Дэниэл Коуэн - Я выжил в Холокосте

• Название: Я выжил в Холокосте
• Автор: Дэниэл Коуэн
• Жанр: Публицистика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-091962-8

Реальная история Тибора «Тедди» Рубина – жертвы Холокоста и героя Корейской войны, награжденного Медалью Почета.

В 1944 году тринадцатилетний венгерский мальчик по имени Тибор Рубин был схвачен фашистами и отправлен в концлагерь Маутхаузен. После окончания войны, ему удалось выбраться из лагеря живым, и, пережив Холокост, он прибыл без гроша в Америку, едва говоря по-английски.

Через пять лет в 1950 году Тибор поступил добровольцем на военную службу в армию США для участия в корейской войне. Тибор попал в плен, где благодаря опыту пребывания в лагере Маутхаузен смог уберечь товарищей от смерти.

Из Кореи он смог вернуться только в 1953 году, однако потребовалось более полувека, чтобы признать заслуги еврейского иммигранта перед вторым отечеством, как вышедшие за рамки служебного долга.

---

Прошло еще несколько безрезультатных месяцев, и Имре отправил Алекса, который неплохо говорил по-английски, представить дело в консульстве США в Мюнхене. Имре считал, что будучи несовершеннолетним, Тибор может рассчитывать на приоритет перед ним или Ирэн. И потом, его по-прежнему больше влекла Палестина.

Тибор сильно переживал по поводу встречи с представителем американского правительства. Сам факт его нахождения в консульстве, где английский язык блуждал по коридорам и кабинетам, вселял в него надежду. Его и Алекса провели в комнату с высоким потолком и богатой мебелью, похоже, принадлежавшей немецкой королевской семье. Доброжелательный мужчина в костюме говорил с Алексом, объяснял, что тоже сидел в нацистской тюрьме и понимал боль Тибора. Пока Алекс делился деталями ситуации Тибора, мальчик внимательно изучал стопки документов и папок на столе чиновника, думая, что вот где-то здесь, среди всех этих бумажек, лежит решение его проблемы. Тон сотрудника изменился, он стал извинительным. Алекс знаком показал Тибору встать и выйти. Снаружи Алекс объяснил, что в Штатах всех венгров классифицировали «врагами», потому что Венгрия выступила союзником Германии, а посему вход в Соединенные Штаты был для них закрыт. Несмотря на геноцид, для венгерских евреев квот не было.

Норман, неопределённый друг и Тибор в Германии, 1947-й. Предоставлено Норманом Фрайманом

Тибор вернулся в Ландсхут разочарованный, но от того не менее полный решимости. Он отказался мириться с вердиктом чиновника. Не важно, как много времени и сил ему на это понадобится, но он попадет в Америку.

8

В 1948-м сначала Нормана, затем Исаака, а потом и Тибора отобрали в качестве кандидатов на отправку в Соединенные Штаты. Правила потихоньку ослабли, квоты повысили даже для венгров. Спонсором поездки выступил комитет «Джойнт» – еврейская благотворительная организация, созданная специально для помощи беженцам. Поскольку у парней были родственники в или рядом с Нью-Йорком, все трое выбрали его в качестве конечной точки назначения. Перед лицом новой жизни в большой, чужой стране они и не надеялись увидеть друг друга снова. Норман и Тибор прощались с грустью, а вот Исаак, испытывавший смешанные чувства по отношению к Тибору, вздохнул с облегчением. Судьба избавила его от дальнейших отношений со смутьяном-венгром.

Тибор пересек Атлантику на корабле Marine Flasher, войсковом транспортном корабле, переделанном в бюджетный океанский лайнер. Статья в журнале Time описывала корабль как «плавучую ночлежку» с забитыми каютами и недостаточным количеством туалетов, но при этом настоящий дар божий для нищих пассажиров, плывших на нем за счет благотворительных организаций.

Беженцы на борту корабля Marine Flasher, Бремен, Германия. Фотоархив Яд ва-Шем

Тибор никогда раньше не был в море. Он слышал истории про тошноту и морскую болезнь, а потому, как только корабль отчалил, бросился есть лимон. Но океан был спокоен в течение всего переезда – так спокоен, что Тибор не стеснялся набивать живот во время каждого приема пищи. Он никогда не видел столько еды в одном месте; три бесконечных шведских стола на завтрак, обед и ужин. Он всегда приходил в столовую первым и уходил последним.

Во время одной из таких посиделок он выяснил, что последняя подружка Имре, Глория Пикарек, была с ним на борту. И хотя он не слишком хорошо ее знал, он мог понять, почему брата так влекла ее стройная атлетическая фигура и манящая улыбка. Чего он точно не понимал, так это почему Имре предпочел ее Дэйзи Поллак, красотке с несгибаемым духом и обсидиановыми глазами, которые так пленили его, что Тибор желал быть постарше, лишь бы обладать ей.

Возможно, это было как-то связано с тем, что Дэйзи родилась и жила в Будапеште, а Имре в глубине души был деревенским мальчишкой. Как и многие скорые на язык горожане, Дэйзи привыкла говорить то, что думает, даже если это шло в разрез с мнением Имре. Однажды за ужином она пожурила Имре за то, что он ел картошку пальцами.

