарная выездная жизнь.

«Поесть пора». Стоило шефу заикнуться и «Сейчас, Володечка, закудахтала Таисия, – вот сосиски подкопчённые», а «сенбернар» Леня Сюливанов раскрыл бездонный саквояж. И понеслось, угощали и соседа – негра со скрипкой, а закончилось всё тем, что сосед забыл в самолёте скрипку, а Сюливанов недавнюю гордость свою – импортный фотоаппарат.

Ночными набережными покатили к Ницце из аэропорта, затем тоннелем от Ниццы и сразу вильнули в сторону, к отелю «Пьер ваканс», что на мысе Ферра. Снаружи здание его опоясано балконами и похоже на пришвартованный корабль. И впечатление мавританского, может, от моего архитектурного представления и от комбинации карминного и белого цветов.

За дверью номера сразу глухая комната – спальная, затем в предбаннике кухня-прихожая и вот просторная комната с дверью на балкон. На нём пластмассовые стол и кресла, а под балконом бассейн с подсвеченной водой.

Звонит телефон: Грымов по поручению шефа. «Есть предложение собраться в бассейне». «Предложение игнорирую», – может, в меня вселился бес. «Но все идут». «И на здоровье». Медленно разбираю чемодан.

Комната велика для одного. Зеркало во всю стену. За передней холодильник, мойка, плита в проёме стены, масса кухонных принадлежностей. Рассчитано на семью. Два дивана-кровати, стол, ещё одно, круглое зеркало. Акварель на стене. Простой сюжет: дверь, увитая зеленью.

Снова звонок. Предлагают собраться на ужин в номере Лёни Сюливанова. «Только никого не зови», – предупреждает шеф. «Как же я могу не позвать. Люди впервые приехали и ждут в номерах».

У Сюливанова тесно. Сонька в чёрном трикотажном костюме своими длинными руками-ногами напоминает карнавального чёрта. Как неуместна здесь она со своей суетой, экзальтацией, возгласами. В предыдущих поездках у нас сложился деловой ритуал, а она из него выламывается своей восторженностью. Грымов, открыв посудомойку, разбирается в её конструкции. Сервируется стол. Шеф скомандовал и понеслось.

Ночью двинулись нетрезвой компанией по шоссе в сторону Ментоны. Непредсказуемый шеф заставил всех спуститься к воде между вилл узким и тёмным проходом. Слава богу, что нас не перестреляла тогда охрана в темноте, не спустили на нас собак среди дорогой частной собственности.

Шеф решил искупаться и нагишом полез в воду. За ним из преданности поплыл и Сюливанов. Женщины отошли в сторону от фыркающих в воде. Эх, Лёня, Лёня, сенбернар Сюливанов, продался за чечевичную похлёбку! Возможно, там или перед этим в номере «Пьер ваканс» и появилась наша бифуркационная точка.

На выпивке шеф реминисцировал: «Когда был я космонавтом…» Не хочется верить, хочется возражать. «Нет. Не был». Не верили тем, кто в космонавты пролез. И вообще… «Впервые я вижу руководителя, хвалящегося привилегиями. Привилегиями пользуются». А шеф рассказывает, как его обхаживали в Париже. «Пожалуйста, выбирай любой коньяк, любой Наполеон».

Над нами звёзды южного неба, безмолвное море рядом чуть плещется чернотой. А в нём шеф и Лёня фыркают кентаврами, и в стороне по краю залива сияют далёкие ментонские огни, и капли, подброшенные купальщиками, сверкают бриллиантами.

Ах, сколько раз я пытался продолжить рассказ и на этом месте спотыкался. Об этом роскошном симпозиуме, о местах, напоминающих об Орлове и описанных Фицджеральдом, но ничего толком не получалось. Ницца – тема особого рассказа. Во всяком случае можно обойтись без необходимой полноты, перебегая данное место. Прекрасная Клер, Сонька с муками совести, встреча с Лузановым, метаморфоза в местном Carrefour’е с майором Колоницким, казино Монте-Карло, цветочный рынок, музей Шагала в Ницце и еврейский патриотизм наших медиков, суаре на ферме в горах, Сен-Поль-де-Ванс – это требует особого изложения, а пока беглой скороговоркой дневниковой записи.

