Андрей Константинов - Бандитский Петербург. 25 лет спустя

• Название: Бандитский Петербург. 25 лет спустя
• Автор: Андрей Константинов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-096473-4

Бандитский Петербург 2012 — это самая полная криминальная история Северной столицы с момента ее основания до настоящего времени.

«…в каком-то смысле книга „Бандитский Петербург“ для меня — это бесконечная литературно-исследовательская каторга, отбывая которую с каждым годом все труднее находить в себе силы продолжать работу… И все-таки, как мне кажется, тема „Бандитского Петербурга“, будучи сейчас не столь „спекулятивно-актуальной“, как это было в девяностые годы прошлого столетия, по-прежнему остается интересной… Истории многих героев не завершены, а значит — не дорассказаны. Так что книга все еще не закончена».

Андрей Константинов

---

Практика показывает, что на явные открытые ликвидации идут лишь тогда, когда нет возможности совершить латентные убийства, — например, когда жертва охраняется. Признавая заказное убийство средством ведения бизнеса, пусть и преступного, легко прийти к выводу: человека убирают, как правило, не за сделанное, а за то, что он мог бы сделать. Очень важно не спутать причину и следствие. Носителя компрометирующей информации имеет смысл устранить не за то, что он эту информацию получил, а для того, чтобы не передал кому-то. Классический пример — ситуация, в которую попали некоторые российские банкиры.

Бандитская фирма берет у такого банкира кредит под поставки, предположим, колбасы из Эстонии в Россию. Контракт на колбасу липовый. Но деньги конвертируются и уходят в Эстонию (обычно это происходит через длинную цепочку посредников). Из Эстонии сообщают, что возник форс-мажор — колбасы не будет. Деньги возвращаются в Россию наличкой или оседают в каком-нибудь западном банке. Операция закончена. Остается «положить шпалой крайнего, чтобы дорогу ментам закрыл». Крайний — это ответственный за кредит, выданный фирме, от которой остается лишь номер телефона в коммуналке. А все ревизии в банке упрутся в труп. Мертвые же, как известно, удивительные молчуны… Другой типовой пример — операция «кабанчик». Представители организованной преступности долго, иногда годами, разрабатывают какого-нибудь бизнесмена, завоевывают его доверие. Потом под некий контракт с зарубежными партнерами на счету его фирмы аккумулируют гигантские суммы. Они конвертируются и переводятся в западный банк — счет на предъявителя. Кабанчик откормлен, подходит время его забивать. Претензии всех партнеров могут быть адресованы опять же лишь к трупу. Нечто подобное пытались проделать с петербургским предпринимателем Дадоновым. Его спасло только то, что он осознал свою дальнейшую надобность бандитам лишь в виде неодушевленной тушки и обратился в милицию.

И в том, и в другом случае ликвидация фигурантов оперативных комбинаций произошла для пресечения будущих возможных шагов жертвы. Поэтому один из самых главных принципов выживаемости в современном жестоком бизнесе звучит так: «Скинь с себя опасную информацию!» Ведь если предполагаемая жертва уже не является эксклюзивным хранителем деликатной информации, ее нет смысла убивать. Что касается убийств из мести… Месть — категория эмоциональная, а эмоции и бизнес плохо совместимы.

Однако бывают исключения, ибо, как сказал Гете, «суха, мой друг, теория всегда, а древо жизни пышно зеленеет». Одним из таких исключений было убийство осенью 1993 года Сергея Бейнешева, который занимался торговлей энергоносителями в Северо-Западном регионе. Его фирма подпала под влияние тамбовского преступного сообщества, сам Бейнешев набрал критический объем информации, но его убийство, которое произошло в ресторане «Океан», назвать ликвидацией нельзя. В ситуации с Бейнешевым произошел так называемый эксцесс исполнителя, в результате чего в роли ликвидаторов выступили те, кто должен был быть заказчиком, — сами тамбовцы. В итоге убийство было достаточно быстро раскрыто.

Случаются в этой среде и совершенно дурацкие убийства, из разряда «на слабо». Для примера можно привести одно такое убийство, которое произошло на стрелке между азербайджанскими и местными бандитами. Во время философского спора о том, кто кому должен платить, Вася Брянский выхватил пистолет (видимо, словесный запас аргументов к тому времени у него начал иссякать), однако азербайджанец не испугался, а напротив, с ухмылочкой указал на свой лоб, сказав: «Ну стреляй». Тем самым он, видимо, хотел показать, что у его оппонента больше понтов, нежели решимости применить оружие. Однако Вася не захотел ударить в грязь лицом перед своими коллегами, а потому взял и выстрелил именно в то место, куда ему было указано. Просил — получи.

