Владимир Шеменев - «Варяг» не сдается

• Название: «Варяг» не сдается
• Автор: Владимир Шеменев
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-79990-9

Начало XX века. Лейтенант российского флота Алексей Муромцев вступился за честь своей подруги Кати, ударив негодяя Слизнева, который, к несчастью, оказался статским советником. За дерзкий поступок лейтенант был разжалован в матросы и сослан на Дальний Восток, на бронепалубный крейсер «Варяг». Вскоре выяснилось, что Слизнев – шпион, продающий военные секреты японцам. Алексей Муромцев и его друг, военный контрразведчик Истомин, уже готовы были разоблачить предателя, как Слизнев устроил диверсию и сбежал на японский броненосец, захватив в качестве заложницы Катю. Алексей делает все возможное и невозможное, чтобы спасти ее, но даже не догадывается, что девушке удалось сбежать с броненосца, прыгнув в ледяное море… До войны с Японией и трагического боя у Чемульпо оставались считаные недели. Жестокие битвы, доблесть русских моряков, безграничная и жертвенная любовь, ненависть и предательство сплелись в единый стальной клубок…

---

– Больно надо. – Катя глянула на меня исподлобья, думая, наверное, о том, что шутка получилась смешной, но в силу консерватизма ее никто не оценил. Кроме нее.

Мой отец только улыбался, глядя, как мать стаскивает с меня мокрое белье.

– Да ладно тебе, Александрыч, не гуди. Дело молодое, мы же не знаем, что там произошло. Может, он к ней приставал.

– Ты приставал к Кате? – Мама дернула меня за руку так, что я чуть не лишился этой части тела.

– Нет.

– Не ври матери, – я первый раз в жизни услышал эту фразу и понял, что мама, получив ее в наследство от моей бабки, берегла ее на самый крайний случай. И случай представился.

– Нет, не приставал, – сказал я и глянул на Катюху.

Она была похожа на маленького зверька, попавшего в силки. Она не плакала, а только хмурилась. Но я чувствовал, что ее огромные глаза, похожие на два бездонных синих озера, были переполненные влагой из-за такой вопиющей несправедливости. Ну сбросила пацана в реку, ну пошутила неуместно, ну и что тут такого… Так нет, раздули проблему. Мне стало ее жалко, и я решил покончить с этой никому не нужной трагикомедией.

– Я замуж предложил ей выйти, вот она и столкнула меня в реку.

– За кого? – Катин отец не сразу понял, что я сказал. Посмотрел на меня и опустил хворостину.

– За меня. – Я развел руки, как бы говоря: «А что тут такого?»

Из двух шуток, услышанных ими за сегодня, эта была самая веселая. Хохотали все, кто был на поляне, за исключением меня и Катюхи. Насмеявшись вволю, они наконец-то оставили нас в покое и дружно переместились за стол, где с удвоенным аппетитом стали поглощать гуся, запивая все это мадерой, пивом и медовухой.

А мы сидели и ждали, когда закончится этот нескончаемый день.

– Так и будем молчать? – Я посмотрел на Катю.

Она улыбнулась и не ответила. Босой ногой затерла что-то на земле и стала старательно выводить буквы, вдавливая конец прутика в мягкую податливую землю. Я понял, что она пишет, уже по первым буквам. Я подвинулся к ней, схватил за плечи и чмокнул в щеку.

Хворостина выпала из ее рук, и она замерла, словно каменное изваяние. А предложение так и осталось недописанным, навсегда лишившись окончания и смысла и имея вместо трех слов всего два: «Я тебя…»

Глава 3 Порт-Артур. Декабрь 1903 г

Город нельзя было узнать. За пять лет из китайского захолустья он превратился в крупный порт, имеющий все права называться цивилизацией. Лоск был настоян на китайской экзотике и европейской планировке: от этого Порт-Артур имел свой неповторимый дальневосточный колорит.

Горы окружали его с трех сторон и как бы брали в кольцо, подпирая хребтами к заливу. Если смотреть на Порт-Артур, то все горы, что высились слева, носили русские названия: Золотая, Высокая, Длинная, Угловая, Боковая, Трехголовая, Орлиное гнездо. А все, что справа – китайские: Сяогушань, Дагушань. И никто не мог объяснить почему.

В залив впадала река Лунхе, которая делила Порт-Артур на две части: Старый и Новый город. Вдоль русла тянулась железная дорога, увозящая и привозящая пассажиров из далекой России. С горных вершин открывался изумительный вид на внутренний бассейн, где целыми днями сновали ремонтные баркасы и катера связи, нарезая петли между крейсерами и миноносцами. В неглубокой котловине лежало Пресноводное озеро, вокруг которого в беспорядке ютились здания Инженерного ведомства.

Полоса берега между Пресноводным озером, Крестовой горой и морем была застроена коттеджами, утопающими в буйной маньчжурской зелени. Это был район офицерских дач.

Новый город играл роль административного центра. Именно здесь были Главный штаб флотилии, Инженерное управление, Русско-китайский банк, летний сад, реальное училище и основное сосредоточие прочих казенных зданий и жилых домов. Многочисленные одноэтажные казармы, здание флотского экипажа и небольшие офицерские домики заполняли все пространство, примыкающее к самой главной улице всего Порт-Артура – Морской. На мысу с поэтичным названием Тигровый Хвост располагался Минный городок со складами и небольшим доком для миноносцев. Здесь же были портовые мастерские, угольные склады и судоремонтный завод.