Проснувшись я угодил в очаровательную картину. С балкона открылась гладь залива, ровная, как зеркало, с лодочкой на ней. На его противоположной стороне освещённый утренним солнцем сказочный город карабкался на зелёный холм. Дома невысокие разноцветные с обилием черепичных крыш. А по бокам пинии в утреннем свете, нежные, как девушки. Пальмы не как на Кубе – дикие и гордые – а с пышной гривой, роскошные. Рядом цветы у бассейна в горшках, кадках, ящиках. И просто нечего сказать – красиво и всё.

Холодный по-утреннему балкон с белыми креслами и столом, за которым я пробую писать. Снизу доносится летящая французская речь, а ещё ниже проходят русские. Если уместно так назвать нашу славяно-татароеврейскую компанию. Утром я плавал в бассейне, и теперь рядом на специальной металлической этажерке сушатся мои мокрые плавательные принадлежности, а по перилам балкона деликатно разгуливает местный французский голубь, небольшой, палевого цвета, непохожий на наших раскормленных отечественных тунеядцев. Он мне кажется по-особенному вежливым и поворачивает головку, словно демонстрирует своё внимание и старается не мешать. Я уже тороплюсь: подходит назначенное время. Снизу, сбоку, со всех сторон доносится голос шефа.

Утро чудесное: прекрасные виды и тепло. Пора одеваться. Спотыкаюсь о высокий порог балкона, о который я ещё долго буду с непривычки спотыкаться, как и задевать низкий светильник в комнате. Светильник с виду похож на купол камбоджийской пагоды.

Внизу, у залива, на набережной нас ждёт необычный сказочный поезд. Паровозик – конёк-горбунок – с цифрами 1887-го года, полицейские сопровождающие на мотоциклах в белых касках и портупее с белой кобурой, из которой торчит солидная рукоятка. Мы садимся, и поезд трогается. Вдоль залива, по набережной «Променад моряков» вдоль высокой стены, над которой прибрежное шоссе. Стена увита цветущей бугенвиллией, от названия которой мне, книжному червю, становится не по себе.

Очень медленно едем по набережной в крепость. В гору тянет наши открытые вагончики бутафорский паровоз. Машинист время от времени звонит в колокол. А по сторонам гуляющие отдыхающие дружелюбно кивают нам и улыбаются, и кажется – мы в раю, где все довольны и радостны, и вот-вот нам обязательно встретятся мои рано погибшие родители.

Преодолеваем спирали подъёма. С высоты открывается то ли французский, то ли итальянский вид. Ментон прежде был и итальянским городом. И эти благословенные места не раз переходили туда-сюда. Смотрю на волнорез, отделяющий залив. Яхты, катера, разнокалиберные судёнышки расставлены по своим местам и любуются собственным отражением.

Пленарное заседание собирает всех в зале-гроте крепости. Стены его вырублены в скале. Они из грубого камня и возле сцены переходят в обычные. На сцене трибуна, флаги, экран, а возле сцены, на каменной глыбе бронзовая женщина, молодая, обнажённая, сидит, подвернув ногу под себя. Она вглядывается в зал, и все из зала смотрят на неё.

Звучат вступительные слова. Бургомистр города Вильфранш приветствует нас от муниципалитета и жителей. Представлена русская делегация. Отмечен особый вклад команданта Волкова, действия его в открытом космосе. История отношений излагается исподволь, с того самого момента, как Жан-Лу-Кретьен отправился первый раз в русский город звёзд.

Переводы синхронные порой забавно звучат. Для нас они – чистый кайф. Всё позади и можно расслабиться. Затем фильм о проекте «Арагац»: «Вы можете сами увидеть правду о миссии…» Гаснет свет и начинается фильм… Октябрь 85-го. Горбачёв в Париже…

В зале полумрак. Я сижу вдали от сцены и чувствую, начинается новый акт. Отворяется двери и в зал в входит женщина, непохожая на других. Ото всех отличается. Она не из обслуживающего персонала, которого здесь полно. Проходит к пустующему месту. В зале масса организаторов и переводчиков. Они ведут себя неприметно и скромно, совсем не так, как она. В перерыве участники высыпают во внутренний дворик. На длинном столе расставлены соки, воды, кофе и чай. И не просто «а ля фуршет», а буфет с обслуживанием. В разномастной толпе там и тут возникают свои центры притяжения. И опять я вижу эту необычную женщину. Своей причёской и фигурой и правильным англо-саксонским лицом она напоминает фильмы с Диной Дурбин. Причёска выглядит несколько старомодной, но ей идёт, и всё в ней необычно и привлекательно.