Рэй Брэдбери - Американская фантастическая проза. Библиотека фантастики в 24 томах. Том 18 (1)

• Название: Американская фантастическая проза. Библиотека фантастики в 24 томах. Том 18 (1)
• Автор: Рэй Брэдбери
• Издательство: Радуга
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1989
• ISBN: 5-05-002477-3

В очередном томе "Библиотеки фантастики" представлены произведения известных американских писателей-фантастов Рея Брэдбери и Айзека Азимова. В центре внимания писателей социальные и нравственные аспекты технического развития, проблема активной деятельности человека в современном мире, борьба против зла и угрозы войны.

Содержание:

* Рэй Брэдбери. 451 градус по Фаренгейту (перевод Т. Шинкарь)

* Рэй Брэдбери. И все-таки наш... (перевод Н. Галь)

* Рэй Брэдбери. Третья экспедиция (перевод Л. Жданова)

* Рэй Брэдбери. "И по-прежнему лучами серебрит простор луна..." (перевод Л. Жданова)

* Рэй Брэдбери. Были они смуглые и золотоглазые (перевод Н. Галь)

* Рэй Брэдбери. Кошки-мышки (перевод Н. Галь)

* Рэй Брэдбери. И грянул гром (перевод Л. Жданова)

* Рэй Брэдбери. Запах сарсапарели (перевод Н. Галь)

* Рэй Брэдбери. Детская площадка (перевод Т. Шинкарь)

* Рэй Брэдбери. Здравствуй и прощай (перевод Н. Галь)

* Рэй Брэдбери. Земляничное окошко (перевод Н. Галь)

* Айзек Азимов.  И тьма пришла (перевод Д. Жукова)

* Айзек Азимов. Как потерялся робот (перевод А. Иорданского)

* Айзек Азимов. Выход из положения (перевод А. Иорданского)

* Айзек Азимов. Первый закон (перевод Г. Орлова)

* Айзек Азимов. Мёртвое прошлое (перевод И. Гуровой)

* Айзек Азимов. Уродливый мальчуган (перевод С. Васильевой)

* Айзек Азимов. Профессия (перевод С. Васильевой)

---

В этот же день после полудня прибыли представители прессы. Пока они устанавливали в дверях свою аппаратуру, она взяла мальчика на руки, и он крепко прижался к ней. Суета испугала его, и он громко заплакал, но, несмотря на это, прошло не менее десяти минут, пока ей разрешили унести ребенка в соседнюю комнату.

Она вскоре вернулась, покраснев от возмущения, и в первый раз за восемнадцать часов вышла из домика, плотно закрыв за собой дверь.

— Я думаю, что с вас на сегодня хватит. Теперь мне понадобится бог знает сколько времени, чтобы успокоить его. Уходите.

— Ладно, ладно, — произнес джентльмен из ”Таймс-Геральда”. — А это действительно неандерталец или какое-нибудь жульничество?

— Уверяю вас, что это не мистификация, — раздался откуда-то сзади голос Хоскинса. — Ребенок — настоящий homo neanderthalensis.

— Это мальчик или девочка?

— Это мальчик-обезьяна, — вмешался джентльмен из ”Ньюс”. — Нам сейчас показали детеныша обезьяны. Как он себя ведет, сестра?

— Он ведет себя точно так же, как любой другой маленький мальчик, — отрезала мисс Феллоуз. Раздражение заставило ее стать на защиту ребенка. — И он вовсе не детеныш обезьяны. Его зовут… Тимоти, Тимми.

Имя Тимоти было выбрано ею совершенно случайно — просто оно первым пришло ей в голову.

— Тимми — мальчик-обезьяна, — изрек джентльмен из ”Ньюс”, и сложилось так, что именно под этой кличкой ребенок впервые стал известен всему миру.

— Скажите, док, что вы собираетесь делать с этой обезьяной? — спросил, обращаясь к Хоскинсу, джентльмен из ’’Глоба”.

Хоскинс пожал плечами.

— Видите ли, моя первоначальная задача заключалась в том, чтобы доказать возможность перенесения его в наше время. Однако я полагаю, что он заинтересует антропологов и физиологов. Ведь перед нами существо, по своему развитию стоящее на грани Между животным и человеком. Теперь у нас есть возможность узнать многое о нас самих и о наших предках.

— И долго вы намерены держать его здесь?

— Столько, сколько нам понадобится на его изучение, плюс еще какой-то период после завершения исследований. Не исключено, что на это потребуется довольно много времени.

— Не могли бы вы вывести его из дома? Тогда мы установили бы телевизионную аппаратуру и состряпали потрясающий сюжет.

— Очень сожалею, но ребенок не может выйти за пределы ’’Стасиса”.

— А что такое ’’Стасис”?

— Боюсь, джентльмены, что объяснять это придется слишком долго. — Хоскинс позволил себе улыбнуться. — А вкратце суть дела в том, что время, каким мы его себе представляем, в ’’Стасисе” не существует. Эти комнаты как бы покрыты невидимой оболочкой и не являются в полном смысле слова частью нашего мира. Именно поэтому и удалось извлечь, так сказать, ребенка из прошлого.

— Постойте-ка, — перебил джентльмен из ”Ньюс”, которого явно не удовлетворило объяснение Хоскинса, — что это вы несете? Ведь сестра свободно входит в помещение и выходит из него.

— Это может сделать любой из вас, — небрежно ответил Хоскинс. — Вы будете двигаться параллельно временным силовым линиям, и это не повлечет за собой сколько-нибудь значительной потери или притока энергии. Ребенок же был доставлен сюда из далекого прошлого. Его движение происходило поперек силовых линий, и он получил временной потенциал. Для того чтобы переместить его в наш мир, в наше время, потребуется израсходовать всю энергию, накопленную нашим акционерным обществом, а также, возможно, и весь запас энергии города Вашингтона. Мы были вынуждены сохранить доставленный сюда вместе с мальчиком мусор, и нам придется выносить его отсюда постепенно, по крупицам.

