Вера Крыжановская-Рочестер - Бенедиктинское аббатство

• Название: Бенедиктинское аббатство
• Автор: Вера Крыжановская-Рочестер
• Жанр: Ужасы и Мистика
• ISBN: 978-5-906-13742-5

Человек – неразрешимая загадка. Каким образом соединяется и как отделяется от тела наше невидимое «я», которое думает, страдает, учится, и может ли оно испытывать любовь, ненависть и гнев, когда от него остается одна безжизненная масса, которая когда-то чувствовало, любило, говорило?

Ад, которого мы ожидаем после нашей телесной смерти, есть ничто иное, как темное состояние наших душ, и это состояние создано нами самими, нашими мрачными, заблудшими душами. И до той поры, пока не произойдет в нас осознание, пока не вспыхнет искреннее желание подняться к лучшему, мы будем блуждать по местам своих собственных ошибок, своих преступлений…

---

Позднее только я узнал во всех подробностях интриги, орудием которых являлся этот человек. С энтузиазмом влюбленного Эдгар описывал мне редкую красоту Марии и ее ум; он показывал мне стихи, сочиненные ею.

Помимо беспокойства, причиняемого соперничеством Вальдека, у Эдгара были заботы, порожденные враждою со стороны мачехи.

С некоторого времени с разных сторон ему внушали отказаться от наследства в пользу младшего брата и поступить в бенедиктинский монастырь, обещая ему в будущем настоятельское место. Но такая перспектива мало привлекала молодого рыцаря, жаждавшего жизни и любви; он нимало не сомневался, что этот прекрасный план был делом его мачехи, так как, сгорая от нетерпения привести его скорее в исполнение, она за несколько дней перед тем выдала себя.

Во время одного продолжительного разговора она попыталась сама убедить Эдгара сделаться монахом; он же, возмущенный подобной дерзостью, отказался наотрез и объявил, что далек от мысли уйти в монастырь и намеревается жениться, будучи уверен, что отец согласится с ним.

* * *

Прошло несколько дней после наших взаимных признаний, как однажды утром Эдгару доложили о приходе какого-то человека, оказавшегося посланным от Марии фон Фалькенштейн, который передал ему от имени молодой баронессы, что отец объявил ее невестой Вальдека. Она отказалась, заявив, что ее жених – Эдгар; барон ответил грубым смехом и приказанием готовиться к браку, который состоится, не смотря ни на что.

Эдгар был вне себя от гнева, он приказал седлать лошадь, чтобы отправиться к сопернику и с оружием в руках потребовать удовлетворения. Видя его сильное возбуждение, я не хотел отпустить его одного и поехал с ним.

Рыцарь Ульрих принял нас в столовой, окруженный веселой компанией. Едва завидев Эдгара, он дерзко воскликнул.

– Я знаю цель вашего посещения, граф фон Рувен, но вы напрасно беспокоились; у меня есть слово отца и прекрасной Марии, и она будет моей женой.

– Никогда, – возразил Эдгар, бледный от гнева и обнажая меч. – Я сумею помешать вам в этом.

– Каким образом? – захохотал Ульрих. – Не думаете ли вы похитить мою жену?

– Да, если это потребуется, – отвечал Рувен, вне себя. – Но не оставлю ее в вашей власти. Я убью вас, как собаку, вероломный рыцарь, который навязывает себя женщине вместо того, чтобы защищать ее.

Окинув презрительным взглядом все общество, он вышел, а я за ним. Мы направились к своему дому, потому что было бы безумием пытаться проникнуть к барону Фалькенштейну.

Эдгар был ужасно раздражен и единственную надежду возлагал на турнир. Там при герцоге и всей знати, он хотел вызвать Ульриха на смертельный бой. Я так искренно сочувствовал горю своего друга, что почти забывал собственные сердечные дела.

Наконец наступил столь нетерпеливо ожидавшийся день, который обещал тысячам людей много радостей, а меня заставлял терзаться самыми зловещими предчувствиями. Я расстался с Эдгаром только, когда он отправился верхом на ристалище, но пока его снаряжали, я с беспокойством заметил внезапную и страшную бледность, появлявшуюся иногда на его лице.

– Не болен ли ты? – спрашивал я.

– Нет, – отвечал Эдгар. – Голова немного тяжела, но достаточно будет увидеть Вальдека, чтобы недомогание это прошло.

Затем он сел в седло, а я вошел на трибуну графини Матильды.

Не имея ни имени, ни общественного положения, я не мог принять участие в турнире. Я поместился за Нельдой, которая была хороша, как ангел, в платье голубой парчи, с жемчужными нитками в белокурых волосах. Мы обменялись влюбленным взглядом, а затем я принялся рассматривать восхитительную картину, окружавшую меня.

Покрытые коврами трибуны с развевавшимися над ними флагами были переполнены знатным обществом; дамы сверкали драгоценными камнями; а на ристалище и у барьеров толпились во множестве пажи и оруженосцы в разноцветных платьях, рыцари в блестящем вооружении, кони которых в роскошных попонах нетерпеливо ржали. Эдгар стоял в стороне, потому что рыцарь Вальдек еще не прибыл.

