Гастон Доррен - Лингво. Языковой пейзаж Европы

• Название: Лингво. Языковой пейзаж Европы
• Автор: Гастон Доррен
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-389-11286-5

С лингвистической точки зрения Европа – это языковой пирог, который состоит из нескольких больших кусков, множества мелких и горстки крошек. Устное и письменное многообразие языков нашего континента выглядит впечатляюще и невероятно увлекательно. «Лингво» – это языковой пейзаж нашего континента, живописные лингвистические реалии которого достойны пристального внимания, огромного интереса и искреннего восхищения.

---

 В английском сотни заимствований из немецкого. Удивительно, что в их число входят такие слова, как noodle (лапша), abseil (спускаться на веревке), seminar (семинар) и rucksack (рюкзак). Более очевидны blitz (блиц), glitz (блеск), quartz (кварц) и pretzel (крендель).

 Gönnen (в ином написании goennen) – антоним к слову завидовать: радоваться чьей-то удаче. В древнеанглийском было слово geunnen для обозначения этого чувства, но, видимо, современные носители английского утратили способность его испытывать.

9 Отец португальского Галисийский

Добро пожаловать туда, где написана большая часть этой книги, – в мой кабинет. Мне бы и в голову не пришло запечатлеть его на этих страницах, если бы не жалюзи. Но именно они превосходно иллюстрируют историю Пиренейского полуострова, особенно его северо-западного уголка: Галисии, известной в первую очередь благодаря собору в Сантьяго-де-Компостела или – если футбол интересует вас больше, чем храмы и религия, – благодаря команде «Депортиво» города Ла-Корунья.

Галисийский очень похож на португальский. До такой степени, что если бы Галисия была частью Португалии, у этих языков было бы одно название. Но при современном состоянии дел у них разная орфография, и сейчас, когда все галисийцы знают испанский, галисийский стал слегка походить на испанский. Однако сходство с португальским по-прежнему очень сильное. Галисийцы и португальцы могут разговаривать между собой без особого труда. На галисийском говорят три миллиона – неплохо для регионального языка! – но носителей португальского намного больше: 200 миллионов человек (из них 10 миллионов в Португалии, остальные – в Бразилии и Африке). Поэтому можно было бы подумать, что галисийский – дитя португальского. На самом деле в этой паре все наоборот: галисийский не дитя, а отец.

Лингвистическая история Пиренейского полуострова, проиллюстрированная жалюзи в кабинете автора

Iberian blinds: Gaston Dorren.

Чтобы разобраться в этом, придется вернуться к римлянам. Между 220 и 19 гг. до нашей эры они завоевали весь Пиренейский полуостров и назвали его Испанией. Латынь постепенно вытеснила все местные языки, кроме баскского. Теперь перенесемся сразу в 711 г. новой эры. В этом году в Испанию вторглись мавры, чьи войска состояли из североафриканских берберов с примесью арабов (и те и другие были мусульманами). Всего за несколько лет они захватили почти весь полуостров от южного мыса до северных гор. Испания стала называться Аль-Андалус. Новым официальным языком стал арабский, но большинство местных жителей продолжали общаться на латыни. По крайней мере, так они называли свой язык. Но, честно говоря, он уже так мало походил на латынь, что заслуживал нового названия. Намного позже ученые решили назвать его мосарабским, что несколько сбивает с толку, потому что упор делается на арабском, хотя мосарабский вовсе не был разновидностью арабского языка – это был слегка арабизированный романский язык.

Маврам принадлежал не весь Пиренейский полуостров. На северо-востоке полуострова, к югу от Пиренеев, протянулась полоска земли, которой владел король франков Карл Великий и его наследники. Еще важнее то, что в дальних горах на северном побережье уцелело маленькое христианское королевство – Астурия. Оно стало очагом сопротивления, породившим Реконкисту – процесс возвращения Аль-Андалуса под власть христианских королей. Дело шло небыстро: около 900 г. христианам принадлежал лишь узкий, шедший с востока на запад коридор на севере (менее четверти всей Испании). Затем этот коридор распался на множество мелких княжеств, каждое со своим романским языком.

И вот теперь наконец мы пришли к окнам в моей комнате. В начале X в. ситуация на испанском полуострове напоминала то, что вы видите на фотографии. Правые жалюзи могут символизировать Каталонию, которая добилась независимости от франков, – тут говорили на каталанском. Левые жалюзи – это Галисия, независимая от Астурии, со своим галисийским языком. А центральные жалюзи – это обширный регион, разделенный на отдельные королевства, включая Астурию и Кастилию. Последняя стала колыбелью испанского, называвшегося также кастильским. В остальных центральных королевствах проживали языки, которые сейчас считаются диалектами кастильского, и баскский. Открытая часть окон – это Аль-Андалус, где писали на арабском, а разговаривали на мосарабском.