Пока Хоскинс давал объяснения, корреспонденты что-то деловито строчили в своих блокнотах. Из всего сказанного они ровным счетом ничего не поняли и были убеждены в том, что их читателей постигнет' та же участь; однако все звучало очень научно, а именно Это и требовалось.

— Вы сможете дать сегодня вечером интервью? — спросил представитель ’’Таймс-Геральда”. — Оно будет передаваться по всем каналам.

— Пожалуй, смогу, — быстро ответил Хоскинс, и корреспонденты удалились.

Мисс Феллоуз молча смотрела им вслед. Все, что было сказано о ’’Стасисе” и о временных силовых линиях, она поняла не лучше, чем журналисты. Но одно усвоила твердо. Тимми (она поймала себя на том, что уже думает о мальчике как о ”Тимми”) был приговорен к вечному заключению в стенах ’’Стасиса”, причем это не было простым капризом Хоскинса. Видимо, и вправду невозможно выпустить его отсюда. Никогда.

Бедный ребенок. Бедный ребенок.

Внезапно до ее сознания дошло, что он все еще плачет, и она поспешила в дом, чтобы успокоить его.

Мисс Феллоуз не удалось увидеть выступление Хоскинса по телевидению: хотя его интервью передавалось не только в самых отдаленных уголках Земли, но даже на станции на Луне, оно не проникло в маленькую квартирку, где жили теперь мисс Феллоуз и уродливый мальчуган.

На следующее утро Хоскинс спустился к ним, сияя от торжества.

— Интервью прошло удачно? — спросила мисс Феллоуз.

— Исключительно удачно. А как поживает… Тимми?

Услышав, что он назвал мальчика по имени, мисс Феллоуз была приятно удивлена.

— Все в порядке. Иди сюда, Тимми, это добрый дядя, он тебя не обидит.

Но Тимми не пожелал выйти из другой комнаты, из-за полуприкрытой двери виднелся только клок его спутанных волос да время от времени робко показывался один блестящий глаз.

— Мальчик удивительно быстро привыкает к обстановке, право же, он весьма сообразителен.

— Вас это удивляет?

— Да. Боюсь, что вначале я приняла его за детеныша обезьяны, секунду поколебавшись, ответила она.

— Кем бы он ни был, он очень много для нас сделал. Ведь он прославил ”Сгасис йнкорпорейтед*'. Мы теперь на коне, да, мы на коне.

Видимо, ему не терпелось, поделиться с кем-нибудь своим торжеством, пусть даже с ней, с мисс Феллоуз.

— Каким же образом ему это удалось? — спросила, она, давал Хоскинсу возможность высказаться,

Засунув руки в карманы, Хоскинс продолжал:

— Десять лет мы работали, имея в своем распоряжении крайне ограниченный капитал, собирая буквально по центу. Мы. просто обязаны были создать сразу нечто очень эффектное, пусть для этого пришлось поставить на карту все наши средства. уверяю вас, это был каторжный труд. На попытку извлечь из прошлого этого неандертальца ушли все деньги, которые нам удалось собрать, то одалживая, а то и воруя, да-да, именно воруя. На осуществление этого эксперимента пошли средства, ассигнованные на другие дели. Их мы использовали без разрешения. Если б опыт не удался, моя песенка была бы спета.

— Поэтому-то у домика нет потолка? — прервала его мисс Феллоуз.

Что вы сказали? — переспросил Хоскинс.

— Вам не хватило денег на потолок?

— Видите ли, это не единственная причина. честно говоря, мы не в состоянии были угадать точны й возраст неандертальда. Наши возможности точно определить характеристику объекта, столь удаленного во времени, пока ограниченны, и он вполне мог оказаться существом огромного роста и дикого нрава, и нам пришлось бы общаться с ним на расстоянии, как с посаженным в клетку животным.

— Но, поскольку ваши опасения не оправдались, мне думается, вы могли бы теперь достроить потолок.

— Теперь — да. Денег у нас теперь много. Все обернулось блестяще, мисс Феллоуз. — Улыбка не сходила с его широкого лица, и, когда он повернулся, чтобы уйти, казалось, даже спина его излучала улыбку.

”0н довольно приятный человек, когда забывается и сбрасывает маску ученого, отрешенного от всего земного”, — подумала мисс Феллоуз.

Ей вдруг захотелось узнать, женат ли он, но, спохватившись, она постаралась отогнать эту мысль.

— Тимми, — позвала она, — иди сюда, Тимми!

За протекшие с того дня месяцы мисс Феллоуз все больше и больше начинала чувствовать себя неотъемлемой частью компании ’’Стасис Инкорпорейтед”. Ей отвели отдельный маленький кабинет, на двери которого красовалась табличка с ее именем, — неподалеку от кукольного домика (как она продолжала называть служившую для Тимми жильем камеру ’’Стасиса”). Ей теперь платили намного больше, чем вначале, а у кукольного домика был наконец достроен потолок и улучшено внутреннее оборудование: появилась вторая туалетная комната, и, мало того, ей предоставили квартиру на территории ’’Стасиса”, и иногда ей даже удавалось там ночевать. Между кукольным домиком и этой ее новой квартирой провели телефон, и Тимми научился им пользоваться.

Мисс Феллоуз привыкла к Тимми настолько, что меньше стала замечать его безобразие. Однажды на улице она поймала себя на том, что какой-то обыкновенный мальчик показался ей крайне непривлекательным — у него был высокий выпуклый лоб и выступающий вперед резко очерченный подбородок. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы избавиться от этого наваждения.