Георгий Виноградов - Детские тайные языки. Краткий очерк

• Название: Детские тайные языки. Краткий очерк
• Автор: Георгий Виноградов
• Жанр: Языкознание

Обзор детских языковых игр.

---

Некоторая (большая) часть этих слов оказывается общей для языка взрослых и детей; есть в них и слова, не входящие в лексику взрослых.

В детских домах Иркутска находим некоторые из слов читинских школьников; находим и много новых. В Жилкинском детском доме известны, например: зэкс! – будь осторожен (предупреждающий оклик); зазэкаться – влопаться, попасться. Лягавить – доносить. Понт – вранье (?); с понту взять (сказать) – соврал, с обману взял, провел, одурачил. Скачек сделать – выкрасть что-нибудь из кармана: «скачек сделал да и жил!». Дети другого дома, жившие нынче на даче в деревне Худяковой, употребляют многие из слов предыдущих списков, знают и некоторые новые. Дербачить, обдербачить – объесть: всю черемуху обдербачим. Зыкать – смотреть: я буду зыкать, как ты рисуешь. Meнт – милиционер. Плитовать (плетовать?) – прибежать: потом плетовали, плетовали – приплетовали домой. Оплеушить – оборвать: они одни ее (черемуху) оплеушат. Скачёк – воровство, кража: идешь сёдни на скачек? (воровать). Шамалка – хлеб, еда: дай-ка шамалки! Шпай, шпайка – оружие.

Многие слова тайного языка употребляются часто без всякой нужды оберегать какую-либо тайну; из последнего приведенного списка только два примера (слово «скачек» и, может быть, слово «мент») могут служить исключением, все остальные показывают если не разложение тайного языка, то растворение его в обыденном. Можно указать немало слов, которые употребляются в обиходной детской речи. «Взял я грубенький камешок – и р-раз!..» – говорит одиннадцатилетний мальчик из пригородной деревни (Худякова под Иркутском). Довольный удачным ударом, он заключает: «вот это грубо вышло!». Грубенкий – подходящий, ловконький; грубо – хорошо. Иркутские рабочедомские ребята говорят: «ты арапа-то не заправляй!» – не говори несуразностей, не неси околесицу, не ври. «О, да он – заводной-то какой!» – говорят о товарище, которого легко завести, т.е. вывести из терпения, раздразнить.

Растворение блатного языка в языке повседневном отразилось на детской лексике, обогатив ее новыми элементами, о качественной стороне которых судить преждевременно.

НАБЛЮДЕНИЯ И ЗАМЕЧАНИЯ

Описанные здесь языки составляют сравнительно малую долю всех, «имеющих хождение» в детских городских и сельских группах. Некоторое число их не вошло в мое настоящее описание по случайным причинам; в большом количестве они остаются недостаточно примеченными.

Почти все «школьные способы скрывания истинного смысла речи прибавлением к слову или каждому слогу какого-нибудь «условного слога» (определение Поржезинского), или «разные коверкания языка у школьников» (по определению Томпсона), как и другие описанные способы взаимообщения через слово, дети и подростки называют языком. Но для каждого языка обычно нет определенного наименования; в жизненном обиходе языковой общины употребляется чаще всего описательное выражение, напр., «говорить на бер», «говорить на шицы» и т.п. (§ 3, 9, 13, 14, 15, 16); для некоторых, напр., argot (§ 27), нет никакого обозначения; сравнительно редко встречаются названия, напр., тутни, зутни, оборотный, тарабарский (§ 4, 5, 24, 25, 26).

Все описанные языки должны быть отнесены к тайным языкам: все они (некоторое исключение можно сделать для заумного языка) имеют целью сокрытие тайны. Правда, часто язык служит у малых детей и для забавы, но не они должны браться во внимание, а группы более старшего возраста, являющиеся если не создателями (§ 17) и не всегда преобразователями языка (§ 23), то хранителями, носителями его; в этих группах пользование языком имеет целью «скрывание смысла речи» (§ 3, 5 и др.); если в этих группах и наблюдаем игру языком (с целью ли обратить на себя внимание, или с целью заинтриговать кого-нибудь), то и в этих случаях общее положение не нарушается: заинтриговать можно только неожиданным, неизвестным, тайным.