Когда герцог с семейством заняли свои места в ложе с украшенным гербом балдахином, состязания начались.

Уже прошло несколько незначительных боев, когда вдруг у барьера, в сопровождении нескольких рыцарей, появился Вальдек, покрытый пылью, на взмыленной лошади; он бросился к щиту Эдгара и, сильно ударив его копьем, вызвал моего друга, громогласно обвиняя в похищении его жены, которая исчезла, захваченная людьми, один из которых потерял шарф цветов дома Рувенов; он прибавил к этому, что молодой граф грозил ему этим похищением в его собственном замке и при свидетелях.

Эдгар энергично отвергал такой поступок, недостойный рыцаря. Вальдек повторил свое обвинение. Герцог был в нерешимости, когда Ульрих вскричал громовым голосом:

– Так как рыцарь фон Рувен упорно отрицает, я призываю Божий суд. Я вызываю его и верю, что по воле Божией восторжествует правда, а не ложь и преступление.

Лихорадочное волнение овладело собранием. Во всех рядах шептались. Понятно, какие тревожные чувства переживались в нашей ложе. Граф Гильдебранд оставил трибуну и направился к сыну, а я инстинктивно сосредоточил все внимание на графине Матильде.

Яркая краска покрывала ее щеки; глаза блестели, и губы нервно кривились; она схватила руку сына и сжимала ее.

Смутное подозрение сжало мое сердце, и я со вздохом вышел, чтобы присоединиться к другу. Он был спокоен и сказал, сжимая мою руку:

– Я не виновен, и потому должен победить. Но что сделали они с моей бедной Марией?

Тем временем герольды приказали очистить ристалище, водрузили два флага, и объявили имена борющихся и условия борьбы. Должны были сражаться на мечах и в полном вооружении.

Я вернулся на трибуну, но сердце мое готово было разорваться в ожидании предстоявшего страшного боя.

Герцог, любивший и уважавший графа Гильдебранда, послал одного из пажей пригласить его в герцогскую ложу, чтобы из нее наблюдать за поединком.

По данному сигналу бойцы стали друг против друга. Они составляли полный контраст между собой; Ульрих, большой, неуклюжий, с руками великана; Эдгар, тонкий, стройный, но гибкий и очень ловкий.

По знаку герцога, противники ринулись друг на друга. Я прерывисто дышал, не способный даже молиться за своего друга и в таком состоянии, словно зачарованный, следил за потрясающим зрелищем.

Вначале бой казался ровным с обеих сторон, но было очевидно, что Вальдек хотел утомить Эдгара, так как он отражал удары и затягивал схватку всевозможными обманными маневрами, которые должны бы были держать противника настороже, но нервный и горячий, Эдгар проявлял все более и более нетерпения. Он бросился вперед и завязался ожесточенный бой.

Вокруг царила мертвая тишина, слышен был только лязг оружия, и кровь противников лилась, обагряя песок. Но Вальдек вдруг напал и ударил Эдгара с такой силой в грудь, что тот закачался и упал на одно колено. Ульрих воспользовался этим моментом, чтобы выбить у него из руки меч. Был ли Эдгар оглушен или ранен? Все равно, но он ослабевал. Вальдек бросился на него и опрокинул.

Со всех сторон раздался крик ужаса. Ульрих уперся коленом в грудь побежденного, который лежал распростертый, без памяти, и, занеся свой меч, обернулся к герцогу, единственному теперь распорядителю жизнью или смертью молодого человека. Эдгар, по законам того времени, побежденный на судебном поединке, терял имя, дворянство и права наследия.

Настало мертвое молчание. Все были поражены: старый граф фон Рувен сидел с блуждавшим взором и бормотал бессвязные слова; взволнованный герцог сжал руку несчастного отца и громко произнес слово помилования.

Эдгара, все еще в беспамятстве, унесли, но праздник после такой печальной помехи, казалось, потерял свою привлекательность. Герцогская семья покинула трибуну, а взволнованные рыцари и зрители разошлись. Рувены также направились в свое поместье; один граф Гильдебранд остался, чтобы сопровождать печальный кортеж в монастырь бенедиктинцев, куда понесли Эдгара.

Я был в отчаянии от ужасного состояния своего друга и с нетерпением ожидал известия о нем, не сознавая в своей глубокой тоске, желать ли Эдгару жизни или смерти. Графиня притворялась огорченной, но я не видел у нее ни одной слезы.

Только через несколько дней старый граф возвратился домой изменившийся, постаревший. На вопросы мои он отвечал печально:

– Эдгар болен смертельно; однако добрый монах, ухаживающий за ним, надеется спасти его. Конечно, он погиб для мира, но монахом он может жить, а мое отеческое сердце довольно слабо и эгоистично для того, чтобы желать этого. Я сделаю все возможное, чтобы доказать его невиновность, так как я уверен в ней.

* * *

Время проходило тоскливо.

Мне не разрешали свидания с Эдгаром; граф один навещал его, он сообщил мне, что жизнь его вне опасности, но состояние души не поддается описанию.