Василий Звягинцев - Фазовый переход. Том 1. «Дебют»

• Название: Фазовый переход. Том 1. «Дебют»
• Автор: Василий Звягинцев
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-87675-4

И вечный бой… Это про них. Про основателей «Андреевского братства» и тех, кто поверил и пошел за ними по мирам, временам и реальностям. Стоило операции на «Земле-2» подойти к своему завершению и группе рейнджеров во главе с Андреем Новиковым и Александром Шульгиным принять решение о возвращении «домой», как выяснилось, что причиной главных катаклизмов были не только и не столько атаки дуггуров, сколько вмешательство таинственной третьей силы. Так что «отпуск» обещает быть кратким и насыщенным – время не ждет, как не ждут и события, запущенные однажды волей тех, кто смог взять на себя, как бы это громко ни звучало, ответственность за судьбу человечества.

---

Внешне напоминая казарменные корпуса, дома эти, от фундамента до крыш заплетенные подобием плюща, имели очень большие окна венецианского стиля, устроены были по анфиладному типу, так что классических спален там не было, и устраиваться пришлось в альковных нишах, задергиваемых шторами. Но кровати там были вполне приличные, метра по три длиной и шириной, наверняка изготовленные по образцам, используемым «высочайшими» для утех со своими земными «подругами», или как они их там назвали…

Прочая меблировка была более чем скудная. Низкие, не предполагавшие использования стульев и кресел столы, без всяких «архитектурных излишеств», но из весьма красивых и ценных на вид пород дерева, подобие ковров на каменных полах, вместо шкафов – задергиваемые шторками ниши. Стены изнутри нештукатуреные и сложенные, похоже, «всухую», без использования извести или цементного раствора. Даже потолков не было – высокие, четырех с лишним метровые комнаты перекрывались треугольными стропилами из бруса, покрытыми толстыми серебристо-зелеными циновками, точнее – матами, внахлест. Нужно признать – от здешнего солнца очень неплохая защита. Были у них потайные кондиционеры или нет, но в домах температура не превышала двадцати двух – двадцати четырех градусов при тридцати пяти снаружи.

Нам, «официальной делегации», отвели три корпуса, состыкованных в виде буквы «Н», и комнат там было двадцать одна. Ни то ни се, честно сказать. На пятерых явно много, тем более функционально и размерами они ничем друг от друга не отличались. Только спальных мест было по числу постояльцев. А в остальном и непонятно, что здесь делать. Бессмысленно бродить по одинаковым помещениям, время от времени устраиваясь в произвольно выбранной комнате для распития спиртных напитков?

Вроде бы должны они знать наши требования к жилым помещениям, а если решили предложить нам свой вариант… Тогда со вкусом у них плоховато.

Ну, еще можно было рассматривать произведения аборигенского искусства – настенные гобелены из тончайшей соломки палевого цвета с полуабстрактными фигурами людей и животных, а также изображавшие что-то, при достаточном воображении воспринимаемое как пейзажи. Судя по этим изделиям, можно было предположить, что изобразительное искусство дуггуров застряло где-то между наскальными росписями неандертальских пещер и шелкографией средневековой Японии.

Но сам факт, что искусство у них все-таки есть, обнадеживал.

Офицеров разместили в таком точно доме, но удаленном от «господского» на полсотни метров в глубь сада, или парка. Там же и технику поставили, поближе к главному выходу. Главному потому, что в домах имелось еще по несколько дверей, в темных переходах-тамбурах между секциями анфилад. Двери эти, невысокие, одностворчатые и массивные, выходили либо на аккуратно постриженные газоны перед фасадной частью, либо на заднюю сторону, прямо в примыкающие к стенам заросли кустарника. Смысла в этом особого не просматривалось. Но не устраивать же мозговой штурм для разъяснения тонкостей дуггурианской дизайнерской мысли.

– Хреново дело, Андрей Дмитриевич, – доложил мне Ненадо, закончив размещение личного состава и определив порядок несения внутренних нарядов. – Ни одна дверь здесь не запирается. Никак. Ни на засовы, ни на внутренние замки…

– Что поделаешь, наверное, такой у них здесь стиль. На Земле тоже замки появились лишь в эпоху феодализма. А здесь, похоже, до сих пор первобытно-общинный строй…

– Да как-то чересчур цивилизованно для первобытного, – не преминул вмешаться поручик Оноли, до Мировой войны окончивший три курса Петербургского университета.

– Уровень материальной и прочих культур не всегда совпадает с общественно-экономической формацией, – назидательно сказал я. – Капитализм не в пример прогрессивнее рабовладельческого строя, однако во многих своих чертах древнеримские города значительно выигрывали с раннекапиталистическими, вроде нашей Шуи и английского Манчестера… В средневековой Флоренции архитектура великолепна и строительная техника на высоте, но с этой самой высоты, со всех шести этажей содержимое ночных горшков выливали прямо на улицы.