Все эти языки, по Поржезинскому, – «естественные продукты общежития людей, и развиваются они на фоне обычных языков». Выделив детский заумный язык и argot, обо всех остальных описанных тайных языках можно сказать, что в них звуки, грамматический строй, значения слов, часто словарный состав – все сохраняется из обычного языка главной языковой общины (языка взрослых).

Три вида слов можно наблюсти в тайных детских языках. Заумные слова (§ 1) просты: они представляют один легко узнаваемый элемент – только словесный знак. Большая часть слов (§ 3–26) состоит из двух элементов – словесного знака и значения. В словах детского argot (§ 27) часто находим три элемента – словесный знак, значение и художественный образ.

Особенностями детских тайных языков, сличительно с повседневным общим языком, надо считать прежде всего способы словообразования: включение в «основу» слов односложных и многосложных частиц (§ 3, 4, 5 и мн. др.), замена окончаний (§ 18–22), перестановка звуков (§ 23, 26), склеивание разных слов (саракот, напр., § 27). В то время как обыкновенный язык, по-видимому, обнаруживает тенденцию к ограничению числа звуков в целях возможно широкого и быстрого общения, в тайных детских языках наблюдается противоположная тенденция – к увеличению (нагроможденью) числа звуков в словах (§ 4, 5 и др.) в целях затруднить понимание языка для чужих и тем самым мешать его распространению.

Наряду с увеличением числа грамматических ударений и некоторой подчеркнутости их (§ 4, 5, 6, 7 и др.) во всех описанных языках (исключение составляют, не говоря о заумном, argot и тарабарский) наблюдается почти полное устранение смыслового (логического) ударения и заметное угасание эмоционального тона, которым сопровождается в обычном языке «передача понимаемого нами осмысленного содержания сообщения», по слову Шпета.

Приметной особенностью большей части языков является быстрое произношение и как следствие – сокращение пауз до возможного минимума.

Утрачивая в одном отношении, некоторые языки выигрывают в другом: напр., скопление гласных создает музыкальность языка (§ 4, 5, 10 и др.).

Очень редко удается установить, кто является творцом, изобретателем того или другого языка (в сделанном описании только в одном случае дается такое указание – § 17); немного чаще встречается возможность говорить о преобразовании языка и о преобразователях (см. § 4, 5, 23).

Носителями их являются преимущественно городские дети, как мальчики, так и девочки; если они наблюдаются у некоторых групп сельско-деревенской детворы, то, за редкими исключениями (§ 19), почти всегда можно установить воздействие – посредственное или непосредственное – города (§ 4, 22, 24, 26).

Возраст их – от 8 до 15 лет; в отдельных редких случаях можно говорить о пользовании тайными языками детей более младшего возраста, несколько чаще – подростков старше 15 лет. Период раннего детства, как и начало второго периода, видимо, не создает тех условий, которые вызывают появление тайного языка. В одних случаях, может быть, анатомические основы речи у детей недостаточны для овладения сложным языком и особенно манерой произношения. В других случаях, может быть, еще нет таких тайн, которые послужили бы толчком к усвоению тайного языка. Такое предположение подсказывается тем наблюдением, что ребята этого возраста, перенимая от старших тайный язык и пользуясь им как тайным при общении со старшими, в своем кругу, в кругу однолеток, пользуются им только для развлечения, ради забавы.

Превращаясь в средство для забавы, такой язык теряет свое основное свойство, т.е. перестает быть тайным; поэтому ребята постарше иногда изобретают особый язык, недоступный малышам (§ 17).

В городе или районе, на территории школы существует несколько языковых общин; каждой желательно иметь свой тайный язык; обыкновенно каждая община владеет не одним языком; один их них – в роли эсперанто, употребляющийся для сношения с другими языковыми группами. Иногда группа девочек имеет свой тайный язык, который не должны понимать мальчики; к нему они прибегают в случаях необходимости обменяться между собою словом в обществе мальчиков.

Большая часть описанных тайных языков сравнительно легко дается и неграмотным членам языковых групп (§ 4, 19 и др.). Разница между грамотными и неграмотными в границах языковой группы заключается в том, что господствующий в определенной провинции говор (акающий или окающий) у неграмотных выступает заметно, в то время как члены языковой общины, отягощенные школьной грамматической эрудицией, гласные, а иной раз и согласные, звуки произносят «по-книжному» (§ 7, 16, 18); стоит отметить также большую свободу неграмотных в разделении слов на слоги (§ 16, 18 и др.).