Александр Арбеков - О, Путник!

• Название: О, Путник!
• Автор: Александр Арбеков
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Этот эпический фантастический роман, состоящий из трёх книг, предваряет собой целую серию романов под общим названием «Квинтет. Миры». В неё так же включены романы «Баллада о диване», «Девушка, которая, якобы, не умела любить», «Две ипостаси одной странной жизни» и «Призрак и Леший». Все эти произведения объединены общей идеей, которая заключается в том, что всё вокруг нас, как говорил один умный человек, кажется нам таким, каким оно не является на самом деле. Душа человеческая так же велика и загадочна, как и Космос, а может быть и больше, чем он. Всё в этом мире, вроде бы простом и прозаичном на первый взгляд, скрыто под мистической и загадочной вуалью. Приподними всего лишь её краешек и перед тобою откроются бесконечные и неведомые ранее пространства, полнящиеся тайнами, загадками и гипнотически притягивающие к себе так, что уже невозможно будет не сорвать решительно и бесповоротно вуаль, дабы познать всё скрытое под ней до конца. И так. Настоящий роман, предлагаемый вашему уважаемому вниманию, обо всём. О Земле и о Вселенной. О жестоких и кровавых битвах на тверди и в небе. О стремлении к познанию, о мужестве, о пороках, о трусости, о чести, о долге и совести. Он полон приключений, тайн, необычных поворотов сюжета и, конечно же, он в первую очередь о великой и всепобеждающей любви на фоне грандиозных и невероятных событий. Конец романа очень неожидан. Да, и ещё два момента… Во-первых, автор романа на его страницах неоднократно беседует с Богом в дружеской обстановке. Это несколько необычно, но почему бы и нет? Во-вторых, автор претендует на некоторую философичность своего творения. Прав он или не прав, судить вам.

---

Был прекрасный осенний день. Лёгкий ветер приносил к морю терпкий, горьковатый и тревожный аромат трав и листвы, которые готовились к скорой смерти, и смешивал его с солёным и йодистым запахом уже довольно холодной серой воды. Утреннее солнце сначала ничем не могло ей помочь, но, подходя к зениту, усиливало свой свет и жар, прогрело её поверхностный слой, и море тепло и весело заиграло и заискрилось всеми своими великолепными красками под лучами светила. Нечто мутное и свинцовое вдруг стало голубым, и это чудесное превращение поразило мир, ещё недавно безнадёжно скованный уныньем и серостью.

Один только прибрежный песок несколько портил эту идиллию. Он не струился под дыханием жаркого ветра весело, легко и беззаботно, как летом, а тяжело лежал, осоловевший и ещё не отошедший от ночной влажной прохлады и лёгкого шторма. Песок был полон мрачности и скорби, готовясь впитать в себя тёплую влагу под названием КРОВЬ.

Я печально и с восторгом смотрел на море, томно и покойно расстилающееся передо мною, и думал о том, что оно, всё-таки, самое прекрасное и величественное из всего того, что есть в этом мире. БУЦЕФАЛ стоял тихо и неподвижно. Странно, я ещё ни разу не видел его таким. Мне казалось, что он, также как и я, созерцает водную гладь, любуясь её необозримостью и красотой. Что может происходить в голове коня, чёрт его знает! Я подчас не понимаю того, что творится в моей голове…

Высокий холм, на котором я находился, был покрыт слегка пожелтевшей, но довольно густой травой. Справа и слева от меня восседали на мощных, но в то же время изящных Горных Жеребцах — БАРОН, ШЕВАЛЬЕ, ПОЭТ, ГРОМ, МОЛОТ и ТОСИНАРИ. Вместе со мною — семь человек. Снова цифра семь! Все мы были одеты в лёгкие, но очень прочные доспехи, которые являлись результатом объединения технологий Мастеров Первой Горы Первого Острова Анклава и учёных четырёх неземных Миров. Позади нас располагался большой белый шатёр.

На флагштоке перед ним развевалось Имперское Знамя. Молния на алом, ПОСОХ и ЗВЕРЬ по её бокам. Ах, как же мне не хватает милых сердцу и таких привычных атрибутов моего прошлого бытия! Где вы, ПОСОХ и ЗВЕРЬ?