– Что с тобой такое, – жаловалась она, – почему ты не пользуешься вилкой?

Ирэн и Тибор посмеялись, но Имре это так задело, что он замолчал. Потом, доев, внезапно встал и молча ушел. В тот вечер его никто больше не видел. Тибор, Ирэн и Дэйзи пошли на танцы, а Имре заперся у себя в комнате.

Скорее всего, Имре просто было стыдно за свое поведение, ибо на следующий день он накатал Дэйзи письмо на шесть страниц, в котором извинялся и признавался ей в любви. Правда, Тибор и Ирэн он про письмо не рассказал. Когда Тибор спросил его, почему тот не ложился всю ночь, Имре ответил что-то про боль в животе. Если бы Дэйзи не рассказала про письмо Ирэн, Тибор так бы никогда и не узнал про него. Тибор не знал, какой вывод сделать из этого случая, хотя потом, в ретроспективе он понял, что этот случай указывал на серьезные различия между ними.

Глория Пикарек была девушкой совсем другого рода. Она никогда не критиковала Имре, а тем более кого-то еще на людях. Если Дэйзи была спонтанной и прямой, ближе по темпераменту к Ирэн, Глория была сдержанной и мягкой. И хотя Тибор был в этом неуверен, но полагал, что ее хладнокровие было результатом невыносимых ужасов Освенцима.

После того, как немцы отняли Глорию у родителей, ее отец попытался передать ей декоративную булавку, семейное наследство: хотел было просунуть ее между забором из сетки рабицы, но у него не вышло. На следующий день Глорию с сестрой отправили собирать разбросанную одежду. Разбирая и складывая тряпки, она обнаружила папину булавку. Чуть позже узнала, что людей, которым принадлежала эта одежда, отправили в газовую камеру.

После гибели родителей у Глории осталась только сестра. Девушки поддерживали друг друга в Освенциме, но после освобождения сестра стала крайне угрюмой, отказывалась есть и вскоре умерла. Глория так и не смогла побороть ощущение, что в чем-то провинилась перед сестрой.

Будучи полячкой, Глория получила право эмигрировать задолго до Тибора, но она была уже совершеннолетней, а таких желающих было гораздо больше. Ее имя появилось в списках довольно неожиданно. Прежде чем кто-нибудь успел написать Тибору, что Глория уезжает из Поккинга, ее уже отвезли в портовый город Бремерхафен. Их встреча на Marine Flasher была чистой случайностью.

9

Когда Тибор впервые увидел очертания Манхэттена, он выбросил содержимое своего чемодана в море. Одного взгляда хватило ему, чтобы понять: одежду из армейских одеял ни в коем случае нельзя носить в этом лесу из небоскребов, возвышающихся вдали. Люди решат, что он дурачок. Весело смотрел он на плохо скроенные рубашки и брюки, качающиеся на волнах и исчезающие вдали.

Однако Тибор отпускал не просто безразмерные и неудобные вещи. Он избавлялся от любых следов старого мира, от запретов, законов, традиций, насильно налагаемых на него с самого детства. Наконец увидев Америку, он пообещал себе, что ничто из мира его отца никогда больше не вернется в его жизнь. Включая религию. Ни один из ее императивов не работал здесь, в новом мире. Даже если он и будет надевать ермолку на молитву, соблюдать шаббат или отмечать Святые Дни в синагоге, то будет делать это когда и как захочет, а не так, как скажет ему Тора или раввин. Эта глава его жизни закончена.

Но как только Marine Flasher пришвартовался к острову Эллис, уверенность Тибора куда-то внезапно улетучилась. Издалека этот бегемот, этот левиафан манил его, но когда корабль в самом деле коснулся американской земли, абстрактные заботы сменились вполне конкретными. Нью-Йорк бугрился прямо перед ним, массивный и горделивый, и парень понятия не имел, как будет зарабатывать здесь на жизнь. Он же не американец. Он не знает языка. Он нищий иммигрант, без навыков и перспектив. И зачем он выбросил весь свой гардероб в море?

Гул неразборчивых голосов эхом гулял по станции на острове. Поначалу Тибор сомневался, что кто-то из этих незнакомцев вообще заговорит с ним. Но вскоре его поприветствовал венгерский сотрудник «Джойнта». Агент вполне буднично объяснил, что у Тибора есть выбор: он может отправиться под опеку родственников либо остаться с «Джойнтом», которая найдет ему место для проживания и, рано или поздно, какую-нибудь работу. Тибор понимал: ему очень повезло, что у него есть тети и дяди в окрестностях города, но он также знал, что если они станут его опекунами, ему придется подчиняться им следующие пять лет. С другой стороны, если он останется с «Джойнтом», они проследят, чтобы о нем позаботились до тех пор, пока он не сможет самостоятельно зарабатывать. Почти всем его родственникам было под шестьдесят, и они наверняка были невероятно скучными, а потому Тибор решил остаться.