Лидия Вакуловская - И снятся белые снега…

• Название: И снятся белые снега…
• Автор: Лидия Вакуловская
• Издательство: Мастацкая литература
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1986

Рассказы и повести известной писательницы Лидии Вакуловской о наших современниках. Люди разных судеб, разных характеров проходят перед нами. И в повестях, и в рассказах сквозит главное: доброе отношение к жизни и к людям, человечность, а также общий жизнеутверждающий тон.

---

Пурга кончилась, но потребовалось еще несколько дней, чтобы расчистить бульдозерами улицы от несметных заносов и пробить дорогу к небольшому аэродрому за поселком. Тогда Николай Зинин положил на аккредитив свой капитал, вылетел в Хабаровск, а вечером того же дня снял отдельный номер в прекрасной гостинице прекрасного города на Амуре.

Целую неделю он блаженствовал в этом номере, наслаждаясь чистотой и всеми благами цивилизации: по два раза на день мылся в ванной, часто менял рубашки и галстуки (он накупил себе хорошей одежды), вкусно ел в ресторане, щедро раздавал чаевые. Ему было приятно ловить на себе предупредительно-услужливые взгляды дежурных по этажу, и внимательно-заискивающий взгляд швейцара, неусыпного стража ресторана, и оценивающие взгляды двух девушек, живших в соседнем номере, — по-видимому, они были не прочь покороче сойтись с ним. Скорее всего, все эти люди принимали его если не за министра, то за какую-то важную шишку, возможно, за молодого, однако уже преуспевшего ученого, который завалился с Севера (таков уж Север!) в затасканном полушубке и разбитых валенках и на глазах у всех превратился в элегантного молодого человека с хорошими манерами, сорящего налево и направо деньгами.

Потом он прилетел в Москву, опять поселился на несколько дней в гостинице, набил подарками два чемодана, в субботу сел в ночной экспресс, а утром в воскресенье подъехал на такси к девятиэтажному дому, с длинными, как огромные сосули, неоновыми фонарями у подъездов, с красными, зелеными и желтыми лоджиями, взиравшими на улицу, поднялся в лифте на пятый этаж, нажал кнопку звонка и попал в объятия Геры, Зинаиды Павловны и Матвея Софроновича (чуть позже он узнал, что фиктивный брак по обоюдному согласию они стали считать законным), а затем и маленького Андрюшки, которого Зинаида Павловна выхватила спящим с кроватки и стала пробуждать его возгласами:

— Андрейка, проснись, папа приехал!.. Смотри, это твой папа! Ну, поцелуй его, поцелуй!.. Обними папочку!..

Николай не извещал о своем приезде, тем неожиданней и радостней была их встреча. Его целовали, снимали с него пальто и шляпу, предлагали ванну с дороги, но тут же, забыв об этом, тащили из коридора в комнату — показывать квартиру, потом тащили в коридор и на площадку — показывать такую же квартиру Зинаиды Павловны. Его опять целовали, задавали вопросы и, не дослушав, задавали новые. Кончилось тем, что вскоре все они сидели за столом, поднимали рюмки за его приезд, за крепкую семью, за здоровье Андрюшки, за Север и тому подобное, ели домашнюю, стряпню и столичные деликатесы, привезенные Николаем, и всем было весело. Матвей Софронович, опрокидывая рюмку, опять изрекал: «Фу-ух, и как ее пенсионеры пьют!..» и первым принимался хохотать. Этот фокус Матвея Софроновича очень нравился годовалому Андрюшке. Едва раздавался басовитый хохот, как мальчонка начинал шлепать в пухлые ладони и заливался восторженным смехом. Он был красивый мальчуган, большелобый, румяный, кудрявенький, с крупными, как у Геры, черными глазами.

Николай задыхался от счастливого сознания, что он дома, что рядом Гера, что у него такой прелестный сын, такая славная, хлопотливая теща. Толстоскулый, краснощекий Матвей Софронович тоже безмерно правился ему.

— А медведи там белые по улицам ходят? — громогласно вопрошал Матвей Софронович, трубно сморкаясь в клетчатый, наглаженный платок.

— Нет, не ходят, — смеясь, отвечал Николай.

— А волки бегают?

— И волки не бегают.

— Ты скажж-жи!..

В общем, все радовало и умиляло Николая в собственном доме. Квартира казалась ему царским дворцом: две комнаты, газ, кафель, ванная, паркет, уборная отдельно. Правда, обстановка была плохонькая, по сути, ее и не было. Николай узнал даже облупленный комодишко, перекочевавший сюда из старого дома, — но какое это имело значение? Позже Гера по этому поводу скажет ему, мило растягивая слова:

— А, Ко-оля, все деньги дача сожра-ала. Такая морока с ней. Но мама с Матвеем помеша-а-ались на даче.

— А ничего дача? — спросит он.

— Так себе, — ответит она, привычно пожав плечиком. — Сам увидишь. Нужен хоро-о-оший ремонт. И мебели там никакой…

За столом просидели несколько часов, пока Андрюша не начал хныкать и тереть ручонками глаза. Гера унесла его в другую комнату, стала укачивать, а Зинаида Павловна вдруг «вспомнила», что их с Матвеем Софроновичем звали сегодня в гости и что это такие люди, к каким нельзя не пойти. Она заторопилась и увела Матвея Софроновича, хотя тот был не прочь посидеть еще и пропустить еще по рюмочке.

