Владимир Михайлов - СОВЕТСКАЯ ФАНТАСТИКА 80-х годов (антология)

• Название: СОВЕТСКАЯ ФАНТАСТИКА 80-х годов (антология)
• Автор: Владимир Михайлов
• Издательство: Дружба народов
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1994
• ISBN: 5-285-00163-3

Фантастика 80-х по-прежнему актуальна, несмотря на то, что для этой литературы десятилетия — уже история. И все же ее надо читать, хотя бы для того, чтобы лучше понять себя вчерашних. Об этом повести А. Щербакова «Сдвиг», С. Снегова «Право на поиск», С. Гансовского «...И медные трубы», рассказы Б. Штерна «Чья планета?», М. Веллера «Кошелек», словом все, что представлено в издании.

---

Вот и у меня постепенно начало складываться инженерное мышление, даже инженерное чутье. Вы прирожденный ийженер—уверяли меня коллеги.

А я вовсе не прирожденный. У меня нейроны добавочные, жадно впитывающие новое. Впитали инженерные задачи, сложилось второе чутье... а потом понадобилось еще и третье.

Нет ничего дороже человека. С детства внушают нам эту истину, ставшую подлинной истиной с тех пор, как на планете установлен окончательный мир. Поэтому в пропастях Луны работали не люди, а роботы, роботы высшего класса, самодвижущиеся, с руками-ногами и даже с головой на плечах, способные самостоятельно принимать решения на месте,— не инструктировать же их для каждой отдельной глыбы заново. И мозг их кристаллический, его-то я и рассчитывал, получался довольно сложный.

Да ведь и в биологии то же. Наследственная программа тела уложена в гены, это даже не клеточка, часть одной клетки. Для самостоятельной же работы, зависящей от обстановки, природе пришлось соорудить мозг, целый орган: у человека в нем 15 миллиардов клеток. Одна клетка или 15 миллиардов — разница!

Не 15 миллиардов, но тысяч пятнадцать блоков было у наших роботов.

Но чем сложнее машина, тем больше вариантов порчи. В медицине есть правило: если есть орган, значит, есть и болезни этого органа. В применении к роботам: если есть блок, если есть какое-то устройство — значит, оно может выйти из строя. Робот откажет, можно сказать, заболеет.

Робот не человек, но и он дорог достаточно. Много часов затрачено на его монтаж, обучение, наладку, доставку с Земли на Луйу. Много часов пойдет прахом, если он выйдет из строя в первый же момент, ухватит глыбу не по силам и прищемит себе лапу или, хуже того, обрушит эту глыбу на голову товарищу. В лучшем случае это простой и ремонт, в худшем — переплавка. Поэтому у роботов предусмотрены блоки осторожности с многочисленными датчиками по всему корпусу.

А если эти блоки выйдут из строя? Он станет безрассудным, будет все крушить.

А если блоки чересчур чувствительны? Робот станет как бы мнительным и трусливым, начнет отлынивать от работы.

А если выйдут из строя датчики прочности, машина будет работать на износ, пропускать профилактический ремонт.

А если датчики прочности слишком чувствительны, робот то и дело будет уходить на ремонтную базу, обленится.

Добавлю еще, что в каждой пропасти работает целая команда роботов, иногда со сложным разделением обязанностей. И роботы должны считаться друг с другом, для этого им приданы радиоуши и радиоголоса. Но если уши вышли из строя, робот будет работать сам по себе и подведет всю команду. Как это назвать глухота? эгоизм? своевольное упрямство?

А если отключится программа, но робот все будет действовать, но уже без смысла? Скажем, сошел с ума?

Расстройство машинной психики.

Неуместное слово «психика»? Происходит от психеи— души. Души у машины, как известно, нет. Впрочем, нет и у человека, у него не душа, а мозг. Психические болезни болезни мозга, органа, управляющего организмом. Болезни управления роботов явно были похожи на психические расстройства.

Вот и пришел я к шефу с просьбой продлить мне рост моего мозга, потому что необходимо мне знакомиться еще и с психологией.

И услышал:

— Ну, будь по-твоему, Гурий. Пожалуй, желание твое своевременно. Школа наша расширяется, объявлен обширный набор итантов, учить и учить их надо. А кому? Вам опытным. Как раз я тебя и рекомендую в преподаватели. Так что психология понадобится безусловно. 

ГЛАВА 4

Никогда не гадал я и не думал, что придется мне стать преподавателем.

В школе, глядя на учителей наших, зарекался: «Ни за что, ни за что не стану тратить душевные силы, чтобы тащить за уши в науку таких лоботрясов, как я (я был достаточно самокритичен), рисующих карикатуры на подвижников, пытающихся приобщить нас к загадочной красоте комплексных уравнений».

Но вот диалектика жизни заставила и меня обратиться в свою противоположность. Некогда я с парт смотрел на кафедру, ныне с кафедры взираю на парты... ну, не на парты, на студенческие столы, вижу двадцать пар глаз, и не детских, легкомысленных, а юношеских, внимательных и пытливых. Двадцать молодых людей ждут, как я буду обучать их инженерному чутью.