– Да что вы говорите?! – поразился простодушный капитан, а эстет Оноли тонко улыбнулся и добавил, что во Флоренции лично побывал там, где Данте и Беатриче стояли в узком переулке перед входом в церковь по колено в дерьме и объяснялись в вечной любви, старательно делая вид, что вокруг благоухают розы…

– Хорошо здешние эту культурную стадию хотя бы внешне переросли, – заключил поручик. Он, как всегда, гонорился, но чувствовалось, что ему все еще не по себе. – Придется караульную службу нести в полном объеме. Или самим запоры на двери сообразить. В ПАРМе[14] наверняка что-то такое найдем… В «ЗиПах» броников что-то такое было…

– Не стоит, – возразил стоявший рядом Шульгин. – Еще хозяева сочтут за обиду. Пусть Артем с Аскольдом круглосуточно двор контролируют, да и все…

– Так точно, – согласился Ненадо, не успевший еще привыкнуть к наличию среди своих подчиненных бойцов, способных нести круглосуточную службу, да еще и обладающих абсолютным зрением и слухом. Ему для реальной оценки ситуации пришлось представить себе парный дозор тех инструкторов, что тренировали первый отряд «белых рейнджеров», да в сопровождении нескольких высококлассных собак разных квалификаций. Представил и успокоился.

– А как насчет увольнений? – поинтересовался неугомонный Оноли.

– По обстоятельствам, – ответил Шульгин. – Пока имей в виду, что здесь даже на открытое солнце за пределами ограды выходить нельзя. Час-два – и сначала импотенция гарантирована, а потом рак кожи и прочие прелести.

– Понятно, почему их наши бабы так интересуют, – не совсем логично умозаключил Ненадо. Наверное, решил, что красивые земные женщины способны своим шармом ликвидировать последствия пребывания под здешним солнцем. Заодно весьма умный, хотя и не слишком образованный, Игнат Борисович определил для себя причину внезапного налета дуггуров на валгалльскую школу Даяны. Две сотни таких девах – кто же не позарится. Хотя, как я заметил, сам капитан плотно запал на саму мадам начальницу. Формы ее Игната здорово восхитили, а возможно, и не только формы. Не побожусь, но вполне может выясниться, что некогда вызвавшая грешные мысли и у меня «главная аггрианка» не устояла перед натиском бравого воина. Чем она хуже той же Сильвии, допустим?

– Может быть, что-нибудь придумаем, – успокоил я офицеров. – На море вылазку организуем, экскурсию по достопримечательным местам…

– Значит, ладно. Тогда объявлю парко-хозяйственный день[15]. Самый страшный на свете зверь – ничем не занятый боец. А после окончания – наркомовскую?

Вот еще ирония истории. Отчего-то среди белых офицеров Югороссии с подачи Сашки и Берестина намертво прижилось обозначение того, что при «старом режиме» называлось «казенной чаркой». А тут вдруг – наркомовская. Впрочем, не первый случай, когда ни с того ни с сего в употребление входило вполне случайное иноязычное слово. Например, в войсках Краснознаменного Дальневосточного округа в семидесятые годы солдаты любой прием пищи вдруг стали обозначать словом «чифан», что на хорошем мандаринском диалекте означает ни больше ни меньше, как «банкет». И придумали от него массу производных. А у офицеров, даже взводных, этот термин не употреблялся даже случайно.

– Наркомовскую можно. Не дети, чать, боевые офицеры. Главное, чтоб без эксцессов. Особенно с местными.

С кормежкой тоже определились легко. Хозяева прекрасно знали, чем обычно питаются люди (своих наложниц же они кормили, и неплохо, как позже выяснилось). Поэтому нам достаточно было один раз написать нечто вроде заявки: «Прием пищи трехразовый, раскладка по белкам, жирам, углеводам такая-то, мясо травоядных теплокровных животных и не хищных птиц к обеду и к ужину, плюс фрукты, овощи, напитки в виде соков, чая, кофе (или аналогов)», приложить к ней распечатку с ноутбука одной из хороших кулинарных книг, и проблем с питанием у нас не возникло ни разу до самого отбытия на Родину.

Заправлял на нашей базе «дворецкий» (одного «интеллектуального ранга» с бесследно сгинувшим Шатт-Урхом) по имени Шмуль-Зоар, командовавший доброй полусотней «мыслящих» и неизвестным числом «полумыслящих».

– Ну, натуральное рабовладение, – восхитился Ростокин. – Легко предположить, что мы гостим на вилле какого-нибудь Лукулла или Гнея Помпея… Тем более и климат подходящий.

– Интересно, а как тут у них насчет баб-с? – с серьезным лицом процитировал Сашка. – Убей меня, не поверю, что все сплошь «эмигрантки» с Земли попадают в этот самый статус анцалувати. Я правильно сказал?

– Правильно, – подтвердил обладавший абсолютной слуховой памятью Скуратов. – И я с тобой согласен. Зная древнюю земную историю, с которой они наверняка связаны прочнее и ближе, чем мы, скажу, что процентов десять, едва ли больше, «эмигранток» ухитряются здесь занять сколько-нибудь достойное положение. Не может быть первобытного, по сути, общества, в котором многократно превосходящее мужчин по численности женское население пользовалось бы достойными правами…