Ну и, естественно, в бандитской среде, как и во всех остальных сферах общественной деятельности, происходят инциденты, которые тяжело предусмотреть даже с помощью специальной «защиты от дурака». Я говорю о смертях вследствие элементарного невежества и классической глупости. Здесь и самострелы, и эксперименты со взрывчаткой и прочей пиротехникой, гонки по типу «Формула-1» на пересеченной местности и с литром «Абсолюта» в башке, посиделки в сауне, заканчивающиеся сожжением оной вместе со всем ее содержимым, и проч.

* * *

…Московский проспект. Разгар рабочего дня. У торговой зоны останавливается тачка, из которой выходит человек с самыми благими намерениями — купить пачку сигарет. Человек подходит к ларьку, и в этот момент за его спиной раздается взрыв. Машина взлетает на воздух и плавно опускается на землю. Внутри салона три трупа. Человек покупает сигареты, нервно закуривает, смотрит на происходящее действо и говорит: «Ну, блин, ну, дебилы»… Оказывается, эти самые ребятки ехали куда-то по важному бандитскому делу — закладывать под конкурента взрывное устройство. Специалистом-взрывником среди них был только один, и, к несчастью для ребят (и к счастью для того самого конкурента), именно у него в самый неподходящий момент кончились сигареты. И пока он за ними ходил, ребятки умудрились пошебуршить в машине какими-то проводками — интересно им было, как эта адская машинка устроена. Что ж, можно считать, праздный интерес был удовлетворен, причем в полной мере… Самое печальное в этой истории то, что из-за такого вот идиотского случая оперативникам приходится затем носиться по всему городу, добывая информацию и перетряхивая агентуру, дабы отработать наиболее очевидные в таких случаях рабочие версии: разборки с конкурентами, профессиональный заказ и т. д.

Кто такие киллеры?

В глазах добропорядочных граждан ликвидатор-киллер зачастую выглядит широкоплечим стриженым молодцом, который разъезжает в малиновом пиджаке на иномарке. Не стоит путать просто бандитов с ликвидаторами. Современный бандит — человек практически легальный. Он может не скрывать своего образа жизни, адреса, окружения. На вопрос: «Чем вы, молодой человек, занимаетесь?» — он легко ответит: «Бандитствую потихоньку…» Ведь за абстрактный бандитизм не сажают, нужны конкретные эпизоды.

С ликвидаторами дело обстоит иначе. Киллер обязан быть надежно залегендирован. Никто и никогда не должен заподозрить в нем ликвидатора по манерам, выражению лица и образу жизни. Ликвидатор обязан быть неярким, незаметным, растворяющимся в толпе. Никто и никогда не должен ассоциировать исполнителя с заказчиком. По сути дела, наемный убийца — это только придаток пистолета или автомата. Один из признаков профессиональной работы — оставленное на месте ликвидации оружие («брось оружие ментам — без него уходить легче»). Серьезные заказчики избавляются, в свою очередь, и от самих киллеров, как те от оружия. Например, по слухам, человек, расстрелявший 1 июня 1994 г. «мерседес», в котором ехал лидер тамбовцев Владимир Кумарин (чудом оставшийся в живых после множества операций и остановок сердца), некоторое время спустя уже покоился на дне одного из озер Ленинградской области.{ С другой стороны, в ряде случаев убирали не самого киллера, а посредника между ним и заказчиком. Таким образом, цепочка заказчик — посредник — киллер прерывалась, и шансов выйти на заказчика у милиции не оставалось. Посредников, кстати говоря, может быть несколько, и цепочка в таких случаях становится более сложной.}

Еще одно расхожее мнение: в ликвидаторы вербуют тех, у кого есть опыт интернациональных и межнациональных войн. Это далеко не всегда так. Убийство на войне и ликвидация в мирном городе — это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Стреляя на войне в противника, солдат выполняет легальные действия, он знает, что не совершает преступления. Кроме того, у людей, прошедших войну и выживших, возникает некий стереотип поведения в экстремальных ситуациях, который входит в кровь и проявляется на уровне инстинкта. Этот стереотип очень трудно изменить, а он далеко не всегда подходит для работы профессиональных ликвидаторов. К тому же фронтовики, к сожалению, очень часто злоупотребляют алкоголем и наркотиками, что для профессионального наемного убийцы просто недопустимо. Да и война почти всегда так влияет на психику человека, что еще в течение долгого времени он способен на неадекватные, неожиданные выходки. А непрогнозируемый киллер серьезным людям не нужен. В киллеры идут чаще всего бывшие сотрудники спецподразделений правоохранительных органов и Министерства обороны. Самые же дорогие киллеры — это бывшие мастера-биатлонисты, способные вести прицельный огонь в движении.

По свидетельству информированных наблюдателей, в последнее время в индустрии заказных убийств наметились крайне любопытные тенденции: к ликвидациям стали привлекать женщин и детей. По хладнокровию они нисколько не уступают взрослым мужчинам. К тому же от них никто не ждет пули или ножа. Добавим, что женщин или детей легче убирать, когда заканчивается их «срок годности».