Лидия Вакуловская - И снятся белые снега…

• Название: И снятся белые снега…
• Автор: Лидия Вакуловская
• Издательство: Мастацкая литература
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1986

Рассказы и повести известной писательницы Лидии Вакуловской о наших современниках. Люди разных судеб, разных характеров проходят перед нами. И в повестях, и в рассказах сквозит главное: доброе отношение к жизни и к людям, человечность, а также общий жизнеутверждающий тон.

---

Он много знает, лейтенант Верба, давний страж городского и базарного порядка. Может, кого и удивит своим уловом воет тот рыбак в белой панамке, со спиннингом, что пробирается сквозь толпу, только не Вербу. Да и никакой он не рыбак, хотя авоська на его плече и полна рыбы, а Семен Горохов — самый веселый человек в городе. Энергии у Семена Горохова — море, а фантазии еще больше — океан. Он военную пенсию получает, но без дела не сидит и везде успевает: мотокружок ведет, местных футболистов тренирует, пятый год с пионерами яхту на реке строит, — очень энергичный человек! Всегда забавно с ним поговорить. Интересно, какую байку он сейчас Вербе расскажет?

Семен Горохов идет быстро, точно очень спешит, прожимает к себе спиннинг, чтоб никого им не задеть, и быстро головой в белой панамке по сторонам вертит, будто кого-то высматривает. Но в том-то и дело, что никого он не высматривает, а просто глядит, какое впечатление производят несомые им в авоське щуки и сомы. Он для того и на базар завернул с реки, чтоб все увидели, какой он удачливый рыбак. Потом еще по всему городу пробежит со своим уловом, чтоб и другие увидели.

— Привет доблестной милиции! — бодро восклицает Семен Горохов и энергично вскидывает руку со спиннингом, приветствуя Вербу.

Он поджарый, загорелый, над губой маленькие усики, во рту три золотых зуба. Когда смеется — сто морщинок смеются и приплясывают на его лице, потому что годы свое берут, а Семену Горохову уже шестьдесят с добрым гаком.

— Ну, как улов сегодня? — улыбается ему Верба.

— Не так, чтоб очень, но кое-что имеем! — бодро откликается Горохов, снимая с плеча авоську с рыбой и встряхивая ее.

— Почему ж не очень? — улыбается Верба, разглядывая рыбу. — Ладный щупачок… И этот неплох: килограмма на два потянет, — говорит Верба, вроде и не видел, как в утренних сумерках, когда только съезжался базар, Семен Горохов, припрятав где-то спиннинг и панамку, покупал у настоящего рыбака эту самую, еще живую рыбу. Потом, конечно, отправился на реку, продержал рыбку в воде, а теперь возвращается домой с уловом.

— Да нет, не очень. Вот прошлый раз я таких лещиков взял — какие лещики!.. Но эти щучки тоже не беды! — вдруг начинает хвастаться Семей. — А сом? Ты глянь, какой красавчик!..

— Где ж вы бросали: не в Зеленом Дубе? Там щупаки иногда берут, — говорит Верба, вроде и не знает, что лещи у Семена Горохова тоже были базарными.

— Э-э, дорогой! — шутливо грозит ему пальцем Горохов. — А ты знаешь, что в старые времена только двух вещей лучшему другу не доверяли: жену и коня. Так и я: Анюту не могу тебе доверить и секреты рыбацкие. Ты меня понял? — смеется он, поблескивая золотыми зубами.

— Вполне, — улыбается Верба.

— О чем гражданочка спросить хочет? Продается ли рыбка? — уже спрашивает Горохов приостановившуюся рядом женщину. И весело говорит ей: — Нет, милая, не продается. Для такой рыбки нужно мужа хорошего иметь. Верно я говорю? — обращается он к другой женщине и подмигивает ей. — Если муж жену любит, он для нее не простую — золотую рыбку вытащит. А что для этого надо? А всего — вот такая крошечка, тьфу — и ничего! Встань на зорьке, схвати спиннинг, не забудь блесну — и бегом по лужку, по травке на речку. Пробежался — себе же польза: здоровье укрепил. Спасибо за это академику Амосову, он нас бегать приучил. Рыбку вытащил — жена довольна, на мужа не нарадуется…

Он говорит, а женщины останавливаются, слушают и улыбаются: веселый человек, почему же не послушать! Так, продолжая говорить, Семен Горохов и удаляется от Вербы. Оглядывается, что-то еще говорит, сверкая золотыми зубами, пока не скрывается в толпе.

Вообще же Семен Горохов под хорошее настроение заговорит любого. Это может подтвердить даже один очень крупный железнодорожный начальник, посетивший не столь давно наш городок. Хотя крупный начальник на Большом базаре у нас не был и хотя эта история не имеет никакого отношения к базарному дню, но, коль вспомнилась, нужно о ней рассказать.

Значит, решил, один крупный начальник посетить по служебным делам наше депо. О том, конечно, заранее стало известно, и к встрече стали должным образом готовиться. Всю территорию депо тщательно подмели метлами, что нужно — покрасили, что лишнее — убрали с глаз долой. В мастерских помыли окна, возле мастерских насадили цветов, обильно полили деревья и даже погреб, покрытый сверху твердой голой землей, надеясь, что из земли быстренько попрет трава и получится приятная для обозренья клумба. Короче говоря, все сделали, и сделали очень хорошо, если не считать, что погреб так и не стал клумбой, но это мелочь. И как раз тогда приехал крупный начальник.

