Коллектив авторов - 12 шедевров эротики

• Название: 12 шедевров эротики
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Классическая проза

То, что ранее считалось постыдным и аморальным, сегодня возможно может показаться невинным и безобидным. Но мы уверенны, что в наше время, когда на экранах телевизоров и других девайсов не существует абсолютно никаких табу, читать подобные произведения – особенно пикантно и крайне эротично. Ведь возбуждает фантазии и будоражит рассудок не то, что на виду и на показ, – сладок именно запретный плод. "12 шедевров эротики" – это лучшие произведения со вкусом "клубнички", оставившие в свое время величайший след в мировой литературе. Эти книги запрещали из-за "порнографии", эти книги одаривали своих авторов небывалой популярностью, эти книги покорили огромное множество читателей по всему миру. Присоединяйтесь к их числу и вы!

---

Буаренар взял на себя это поручение.

Дю Руа отлучился по делам и через час вернулся. Никто не называл его больше Форестье.

Вернувшись домой, он услышал в гостиной женские голоса. Он спросил:

– Кто там?

Слуга ответил:

– Госпожа Вальтер и госпожа де Марель.

У него слегка забилось сердце, потом он подумал: «Ну, что ж, будь, что будет» – и открыл дверь.

Клотильда сидела возле камина, освещенная светом, падавшим из окна. Жоржу показалось, что, увидев его, она слегка побледнела. Он сначала поклонился г-же Вальтер и ее двум дочерям, сидевшим справа и слева от матери, точно двое часовых, потом повернулся к своей прежней возлюбленной. Она протянула ему руку; он взял ее и выразительно пожал, как бы говоря: «Я вас люблю по-прежнему». Она ответила на это пожатие.

Он спросил:

– Как вы поживаете? Ведь со времени нашей последней встречи прошла целая вечность.

Она ответила непринужденно:

– Хорошо. А вы, Милый друг?

Потом, обращаясь к Мадлене, прибавила:

– Ты разрешишь мне по-прежнему называть его Милым другом?

– Конечно, моя дорогая, разрешаю тебе все, что тебе вздумается.

В этих словах прозвучал легкий оттенок иронии.

Г-жа Вальтер заговорила о празднестве, которое Жак Риваль устраивал в своей холостой квартире, – о большом фехтовальном состязании, на котором должны были присутствовать дамы из общества. Она сказала:

– Это будет очень интересно. Но я в отчаянии, – нас некому туда проводить: муж как раз в это время будет в отъезде.

Дю Руа сейчас же предложил свои услуги. Она согласилась:

– Мои дочери и я будем вам очень признательны.

Он посмотрел на младшую из сестер Вальтер и подумал: «А ведь она совсем недурна, эта маленькая Сюзанна, совсем недурна». Она была похожа на хрупкую белокурую куклу, – миниатюрная, изящная, с тонкой талией, узкими бедрами и грудью; серо-голубые глаза ее отливали эмалью и казались тщательно и причудливо разрисованными кистью художника; кожа у нее была очень гладкая, без единого пятнышка, без малейшего признака румянца, а завитые волосы, умело и легко взбитые, окружали ее головку очаровательным облачком, в самом деле напоминавшим прическу дорогих кукол, какие видишь иногда в руках маленьких девочек, уступающих в росте своим игрушкам.

Старшая сестра, Роза, была некрасива, худа, незаметна. Это была одна из тех девушек, на которых обычно не обращают внимания, с которыми не разговаривают, о которых не вспоминают.

Мать поднялась и обратилась к Жоржу:

– Итак, я рассчитываю на вас в будущий четверг, в два часа.

Он ответил:

– Сочту своим долгом, сударыня.

Как только она вышла, г-жа де Марель тоже поднялась.

– До свиданья, Милый друг.

Теперь она пожала ему руку очень долгим и крепким пожатием. Его взволновало это молчаливое признание, и, внезапно охваченный прежней страстью к этой взбалмошной и милой мещаночке, которая, быть может, действительно любила его, он подумал: «Завтра же пойду к ней».

Как только Жорж остался вдвоем с женой, она весело и искренно рассмеялась и сказала, прямо смотря на него:

– Тебе известно, что ты внушил страсть госпоже Вальтер?

Он недоверчиво сказал;

– Ну, что ты!

– Право, уверяю тебя. Она говорила со мной о тебе с безумным восторгом. Это так странно с ее стороны! Ей хотелось бы найти для своих дочерей таких мужей, как ты!.. К счастью, для нее самой это неопасно.

Он не понял, что она хотела сказать:

– Что значит – неопасно?

Она ответила тоном женщины, убежденной в правильности того, что она говорит:

– О! Госпожа Вальтер – одна из тех женщин, о которых никогда не услышишь никакой сплетни, – понимаешь, никогда. Она неприступна во всех отношениях. Мужа ее ты так же хорошо знаешь, как я. Но она – другое дело. Она сильно страдала от того, что вышла замуж за еврея, но осталась ему верна. Это честная женщина.

Дю Руа удивился:

– Я думал, что она тоже еврейка.

– Она? Вовсе нет. Она – патронесса всех благотворительных учреждений квартала Мадлен. Она даже венчалась в церкви. Не знаю только, крестился ли ее муж, или духовенство посмотрело на это сквозь пальцы.