Рядом с шатром стояла МАРКИЗА. Своего Горного Жеребца, нарушая все правила, она привязала к флагштоку. Ну, что же, как можно исправить то, что неисправимо!? Девушка была облачена в такие же доспехи, как и мы. Она задумчиво смотрела в высокое синее небо, думая о чём-то о своём. Её голубые глаза были прищурены, губы сжаты, волосы цвета спелой пшеницы разметались по плечам, покрытым матовой бронёй. МАРКИЗА пришла ко мне накануне сражения и попросилась быть рядом со мной до самого конца, каким бы он не был. Я, не долго думая, согласился. ГРАФИНЯ осталась в своём замке на Первом Острове, так как находилась на последнем месяце беременности.

Напротив нас, на значительном отдалении, возвышался ещё один холм. На нём виднелись фигурки вражеских всадников в блестящих доспехах. Я напряг зрение. Воинов было шестеро! Что это? Знак или случайность? Нас семеро, их шестеро. Семёрка — число Бога, шестёрка — число дьявола… Позади всадников, так же, как и у нас, возвышался большой серый шатёр. Рядом с ним на флагштоке развевалось знамя. Что-то синее, чёрное и жёлтое. Странное сочетание, однако…

Между холмами в долине друг против друга неподвижно и мрачно стояли двадцать тысяч воинов, ровно по десять тысяч с каждой стороны. Царила тяжёлая, гробовая и тягостная тишина, которую периодически беззаботно нарушал ветер, беспечно посвистывающий в доспехах и в сбруе лошадей. Все чего-то ждали. Чего, кого? Какая разница! Просто ждали, вот и всё. Если можно отсрочить свою смерть хотя бы на десяток минут, почему бы и нет? Можно подождать…

Моё войско состояло из тяжёлой пехоты с длинными копьями и щитами, стоявшей четырьмя ровными монолитными шеренгами впереди двух шеренг знаменитых лучников Первого Острова. За ними выстроилась доблестная Имперская Гвардия, пешая и конная. Фланги прикрывала тяжёлая кавалерия. За Гвардейцами находилась лёгкая кавалерия, предназначенная для возможного полного разгрома отступающего врага. Вот только будет ли это отступление и вожделённый разгром?! Чёрт его знает… Карту определяем не мы, а Бог. Или нет?

Все Бессмертные, а также Ускоренные, наскоро слепленные в секретных лабораториях Агентства по Контактам, и обученные Мастером Тосинари, находились в рядах Имперской Гвардии, придавая ей дополнительную силу. Как там ПРЕДСЕДАТЕЛЬ, КОНСУЛ и ГЛАВА? Наверное, задумались, наконец-то, всерьёз о странностях судьбы, и о ценности жизни, и о перипетиях бытия!? Что же, посмотрим, чего вы все со своими соратниками стоите!

Наш противник выбрал иную схему построения своей армии. Впереди была размещена тяжёлая конница, закованная в блестящие доспехи. За ней укрылись лучники и арбалетчики, далее стояла тяжёлая пехота и лёгкая конница. Что же, у каждого своё видение и понимание тактики ведения боя. Посмотрим, кто окажется прав.

Между тем ветер усилился. Море утратило свой дремотный покой, на его поверхности появились лёгкие волны. Напряжённую тишину вдруг нарушил ПОЭТ.

— Сир, перед этим грандиозным сражением Вам следует соблюсти добрую и старую традицию.

— Какую же это? — усмехнулся я.

— Сир, Вам необходимо что-нибудь произнести перед решающей битвой. Летопись требует продолжения, не смотря ни на что.

— Барон, Вы уверены, что будет продолжение?

— Абсолютно уверен, Сир, — весело воскликнул ПОЭТ. — С нами Бог!

— Эх, дружище, неужели ПРЕДСЕДАТЕЛЬ по этому поводу с вами не разговаривал!? — удивился я.

— По какому поводу, Сир?