Он приехал и сразу захотел осмотреть мастерские и прочие службы, то есть все деповское хозяйство. Начальник депо, главный инженер и другие руководители прежде не были лично знакомы с крупным начальником, поэтому чувствовали себя стесненно, были внутренне скованы, не знали, что следует говорить, а чего не следует, не знали, следует ли им шутить и улыбаться или, напротив, нужно быть предельно серьезными. И вот в таком состояния некой одеревенелости они вышли вместе с крупным начальником на деповский двор и в полном молчании направились к большому и круглому красно-кирпичному зданию, куда заводили на ремонт локомотивы. И тут перед ними, как из-под земли, вырос Семен Горохов, одетый в армейскую форму, которую хранил с военных лет, сняв с нее лишь капитанские погоны.

— Привет и лучшие пожелания! Как ехали-доехали и как вообще? — бодро воскликнул он, взблеснув золотыми зубами. И стал энергично пожимать руки, но не начальнику депо или там главному инженеру, которых хорошо знал, а крупному начальнику и тем, кто с ним приехал, которых совершенно не знал.

Они тоже стали пожимать его руку, но длилось это недолго, так как Семен Горохов сам прервал рукопожатия, ухватил крупного начальника за локоть и стал поворачивать его то в одну, то в другую сторону, говоря:

— Ну, как тебе здесь правится? Смотри, какой красавец стоит! Сорок лет стоит — ни одной царапинки!.. А это видишь? Тоже красавчик, пятьдесят лет стоит — ни одно стеклышко не дзинькнуло! — Семен Горохов тыкал рукой то в сторону кирпично-красного здания, то в сторону других каменных строений. — А знаешь, как это было? Мы ночью к реке вышли, и я поставил батальону задачу: взять с ходу депо и чтоб немец ни один камушек не успел взорвать! Теперь смотри, как мы наступали…

И Семен Горохов стал возбужденно рассказывать приехавшим товарищам, как его батальон в августе сорок третьего брал городок, откуда стреляли пушки, где ложились снаряды и в какой панике улепетывали немцы, так и не успев из-за паники взорвать депо. Крупный начальник начал интересоваться подробностями, и другие начали интересоваться. Завязался общий разговор, дружеский и непринужденный. И тогда Семен Горохов по-дружески сказал крупному начальнику:

— Слушай, дай мне топливную книжку. Я не железнодорожник, мне без книжки в депо уголь не дают, а на городском складе, клянусь тебе, уголь паршивый. Клянусь тебе, там одна пыль! А пыль, сам знаешь, в плите не горит, а только на весь дом дымит.

Крупный начальник, конечно, сразу же распорядился, чтоб Семену Горохову в тот же день выдали топливную книжку, какие выдают только железнодорожникам, после чего, продолжая разговаривать, все пошли осматривать мастерские, в том числе и Семен Горохов, который рассказал приезжим еще немало интересных историй. Ведь он в самом деле освобождал наш городок, а освободив, познакомился, с местной девушкой Анютой, приехал к ней после войны с полной грудью орденов и медалей, и они поженились. Таким образом, Семей Горохов перестал быть сибиряком и стал черниговцем. А теперь вот и рыбаком заделался. По о том, какой он рыбак, знает лишь один Верба. Знает и помалкивает.

«Хорошо, когда человек веселый характер имеет, — думает Верба. — С веселым характером всегда легче…»

И думает так потому, что замечает в толпе Егора Кузьмичева. Эх, и сдал же Егор за последний год!.. Щека запали, голова выбелилась, в плечах пригнулся. А страшней всего, что разум, разум у Егора стал пошаливать…

Верба ухватил глазами Егора и не выпускает его из глаз. Подошел Егор к ларьку, где семена продают, уставился на ларек и стоит. Долго стоял, пока не перешел к другому ларьку. Опять уставился на ларек и стоит.

«Ах, Марийка, ах, стерва! До чего довела человека!» — сокрушается Верба.

Да, жила в нашем городе Марийка Кузьмичева, и нет ее больше. И, видно, не скоро появится у нас женщина подобной красоты. Казачка ли она была, гречанка, цыганка, еврейка ли, или в ней смешались крови иноплеменных дедов и бабок — в этом ли дело, если была она необычайно красива? Лет двадцать назад, молодым парнем, ездил Егор с мостопоездом в Казахстан строить железную дорогу и привез оттуда женушку-красавицу. И когда поступила она ученицей в наш магазинчик «Скобяные товары», в нем баснословно подскочила выручка: люди ходили в магазинчик посмотреть на изумительную красоту Марийки и обязательно что-нибудь покупали у нее. Потом она работала в разных магазинах, в станционных павильонах, но не было такого воскресенья, чтоб Марийка не становилась за прилавок какой-нибудь базарной лавки. Ведь в торге знали, что, если поставить Марийку, никакой товар не залежится.