Виталий Севастьянов - Советская фантастика 80-х годов. Книга 1 (антология)

• Название: Советская фантастика 80-х годов. Книга 1 (антология)
• Автор: Виталий Севастьянов
• Издательство: Дружба народов
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-285-00008-4

В очередной том «Библиотеки фантастики» вошли произведения современных советских писателей-фантастов так называемой Школы Ефремова, В книге представлены различные жанры и направления, характерные для фантастической прозы 80-х годов: философская проза Е. Гуляковского, фольклорная фантастика О. Корабельникова, космический вестерн М. Пухова, фантастические сказки Ю. Харламова.

---

Пожалуй, это было красиво. И еще он чувствовал странную отрешенность, потому что все происходящее было настолько чуждо, нечеловечно, что утратило тот первозданный оттенок ужаса, который сопровождал его до самой поляны. Он уже не испытывал ни гнева, ни страха. Только горечь да еще легкую грусть, какую всегда испытывает человек, случайно попавший на кладбище, потому что во всех этих гнилушках, рассыпанных по поляне, было что-то от кладбища…

«Ну вот ты и добрался до сгнившего сердца этой проклятой планеты», — сказал он себе и не испытал ни радости, ни удовлетворения. В нем появилась странная двойственность, словно внутри проснулся какой-то новый, неизвестный ему человек и чуть насмешливо и грустно наблюдал теперь за тем прежним Ротановым, который пришел на эту поляну, сжимая в руках оружие, собираясь кому-то мстить, творить суд и расправу, не имея ни малейшего права ни на то, ни на другое, потому что все происшедшее вообще оказалось за рамками обычных человеческих понятий о морали и логике.

Да и не мог он направить огненный смерч на эти кристаллы, в которых, как в спорах, хранились зародыши жизни. Все, что было и еще станет Филином, ею, Бэргом, десятками других существ, способных огорчаться, радоваться, страдать… В потоке пламени может наступить лишь окончательный конец, не он подарил им эту странную вторую жизнь, не ему и отбирать ее…

Он повернулся и медленно побрел обратно. Пульсатор на длинном ремне больно колотил его по плечам на каждом шагу. Он остановился и с раздражением засунул в рюкзак бесполезное и бессмысленное здесь оружие.

Поляна все еще лежала перед ним такая же тихая и странная, больше все-таки похожая на ночное небо, чем на кладбище. «Мы же вас не трогали… Зачем?» — тихо спросил он и, не получив ответа, побрел было дальше, но почти сразу же остановился. Ответ был где-то здесь, совсем рядом. Он выстраивался, возводился как стена из небольших кирпичей, самых разнообразных сведений, фактов, мелькавших в его голове до этого момента бессмысленной путаницей.

«Это такой комар… Прежде чем снести яйцо, он должен напиться человеческой крови…» — сказал ему инженер, и он ему не поверил.

«Вы абсолютно нормальны, абсолютно», — говорил доктор, закончив его полное обследование после первой встречи с люссом… И оказалось, он единственный во всей колонии не пострадал от этой встречи…

«Нет у них никакой злой воли, у этих люссов, — говорил доктор, — это лишь молекулярная взвесь, стая мошкары с простейшей программой поведения». И это уже было важным, потому что откуда-то же она взялась, эта программа, заставляющая люссов нападать на людей, именно на людей… Правда, не на всяких, потому что одним их нападение не причиняет вреда, зато другие… «Гибернизация ослабляет наследственность, а мы все — потомки тех искалеченных полетом людей». «Иными словами, люсс не может повредить здоровому человеку?» — спросил он тогда и не получил ответа. Теперь он знает, это так и есть.

И еще… В свое время, изучив все материалы, которыми располагал, он пришел к выводу, что общество синглитов всего лишь раковая опухоль, способная к развитию только за счет людей. Теперь он знает еще один важный факт. Они не способны к самостоятельному размножению, действительно могут развиваться только за счет людей, но не всяких. Не всяких, а только больных! Пусть даже с их точки зрения больных — неважно, потому что в конце концов больные люди становились здоровыми синглитами… У него кружилась голова от этих мыслей. Он дошел уже до самого края поляны и остановился, опустился на траву. Вокруг все было очень тихо, и от радужного мерцания над головой мысли становились стройнее, словно облако помогало ему думать… Вдруг мелькнула догадка настолько важная, что он сразу забыл обо всем остальном.

В генетическом коде всех колонистов что-то было нарушено, что-то такое, что сделало их, с точки зрения люссов, больными, пригодными для атаки. Не эта ли случайность послужила причиной трагических событий? Но если это так, то получается очень странная и вполне логичная цепь, слишком странная и слишком логичная для того, чтобы быть всего лишь случайным стечением обстоятельств… Люссы не трогают здоровых, нападают на больных… Или старых?.. Превращают их в синглитов. В здоровых и молодых синглитов. Ведь у синглитов не бывает стариков. А что, если предположить, что все это не случайно? «Не может быть случайным такое множество совпадений! Ну же! Смелее! — приказал он себе. — Предположим, что рэниты так запрограммировали люссов, чтобы они могли старого или умирающего от болезней человека сохранить как личность, предоставить ему новую долгую жизнь. Пусть другую, непохожую на человеческую, но интересную, полную творчества, поиска, борьбы, искусства, любви, ощущения жизни! Да разве кто-нибудь откажется?!»