Жорж пробормотал:

– Значит, она… она в меня влюблена?

– Положительно и окончательно. Если бы ты не был женат, я бы тебе посоветовала просить руки… руки Сюзанны… не правда ли, – ведь она лучше Розы?

Он ответил, покручивая усы:

– Мать еще тоже недурна.

Мадлена рассердилась.

– Знаешь, мой милый, если ты думаешь о матери, то могу только пожелать тебе успеха. Но за нее я не боюсь, она уже вышла из того возраста, когда можно впервые согрешить. За это надо было браться раньше.

Жорж подумал: «Неужели я и в самом деле мог бы жениться на Сюзанне?»

Потом пожал плечами: «Что за чепуха!.. Разве отец ее согласился бы на это!»

Однако он решил отныне обратить внимание на отношение к себе г-жи Вальтер, даже не задавая себе вопроса, что это может ему дать.

Весь вечер его преследовали воспоминания о связи с Клотильдой, нежные и чувственные воспоминания. Он вспоминал ее проказы, милые шутки, свои веселые прогулки с нею. Он думал: «Она, право, очень мила. Завтра же пойду к ней».

На следующий день, после завтрака, он действительно отправился на улицу Вернейль. Та же горничная отворила ему дверь и с фамильярностью прислуги небогатого дома спросила:

– Как поживаете, сударь?

Он ответил:

– Отлично, деточка, – и прошел в гостиную, где чья-то неопытная рука играла гаммы на фортепиано. Это была Лорина. Он думал, что она бросится ему на шею. Но она важно встала, церемонно, как взрослая, поклонилась и с достоинством удалилась.

У нее был вид оскорбленной женщины, и это поразило его. Вошла мать. Он взял ее руки и поцеловал их.

– Как часто я думал о вас, – сказал он.

– И я тоже, – ответила она.

Они сели. Улыбаясь, глядя друг другу в глаза, они чувствовали желание поцеловаться в губы.

– Моя дорогая, маленькая Кло, я люблю вас.

– И я тоже.

– Значит… значит… ты на меня не очень сердилась?

– И да, и нет… Я была очень огорчена, а потом я поняла твои побуждения и сказала себе: «Не беда! не сегодня – завтра он вернется ко мне».

– Я не смел прийти; я не знал, как ты меня примешь. Я не смел, но страшно хотел прийти. Кстати, скажи мне, что с Лориной? Она со мной едва поздоровалась и ушла с рассерженным взглядом.

– Не знаю, но со времени твоей женитьбы с ней нельзя говорить о тебе. Мне, право, кажется, что она тебя ревнует.

– Да что ты!

– Уверяю тебя, милый. Она больше не называет тебя Милым другом, а зовет «господин Форестье».

Дю Руа покраснел, потом придвинулся ближе к молодой женщине.

– Дай твои губы.

Она протянула их. Они поцеловались.

– Где мы можем встретиться? – спросил он.

– Гм… на Константинопольской улице.

– Как! Разве квартира еще не сдана?

– Нет… Я ее оставила за собой.

– Оставила за собой?

– Да, я думала, что ты вернешься ко мне.

Он почувствовал прилив горделивой радости. Эта женщина, значит, любит его, любит настоящей, постоянной и глубокой любовью.

Он прошептал:

– Я тебя обожаю.

Затем спросил:

– Как поживает твой муж?

– Отлично. Он пробыл здесь месяц и третьего дня уехал.

Дю Руа не мог удержаться от смеха:

– Как это кстати!

Она наивно ответила:

– Да, очень кстати. Впрочем, его присутствие меня никогда нес, ты ведь знаешь.

– Да, правда. Вообще это прекрасный человек.

– Ну, а ты, – спросила она, – как сложилась твоя новая жизнь?

– Ни хорошо, ни плохо. Жена моя – хороший товарищ, союзница…

– И только?

– И только… Что касается сердца…

– Я это прекрасно понимаю. Однако, она хорошенькая.

– Да, но меня она не волнует.

Он подошел к Клотильде и прошептал:

– Когда мы увидимся?

– Хотя бы… завтра… если хочешь.

– Хорошо. Завтра в два часа?

– В два часа.

Он поднялся, чтобы уходить, потом пробормотал, слегка смущенный:

– Знаешь, я намерен взять на себя квартиру на Константинопольской улице. Я так хочу. Недостает еще, чтобы ты оплачивала ее.

В порыве нежности она поцеловала его руки и прошептала:

– Делай, как хочешь, с меня довольно того, что я ее сохранила, и что мы можем теперь встречаться там.

И Дю Руа ушел, чувствуя в душе полное удовлетворение.

Проходя мимо витрины фотографа, он увидел портрет полной женщины с большими глазами, который напомнил ему г-жу Вальтер: «Ну, что ж, – подумал он, – она еще, должно быть, недурна. Как это случилось, что я ее до сих пор не замечал? Интересно, как она будет себя держать со мной в четверг».

Он продолжал шагать, потирая руки, исполненный внутренней радости, – радости, вызванной успехом во всех его планах, эгоистической радости ловкого человека, которому везет, тайной радости, порожденной польщенным тщеславием и удовлетворенной чувственностью – результатом женской благосклонности!

Когда наступил четверг, он спросил Мадлену: