Джеймс Олдридж - Сын земли чужой: Пленённый чужой страной, Большая игра

• Название: Сын земли чужой: Пленённый чужой страной, Большая игра
• Автор: Джеймс Олдридж
• Издательство: Журнал "Иностранння Литература" №4-6
• Жанр: Проза
• Год: 1968

«Сын земли чужой» был опубликован в Англии и США в виде двух отдельных романов — «Плененный чужой страной» (A Captive in the Land — 1962) и «Большая игра» (The Statesman's Game — 1966).

В журнале «Иностранная литература» и издании «Прогресс» 1969 года эти два романа объединены.

Журнальный (сокращенный) вариант.

---

— Конечно, но…

— Значит, вы все устроите?

Нина Водопьянова печально кивнула.

— Как обидно, — удрученно повторила она, и Руперт снова почувствовал к ней жалость.

Чтобы сгладить неприятное впечатление, он согласился пойти на ужин, который устраивали в его честь грузинские ученые. Остаток дня он осматривал город, который грузины называли вторым Парижем.

Парижем, как ему показалось, здесь и не пахло. Правда, были усаженные деревьями бульвары, но все они вели в гору; текла река, но это был мутный стремительный горный поток. У Тбилиси было свое очарование, но это было очарование южного города, раскинувшегося среди высоких гор и просторных сумеречных долин под блекло-голубым небом. Здешние черноглазые люди с сочными губами ничем не походили на усталых обитателей Парижа. Не было в них ничего и от деловитых парижских коммерсантов. В грузинах чувствовалась беспечная легкость, даже ветреность и горячий темперамент, которого не в силах охладить даже старческая немощь.

Руперт обратил внимание на то, как его новые грузинские знакомые относятся к Нине. Она была среди них единственной русской; они держались с ней неизменно вежливо, некоторые — галантно, но все же иначе, чем со своими соотечественницами.

Руперт вспомнил адмирала Лилла и полученное от него задание. Такие наблюдения представляли интерес и для самого Руперта. Но сейчас, подметив неуловимую отчужденность между грузинами и своей спутницей, он вдруг понял, что с самого приезда внутренне сопротивляется адмиралу, не желая становиться его соглядатаем.

Ему вовсе не хотелось смотреть на эту страну чужими глазами. Он пытался сохранить независимость и цельность собственных суждений, и до сих пор ему это удавалось. Но поручение Лилла оказалось куда более коварным, чем Руперт предполагал. Ему уже нелегко было смотреть на русских иначе, чем этого хотел адмирал, — слежка исподтишка и ее зловещая цель щекотали нервы. Любопытно было определять двигательные пружины, направляющие жизнь этой незнакомой страны, уяснить себе, в чем ее люди черпают силу и в чем их уязвимые места, каковы их слабости. Все, что он здесь подметит, могло стать ценнейшим подтверждением или опровержением надежды выиграть величайшее соревнование в мировой истории. И все же, как бы ни увлекательны были подобные наблюдения сами по себе, они неизбежно подводили к вопросу: смеет ли человек самоустраниться от борьбы двух враждебных миров, сталкивающихся друг с другом с такой грозной силой? Ответ явно гласил: «Нет». Разве можно укрыться от грядущего взрыва?

И Руперт поневоле превращался в глаза и уши Лилла, стараясь уловить и запомнить хотя бы отрывочные сведения, которые могли пригодиться адмиралу.

— Не надо расстраиваться, — сказала Нина, когда он предавался этим мрачным размышлениям. — Тэсс поправится.

— Да, конечно, — поторопился он ответить.

Они ехали в машине. Его поймали на тревожном раздумье, хотя тревожился он не о Тэсс. Руперт пристально посмотрел на свою спутницу: с некоторых пор у него появилась привычка ее разглядывать. Не прочитала ли она чего-нибудь на его лице? Не зародилось ли у нее каких-нибудь подозрений более глубоких, чем то непонятное разочарование в нем, которого она не могла скрыть?

Руперту неприятно было чувствовать себя виноватым перед Ниной Водопьяновой.

— Алексей мне правду рассказывал: вы часто погружаетесь в свои мысли и ничего вокруг не слышите, — заметила она. — Простите, если я помешала.

█

Вечером они ужинали высоко в горах, в местечке под названием Ценети. Тбилиси сверкал, как звездная пыль, далеко внизу в глубокой горной долине. В вышине голубели одетые снегом пики кавказских гор.

На открытой веранде небольшой дачи стоял стол, ломившийся от еды, и один из гостей, автор древнегреческого словаря, пел грузинскую народную песню. Преподаватель английского по имени Нико напевал вполголоса ее перевод на ухо Руперту; по его словам, это была песнь грузинского воина, плененного персами.

Затем хозяева предложили спеть Руперту. Он взглянул на Нину. Она чувствовала себя здесь одиноко, как и он, — их обоих закружило, словно щепки, в этом бурном грузинском море, и он ощутил к ней теплое чувство сродства. Но что он мог спеть? Ведь не споешь же у подножья этих гор, под этим небом какую-нибудь пошлую песенку?

— Нет, — сказал он. — Я не умею петь.

— Мы вас просим! — горячо убеждал его Нико.

— Английские песни не подходят к вашим горам.

— Но мы любим Шекспира! — кричал Нико.

Он запел по-английски, а гитарист подхватил мелодию, словно она была ему хорошо знакома:

Буду я среди лугов
Пить, как пчелы, сок цветов.
Ночью лютик даст мне кров…
Радостной, радостной жизнью свободы
Буду я жить средь цветущей природы

Руперт почувствовал, как его английское сердце дрогнуло. На какое-то мгновение любовь к родине затопила его согретую вином душу, и прелесть старой английской песни чуть не заставила его забыть привычную сдержанность. За всю свою жизнь Руперт еще никогда не ощущал себя до такой степени англичанином. Почему? Этого он и сам не понимал.

Похожий на тигра профессор, который был томадой, послал Руперту рог. Тот нехотя встал, взглянул на Нину Водопьянову и начал:

— Я чувствую себя здесь самозванцем…

Нина опустила голову; он не сводил с нее глаз.

— Ведь я не знаток греческой культуры…

— Ничего! — хором закричали все. — Зато вы наш друг!

— …и уж совсем ничего не знал о Грузии, пока сюда не приехал. Вероятно, я бы вообще не приехал, если бы меня не уговорила миссис Водопьянова…

«Браво!» — закричали они, а Руперт пытался определить, доставил ли он ей своими словами хоть каплю удовольствия, сгладил ли те неприятности, которые ей причинил. Но она не подняла головы, и он решил, что, вероятно, грузинское вино (он выпил его уже больше двух литров) располагает к сентиментальности, — гак ему вдруг захотелось, чтобы Нина взглянула на него своими ясными глазами и дала понять, что радуется его желанию помириться с ней.

Однако она все не поднимала глаз, и он кратко сказал, что был счастлив посетить Грузию, огорчен, что так быстро должен уехать и надеется когда-нибудь вернуться.

— Добро пожаловать! Добро пожаловать! — дружно приветствовали хозяева это заявление.

Он выпил вино из рога, сел и снова стал слушать, как грузины поют и декламируют, а потом смотреть, как они танцуют; изредка он отрывал от них взгляд и тогда различал сквозь мглу теплой ночи слабое свечение снежных вершин.

Глава двадцать седьмая

Джо улетела. Но в последнюю минуту, глядя из самолета на Руперта и Роланда, стоявших на раскаленном гудроне рядом с Ниной Водопьяновой, она почувствовала, что совершает ошибку.

— Я вернусь, если Мэриан скажет, что у Тэсс нет ничего страшного, — крикнула она Руперту с трапа.

Он грустно кивнул. В душе он ей не верил: она просто его утешала.

— Вы не вернетесь, — сказала ей Анджелина. Она сердилась: ей хотелось остаться. — Миссис Ройс думает только о себе, — бросила она Руперту, поднимаясь с девочкой на руках в самолет.

Под рев реактивных двигателей машина оторвалась от земли и стала набирать высоту. Джо заплакала: она уже ощущала предстоявшее ей одиночество и боялась за мужа и сына, которых оставляла одних в этой чужой, непонятной стране.

█

А внизу, на земле, шпион Руперт Ройс попытался возбудить в себе интерес к тому, что его окружало. Странно, он делал это почти против собственной воли. Где в точности находится аэропорт и каковы его размеры? Аэропорт расположен в Адлере; он мал и не может иметь стратегического значения. Кругом на дорогах не заметно большого движения, не видно ни цистерн с жидким кислородом, ни радиолокационных антенн. В душе Руперт посмеялся над собой. Какая же все это чепуха! И, однако, сведения разведывательного характера, и весьма ценные, здесь можно было получить — правда, не об аэродромах. Во всяком случае, на некоторые, особенно интересующие его, вопросы может ответить сама Нина Водопьянова.

В какой, например, степени Нина отражает настроения русских и советских людей? Их отношение не только к собственной стране, но и к внешнему миру, к его идеям и образу жизни? Нина его очень занимала, но теперь он уже не мог отделить свой личный интерес от разведывательного интереса к загадочной русской душе, внушенного ему адмиралом Лиллом.

Они вернулись в Гагру, и весь остаток дня он был сам не свой. Джо не следовало уезжать. Он сидел на пляже, вокруг него собрались люди и стали расспрашивать об Англии. Нина осторожно справилась, не надоедают ли они ему, но Руперт сказал «нет» и вежливо продолжал отвечать на вопросы. Домой он вернулся поздно, поужинал и лег спать, чувствуя себя без Джо и Тэсс очень одиноким.