Когда дверь за ними захлопнулась, Гера вышла из спальни, сказала Николаю:

— Коля, ты тоже ляг поспи, у тебя глаза слипаются. А я Андрюшины мелочи простирну.

— Милая моя жена, какая сегодня стирка? Сегодня все на свете отменяется! — Он обнял ее и крепко прижал к себе.

Гера задохнулась в его руках.

— Ко-оля, не надо… Я серьезно… Там, знаешь, сколько накопилось, — говорила она, прерывисто дыша и желая освободиться из его рук. — А мне завтра… Ко-оля!.. Мне к восьми на работу…

— Дурочка, завтра ты бросишь работу и будешь сидеть дома, — отвечал он, целуя ее. — Ты знаешь, сколько я денег привез? Не зря же я из Полярного в Террикон перебрался.

— Ко-оля, не надо…

— Я привез… Ну, как ты думаешь, сколько? — весело спрашивал он. И назвал сумму.

Гера замерла в его руках. Крупные черные глаза ее тоже замерли, уставясь прямо в его глаза.

— Не может быть! — испуганно прошептала она. — Ты с ума сошел!..

6

Дачей Николай занимался сам. И вообще он сам занимался решительно всем, что касалось быта его семьи, и это доставляло ему удовольствие. Месяца два он хлопотал с устройством квартиры: покупал мебель, ковры, торшеры, переделывал проводку, подвешивал дорогие люстры, доделывал недоделки строителей, какие повсюду в большом количестве обнаруживаются в новых домах, и когда квартира, по словам Зинаиды Павловны, стала, как игрушка, он переключился на дачу. Дача, действительно, требовала крупного ремонта: нового фундамента, новой крыши, полов, крыльца, удлинения веранды и многих иных переделок. И тут ему крепко помог Матвей Софронович. Он работал механиком в одном стройтрестовском гараже и имел немало стоящих знакомых. Матвей Софронович свел с ними Николая, те в свою очередь свели его со своими знакомыми, Николай щедро угощал, платил не скупясь, и вскоре к его даче потянулись грузовики с кирпичом, глиной, щелевкой, листовым железом. Потом пришли рабочие: плотники, бетонщики, кровельщики. К концу мая все было закончено.

В этой двухэтажной даче, похожей на расцвеченный корабль, бросивший якорь среди зеленых деревьев, они прожили все лето. И было здесь чудесно. Во дворе росло с десяток фруктовых деревьев, на пухлых грядках, возделываемых Зинаидой Павловной, топорщились перья лука и чеснока, зеленели редис и салат, зрели помидоры; вдоль дорожек цвели и осыпались пионы и розы, на смену им распускались пышные георгины, у веранды ковром стелились голубенькие матиолы. А сразу за забором поднимался грибной сосновый лес, со двора в него вела узкая калиточка. В лесу пели птицы, стучали костяными носами дятлы, скакали белки. Желтогрудые синички обирали на яблонях гусеницу, залетали на веранду. Шишки, падая с медной сосны, стучали по крыше сарая, скатывались на песчаную дорожку во дворе. Выпадали шумные ливни, срывались грозы, зарницы полоскались в вечернем небе, — и было неизмеримо прекрасно жить на даче.

— Две полного счастья нам только коровы не хватает, — шутила Зинаида Павловна. — Чтоб и парное молочко свое. Что б к Сергеихе за ним не бегать.

На даче Зинаида Павловна расцвела, по-прежнему выглядела молодо, хотя было ей уже пятьдесят пять и этой весной она вышла на пенсию, покинула шляпочную мастерскую. Теперь она занималась Андрюшей, цветами и грядками. В Николае она не чаяла души и постоянно твердила ему:

— Клад ты, Коленька, настоящий клад! Повезло Гере, еще как повезло! Где такого другого мужа найти?

Гера соглашалась с матерью: да, у нее прекрасный муж, да, она счастлива с ним! Годив Андрюшу, Гера располнела, лицо ее округлилось, и стала она настоящей русской красавицей. У нее был спокойный характер, она никогда не раздражалась, не выходила из себя, так же, как, впрочем, никогда не предавалась безудержному веселью, не хохотала громко, не взвизгивала от восторга. Она нежно любила Андрюшку, часами не спускала его с рук, любила наряжать его. Она не оставила работу, как хотел бы Николай, более того — перешла из гастронома продавцом в обувной магазин «Каблучок» и хотела поступать на вечернее отделение в торговый техникум. Не суетливая, наоборот, несколько медлительная, Гера меж тем все успевала делать вовремя: не опаздывать на работу, хотя с дачи ей приходилось добираться двумя автобусами, которые не очень-то придерживались расписания, успевала накупить в городе нужных продуктов, а вернувшись на дачу, успевала поиграть с Андрюшей, сходить с мужем в кино, а вечером — посидеть над учебниками, повторяя за девятый и десятый классы. Правда, домом заправляла неугомонная Зинаида Павловна, имевшая, в отличие от дочери, весьма суетливый и даже крикливый нрав, так что Гера не занималась стряпней, стирками, ношением воды из колонки на улице и прочими хозяйскими делами.