— Так, так, так… — усмехнулся я. — Может быть, он и был прав. Зачем тревожить лишними мыслями и сомнениями трепетную, сомневающуюся и метущуюся душу моего Придворного Поэта и Летописца.

— Да о чём же Вы, Сир!?

— О БОГЕ, мой друг, о БОГЕ. Боюсь, что в данный момент он не с нами и не против нас. Он где-то посередине между врагом и нами. Вот такой странный и совершенно неожиданный расклад.

— Вот как, Сир? — весело произнесла МАРКИЗА, незаметно подошедшая ко мне. — И откуда же такие сведения?

— Вы тоже не в курсе, сударыня? — я легко соскочил с коня, снял с правой руки МАРКИЗЫ железную перчатку и нежно поцеловал её тонкие, но сильные пальчики. — Простите меня за всё, даже за то нехорошее, что я замыслил, но не успел осуществить. Я очень сильно виноват перед вами, но не судите меня строго, милая. У каждого свой характер и натура. Я вас люблю! Если сегодня линия Вечности для нас прервётся, то так тому и быть. Нам есть, что вспомнить, не так ли?

— Конечно… Конечно же! Бог простит, Мой Король, — по щекам девушки потекли слёзы. — А если не простит, то я давно уже Вас простила. К чёрту Вечность! Я готова пожертвовать ею всего за несколько счастливых часов, проведённых с Вами!

Я привлёк МАРКИЗУ к себе, обнял её и поцеловал влажные губы, ощутил волшебный запах ей волос. Потом я отстранил девушку от себя, глубоко и с наслаждением вдохнул пряно-солёный воздух, вскочил на БУЦЕФАЛА, крепко сжал рукоять ЭКСКАЛИБУРА, искоса взглянул на своих спутников. Почти все они печально отвернулись в сторону. Только ШЕВАЛЬЕ смотрел на меня прямо, твёрдо и жёстко, но глаза его были подозрительно влажны. Слегка влажны…

— Да что же это такое, Ваше Величество! — возмущённо и громко произнёс юноша. — Извините за некоторую резкость тона, но нам сейчас следует думать совсем о другом! Сир, не стоит расслабляться! Впереди битва и победа, которую мы, конечно же, одержим!

— Сир, Летопись ждёт, — вежливо напомнил ПОЭТ.

— Да что же это такое!? — возмутился я. — Чёрт с нею, с этой пустой болтовнёй! Какой нам толк от того, что какие-то наши или не наши мысли останутся нетленными в веках!? Какое нам до этого дело, если вдруг сгинем мы бесследно после битвы, исчезнем из ткани мироздания!?

— А если не сгинем, Сир? — вмешался в разговор ТОСИНАРИ.

— Ну, — это же совершенно другое дело! Ладно, сдаюсь, — засмеялся я. — Дайте подумать…

— Ну, ну, Сир…

— Так вот, для начала кое-что из Чжуан-цзы. Это для вас, Учитель.

— Благодарю Вас, Сир.

— Что такое Чжуан-цзы? — спросил ШЕВАЛЬЕ.

— Не что, а кто! — возмутился ТОСИНАРИ. — Чжуан-цзы — это великий китайский философ и даосский мудрец.

— Понял, — опустил глаза ШЕВАЛЬЕ и покраснел.

— Кстати, а как закончился тот знаменитый турнир, в котором вы оба, насколько я помню, принимали участие? — я вопросительно посмотрел сначала на юношу, а потом на старца. — Всё забываю спросить.

— Сир, увы, я проиграл, — ещё больше покраснел ШЕВАЛЬЕ.

— Как это проиграл!? — нарочито громко удивился и возмутился БАРОН. — Ты посрамил честь своего рода, а значит и мою честь! Мастер ГРОМ, если я не ошибаюсь, вы были учителем этого юнца?

— Был. У ШЕВАЛЬЕ блестящие способности. Он боец от Бога. Ума не приложу, как это вообще могло произойти, — также нарочито печально и скорбно произнёс ГРОМ. — Странно, однако. Беда, беда… Вот вам и Мастер Меча.