Я вижу лица, розовые и бледные, смуглые, желтые бронзовые, коричневые и почти черные «Проект — Луна» глобальное мероприятие, в нем принимают участие все народы. Все заинтересованные в зеленеющей планете.

Цвет кожи самая поверхностная характеристика. Черты лица тоже поверхностная Некоторые кажутся мне красивыми, располагающими, некоторые неприятны, это надо подавить. Выражение? Как правило, девушки с первой же лекции жадно внимательны, готовы впитывать; у юношей чаще напускное недоверие, желание не уступать своей самостоятельности. Они и сами с усами; у них свое я; еще неизвестно, удивит ли их чем-нибудь молодой педагог, стоит ли признать сразу его превосходство.

Это тоже еще одна поверхностная характеристика.

Признать мое превосходство ученики не готовы, но готовы учиться. Инъекции они получают, мозг растет у каждого, он жаждет наполнения, как пустой, голодный желудок. Но чем наполнить? Ведь даже и желудок не рекомендуется набивать чем попало. Ежемесячно диспансерный диетолог дает советы: «Прибавьте витамины или белки, сократите углеводы, сахару в крови многовато, или же, наоборот, жиров добавить надо». Мозг неизмеримо сложнее, в нем гораздо больше звеньев, какую же диету пропишу я своим подопечным с их молодым растущим умственным механизмом, таким тонким, таким многозвенным?

Я повторяю вступительную лекцию школы итантов: «Мозг — это орган, задача которого обрабатывать информацию и на основе ее руководить действиями организма.

Информация — обработка — действие. Три этапа!

Информация приходит: извне — через глаза, уши, нос, кожу и изнутри — я голоден, болен, устал...»

Мозг приступает к обработке. В ней тоже три этапа: понимание — оценка — решение.

Понимание двойное — образное и словесное.

Оценка двойная — эмоциональная и логическая.

По мотивам логическим, психологическим, вкусовым, физиологическим, сиюминутным, постоянным и прогностическим, моральным, своим, чужим...

Надо выбрать, принять решение, довести его до конца, отбиваясь от новой информации и новых побуждений, сверяясь с обратной связью ежесекундно...

Десятки звеньев. Мыслительная цепь.

И у каждого слушателя звенья в цепи разной прочности. Вот я и стараюсь разобраться, какое слабее или надежнее, какое надо укрепить или использовать с полной нагрузкой, какую прописать индивидуальную умственную диету.

Расспрашиваю. Разговариваю. Наблюдаю.

Двадцать личностей передо мной. А я читаю им одинаковую лекцию.

Двадцать пациентов!

Вот Педро. Худенький, смуглый, порывистый, с горящими любопытством глазами. Он засыпает меня вопросами, нетерпеливо ерзает, привстает, если я не сразу замечаю его поднятую руку. Рвется ответить первый, подсказывает мне слова, как только я замнусь на секунду-другую. Он прирожденный талант, еще до нашей школы, я даже сомневаюсь, стоит ли вообще ему наращивать мозг. И первый месяц мои усилия направлены на то, чтобы унимать его: «Педро, вы не один в классе. Педро, дайте высказаться другим».

И домашние задания он выполняет блестяще, раньше всех, почти всегда лучше всех. Так до первого проекта. И вдруг выясняется, что Педро застрял. Мечется в нерешительности. Отброшен один вариант, другой, третий, примерно одинаковые, даже первоначальный был в чем-то оригинальнее. Время идет, ничего не выбрано, парень начинает заново, опять и опять. Я-то вижу лучшее решение, у меня бывали похожие случаи в практике, отработан подход, но я креплюсь, не хочу подсказывать. Знаю: если подскажу, Педро побежит к компьютеру и через день принесет мне цифровые таблицы. Но я же не у компьютера экзамен принимаю, я готовлю инженера, командующего компьютерами. Стараюсь понять, почему он не видит очевидного.

И постепенно до меня доходит: Педро не хватает звена под названием «характер». Он не умеет доводить дело до конца. Привык работать на публику, щеголять сообразительностью, догадки бросать с лету. В одиночестве за рабочим столом скисает, теряет уверенность. Диагноз: способности есть, выдержки нет. Терапия: персональные, трудоемкие, однообразные задания, требующие терпения, нечто, напоминающее личные рекорды на дальность: сегодня проплыл километр, завтра тысячу триста. Тренировать выдержку, растить лобные доли, вместилище твердой воли.

Следующий Густав. Этот распознается проще. Густав/ грузноватый, большеголовый, плечистый, медлительный, долго соображает, даже если уверен в ответе. В классе пассивен, молчалив, но домашние задания выполняет основательно и даже с выдумкой. В сущности можно было примириться с его неторопливостью. Для проекта важнее качество, а не скорость его выполнения. Но после второго, третьего задания я почувствовал некоторое однообразие, однобокость, даже узость. Понял: Густав — упорный интраверт, у него все долго вертится внутри, так и эдак прилаживаются и подгоняются надежные, твердо усвоенные, но немногочисленные факты. Новое он воспринимает с усилием, как бы нехотя, глуховат к внешнему миру, получил два-три факта и спешит замкнуться, приступить к перевариванию.