На противоположной стороне залива раскинулся Старый город, за которым тянулась взрыхленная холмами местность вплоть до горы Большой. Под горой разросся Китайский город – или, как его называли русские, «Китайский квартал» – с его знаменитым рынком, многочисленными магазинчиками, чайными домиками и курильнями опиума.

Территория порта и сам город освещались от центральной портовой электростанции. Почта и телеграф были в Старом городе, здесь же находился ресторан «Саратов», гостиница «Звездочка» и железнодорожный вокзал. Порт-Артурский сводный береговой госпиталь, морской лазарет, городская лечебница и больница Мариинской общины сестер милосердия, редакция, типография и книжный магазин. За рекой в поросшей ивняком лощине располагался Суворовский плац, а сразу за ним между деревьями виднелись православные кресты русского кладбища.

* * *

Под полотняным навесом длинной лентой вытянулись столы, за которыми сидели наши благодетели: офицеры и чиновники от военно-морского ведомства, разбирающие и распределяющие пополнение. К столам, словно змеи, тянулись длинные очереди из новобранцев, пересыльных и старослужащих, сошедших на берег с «Аргуни» и «Сишана» – парохода, пришедшего вслед за нами из Владивостока.

Парусиновый чемодан стоял возле моих ног. В правой руке я сжимал карточку матроса: этакий послужной список. Декабрьский ветер чуть шевелил ленточки на бескозырке и задувал в широкие штанины, которые матросы на своем языке называли «клеш».

Громыхнув башмаками по деревянному настилу, от стола отошел получивший направление Михалыч. Прощаться было не принято, особенно с теми, кто ожидал своей очереди. Он махнул мне рукой и пошел к берегу разыскивать баркас, приписанный к кораблю, на который его назначили.

Очередь колыхнулась. Новобранец, стоящий передо мной, подхватил чемодан и шагнул к столу, протягивая карточку. Я переступил и стал на его место, готовясь получить распределение и отправиться в неизвестность.

Хотя сама эта неизвестность отчасти мне была известна и можно было с определенной долей вероятности предсказать ход дальнейших событий. Через три-четыре года, при достаточной моей расторопности и исполнительности, я получу чин кондуктора, а еще через полгода – погоны мичмана. О карьере адмирала не может быть речи, но, вернув погоны, я смогу спокойно выйти в отставку и долгими зимними вечерами, сидя у камина, рассказывать детям, за что их папашу разжаловали в рядовые. В принципе я и сейчас мог бы оставить службу, но уйти в мирскую жизнь флотскому офицеру с приставкой «бывший» было для меня нереально. Дело скорее не во мне, дело в Муромцеве-старшем. Последнее время он просто помешался на службе и на традициях нашего рода, отдавших Российскому флоту почти сто пятьдесят лет. Уйти в отставку рядовым означало убить его наповал. Это было сверх моих сил, и поэтому я с завидным терпением переминался с ноги на ногу, ожидая решения своей участи.

– Карточку! – крикнул мордастый офицер с погонами капитана третьего ранга и, не глядя на подошедшего новобранца, забрал из его рук документ и кинул на стол. – Фамилия? Имя? – Офицер открыл журнал учета.

– Белоногов Иван. – Голос у новобранца осип – то ли от волнения, то ли от холодного ветра, дующего с залива.

– Специальность? – Офицер лихо черканул в карточке и, наклонившись к соседу по столу, что-то сказал ему на ухо. Тот глянул на новобранца и рассмеялся – нагло и откровенно.

– Из крестьян мы.

– Оно и видно, что из холопов, – офицер хамил, и мне захотелось вступиться за бедолагу.

Ну не имел он права так себя вести, не имел.

Вся моя сущность сжалась, и внизу живота заныло от ощущения несправедливости и адского желания дать ему в морду. Я помотал головой, отгоняя от себя глупую и навязчивую идею, от которой мне прока было бы ноль. В лучшем случае карцер, в худшем – еще один военно-окружной суд и, как следствие, каторга. Было ощущение того, что судьба втягивает меня в некую игру, где мне отводится роль винтика, который не хочет крутиться в нужном направлении и в любом случае должен что-то сломать, а в худшем – изменить ход истории.

Вот это я вывернул!

Ну прямо полководец какой или стратег от большой политики, от которого зависит судьба мира. Мне стало смешно, и я перевел взгляд на залив, где в утренней дымке барражировали катера, развозя пополнение по кораблям, маячившим на рейде.

– Кочегаром на «Варяг», – услышал я вердикт, вынесенный новобранцу, а стук печати известил о зачислении его в штат Второй Тихоокеанской эскадры. Повезло парню. Хороший крейсер с хорошими традициями и отличным капитаном.

– Следующий!

А вот это уже касалось лично меня. Ноги налились свинцом, как будто мне семь лет и я впервые переступаю порог Морского кадетского корпуса. Я преодолел секундную слабость и нагнулся, поднимая с настила чемодан. Одни и те же движения следуют за выкриком «Следующий!»: нагнулся, взялся за ручку и выпрямился, держа в левой руке свой нехитрый скарб, а в правой – свою послужную карточку. Шаг к столу, протянутая карточка – и тут же наклон, ставящий чемодан на помост.