Сколько там они живут, эти синглиты, многие сотни лет? Величайший дар, вот что ты нашел внутри этой раковой опухоли, в самой ее сердцевине… Вот что скрывалось за всеми грязными наслоениями, за ошибками, трагическими случайностями, нелепым стечением обстоятельств, непониманием и страхом…

Они и сами не остаются внакладе, эти самые люссы. Они получают за счет человека индивидуальность, становятся личностью, а человеку дарят вторую жизнь. Неплохой симбиоз… Особенно если исправить все ошибки, уничтожить непонимание и сделать контакт человека с люссами абсолютно добровольным… А что в добровольцах не будет недостатка, в этом он уже не сомневался. И это было, пожалуй, самым главным. Стержнем всей проблемы. Он встал и еще раз осмотрел поляну. Теперь огоньки в холодной траве уже не казались ему гнилушками. Они были скорее светляками. Огоньками жизни, бесконечной, как ночное небо. «Если хочешь, я тебя подожду…» — сказала она на прощание. Пройдет еще сорок или пятьдесят лет. Он устанет от дальних космических дорог, одряхлеет его тело, в нем поселятся болезни, старость. И тогда, как знать, может быть, он захочет начать все сначала? Все эти долгие годы кто-то будет ждать его на этой планете. Время не властно над человеческой сущностью, над добротой, над любовью. Сейчас, завершив круг, он понял, что дорога, уведшая его когда-то от далекой Реаны, через бездны пространства и времени вернулась к своей изначальной точке. В белесом мареве тумана Ротанов видел образ женщины, тысячелетия назад родившейся на этой планете. Женщины, которую, несмотря ни на что, он сумел найти здесь вновь и опять потерять. Дорога жизни не имела конца. Он стоял у начала нового витка.

Олег Корабельников Башня птиц Повесть

Да, человек есть башня птиц,

Зверей вместилище лохматых.

В его лице мильоны лиц,

Четвероногих и крылатых.

И много в нем живет зверей,

И много рыб со дна морей.

   И.Заболоцкий

Глава I

 Этим летом на большом протяжении горела тайга, и все десантные бригады были стянуты к очагу, но все равно, несмотря на усилия и жертвы, огонь медленно расползался вслед за ветром, и только реки не пропускали его, сдерживали неумолимое продвижение, опрокидывая в себя раскаленную лавину. Все, что могло двигаться в тайге, все, кто имел ноги и крылья, уходили от огня, и только деревья и травы, сроднившиеся с землей, умирали молча, да и то старались посылать свои семена по ветру, на лапках птиц, в шерсти животных — подальше от огня и гибели.

Гремели взрывы в тайге, надрывно ревели бульдозеры, в дыму и чаду без отдыха работали люди. И Егор был одним из тех, кто по целым неделям не выходил из тайги, валил лес, пускал встречные палы, закладывал аммонал и сил своих не жалел. Он не раскаивался, что выбрал эту профессию, он чувствовал себя солдатом тяжелой и беспощадной войны. Он защищал тайгу, ее неподвижные деревья, бегающих, ползающих и летающих жителей ее и ролью своей гордился. За это время он научился многому, и все беды его недавнего городского бытия — развод, уход из института, бездомность и неприкаянность — казались здесь мелкими и ненастоящими. Перед огромными пространствами гибнущего леса, перед пеклом верхового пожара, кипящими реками, обугленными трупами зверей и черными километрами мертвой тайги все прошлое со своими горестями и страданиями казалось придуманным кем-то и болью в душе его не отдавалось.

В то утро он отделился от бригады и, следуя заранее намеченному плану, пошел на восток, в обход длинного огненного клина, чтобы наметить границу, дальше которой пожар пройти не должен. Он шел налегке, и только топор в чехле, нож в ножнах, коробок спичек да компас на ремешке были при нем.

Утро было безветренное, это обещало медленное продвижение пожара, в основном низового, а значит не слишком страшного и более удобного для укрощения. Продвигаясь по сырому склону, проклиная густые заросли, Егор вдруг ощутил, что приближается пожар. Это не совпадало с первоначальными планами, но запах гари, низкий, еще редкий дым и еле слышный треск горящих деревьев говорили ясно — огонь близко. Егор остановился, долго и чутко прислушивался и понял, что пожар движется к нему и надо бежать, пока не поздно. Впереди, с шумом, не разбирая дороги, выскочили в ложбину запаренные лоси; увидев Егора, они круто развернулись и, ломая кустарник, исчезли в чаще. И уже невидимые ему, бежали от пожара звери помельче, громко кричали птицы, колыхались кусты, трещал валежник под множеством ног.