Возврат Аль-Андалуса христианам завершился в 1492 г. С возвратом Испании христианским владыкам мосарабский умер, но языки, пришедшие ему на смену, впитали множество оставшихся после него арабских слов. Весь восточный регион полуострова говорил теперь на каталанском. Широкая центральная полоса говорила по-испански, за исключением упрямых жителей Страны Басков. А вся западная часть говорила на галисийском. В северной четверти этой западной полосы язык по-прежнему назывался галисийским (galego). Но южные три четверти к тому времени стали отдельной страной, Португалией, и галисийский язык этой страны стали называть португальским (português). Став великой морской державой, Португалия распространила свой язык по всем известным к тому времени континентам: в Америку (Бразилия), Африку (Ангола, Мозамбик и другие страны) и Азию (Макао, Восточный Тимор).

Так галисийский пошел гулять по свету под псевдонимом.

 Вошедшее в английский испанское слово costa (ребро), похоже, имеет галисийские корни, хотя, может быть, и каталанские.

 Curman и curmá – кузин и кузина (в английском языке оба обозначаются словом cousin).

10 Стремительный упадок Датский

Двести лет назад на датском говорили жители четырех континентов, на площади, в двенадцать раз превосходящей площадь Великобритании. Теперь ареал датского съежился практически до размеров одной страны – по площади чуть больше половины Шотландии. И вот вам история его упадка.

Все началось в 1814 г., когда Дания, потерпевшая поражение в Наполеоновских войнах, была вынуждена уступить часть своей территории. Вся Норвегия – во много раз превышающая размерами саму Данию – неожиданно получила независимость, хотя сначала и под властью шведского короля. Датский язык, бывший в течение столетий государственным, оказал огромное влияние на норвежский, особенно на язык городской элиты. Перед норвежскими националистами встало две задачи: долой шведского короля и долой датский язык. Они справились с обеими, хотя и не сразу.

А датский язык продолжал терять свои позиции. В 1839 г. школьники Датской Вест-Индии (да, была такая страна) стали получать образование не на датском, а на английском. В 1845-м датчане продали Великобритании свои торговые поселения в Индии, а в 1850-м – и западноафриканские колонии. В 1917-м была продана Датская Вест-Индия, на этот раз США. Так Дания перестала быть тропической страной. На самом деле в тех колониях и раньше мало кто говорил по-датски. А в 1864 г. удар был нанесен по самой метрополии: в результате войны датское герцогство Слезвиг перешло к Пруссии и было переименовано в Шлезвиг. До сих пор в немецкой земле Шлезвиг-Гольштейн проживает датскоговорящее меньшинство, насчитывающее десятки тысяч человек.

Начавшись при жизни Ханса Кристиана Андерсена (1805–1875), упадок Дании превратил ее в гадкого утенка.

Hans Christian Andersen statue: Carlos Delgado/Wikipedia.

В 1918 г. датский снова понес потери: получила независимость Исландия, пятьсот лет находившаяся под властью Дании. Надо признать, что датский был там всего лишь административным языком, но теперь он потерял и этот статус. Чуть позже Исландия лишила датский и звания самого важного иностранного языка. С тех пор исландские школьники сосредоточились на английском.

В 1948 г. Фарерские острова, расположенные к северу от Шотландии, получили автономию в рамках Датского королевства и быстро объявили своим национальным языком фарерский. Чтобы смягчить удар, за датским сохранили административный статус, но на практике он использовался только при контактах с основной территорией.

Таким образом, у Дании оставалась всего одна колония, самая большая и самая малонаселенная: Гренландия. Оставалась до 1979 г., когда острову была предоставлена ограниченная автономия и право управления на собственном языке – калааллисуте, иначе называемом гренландским. Это решение никого не удивило. Хотя датский был в Гренландии обязательным школьным предметом, многие гренландцы говорили на нем с трудом, поскольку он не имел ничего общего с их родным языком. В автономной Гренландии датский сначала сохранил за собой больше официальных функций, чем на автономных Фарерских островах. Но потом и это изменилось: в 2009 г. гренландский стал единственным государственным языком. Таким образом, Гренландия добилась уникального положения: это единственная в Америке (да, Гренландия является частью Америки), от Канады до Чили, страна, в которой язык коренного населения не занимает подчиненное положение по отношению к языку колонизаторов.