Ян Ларри - Как это было

• Название: Как это было
• Автор: Ян Ларри
• Издательство: Красная газета
• Жанр: Детская проза
• Год: 1930

---

Вот, вот, того гляди, одна минута — и затрещат ребра.

— Ну, ладно! — сказал Федоров, стиснув зубы, — ладно, дьяволы! Делить, так делить! Сколько нас человек?

Начали считать. Насчитали девять человек.

Вот и вся недолга, — цвиркнул слюной Никешка, — стало быть по сотне с гаком на брата… Одеться можно с фасоном.

— Так девять насчитали? — усмехнулся Федоров, — а восемь ребят не посчитали?

Кузя выскочил вперед.

— Что ребята? Какие такие это работники? Хлеб только ели!

— Хлеб ели? — скривил Федоров рот, — а я скажу так: раз все вместе работали, — всем поровну и давать. Ребята своими травами да корнями может на ноги помогли нам встать. Без ребят половины не было бы, что сейчас имеем.

— Ну, — смирился Кузя, — ребятам по целковому на гостинцы. За глаза будет.

— Дудки, брат! — скрипнул зубами Федоров, — по кулацки поешь, дядя, а уж ежели на то пошло, так за ребят я горло порву любому. Ай забыли, с чего мы начали? Семь кроликов, да четыре гуся, — вот все и хозяйство наше было. Денег гроша ломаного не имели. А сейчас что? Двор скотиной забит. Корму на два года имеем да денег более тысячи. А кто создавал все?.. Ребята свой капитал гусями внесли, да кроликами, а вы что дали? Я не к тому говорю, чтобы укорить, а напоминаю просто!

— Ребята — дольщики! — сказал Юся Каменный, — их обходить не годится.

Остальные промолчали.

— То-то и оно! — продохнул Федоров, — ну, стало быть делим тысячу на 17… Выходит это… По пятьдесят, что-ли? Ну, вроде пятидесяти рублей с чем-то… Ладно. Теперь считайте. Керосин нужен? Нужен! А вот хлеб мы будем есть Иван Андреевича и деда. Так им, что ж, по вашему: тоже пятьдесят? Хлеб ихний значит бесплатно будем есть?

— Мне за хлеб ничего не надо! — сказал Тарасов, — а деньги сейчас трогать не гоже. На ноги спервоначалу надо встать покрепче.

Дед Онуфрий присоединил свой голос к Тарасову.

— Эх, милые, по крохам собирали богатство, а ворохами выкидать хотите. Ай не знаете, што на большой капитал и доходу больше получается?

Все молчали. Федоров, увидев, что победа остается на его стороне, сказал спокойно.

— Зиму пробедуем как-нибудь, а потом как махнем, да как двинем. Держись, район… Не то, что одежду, а при калошах в сухую погоду ходить станем. А кому надо, и зонтик купим… Давайте-ка ложиться спать.

Шесть пятниц на одной неделе

О раздоре среди коммунщиков узнали в деревне. Но к этому раздору деревня отнеслась по-своему. Правда, кулаки хихикали и руки потирали довольно:

— Вон оно! Дело только начали, а уже вон как пошло… Головы чуть не поотрывали друг другу. Коммуния?!

Но большинство крестьян иначе заглянуло на это дело.

— Тысячами ворочают! — передавали один другому, — вот те и гольтепа.

— Сказывают Федоров пять тысяч в банк хотел положить, однако остальные не дали. Коров будут куплять цельную сотню и трактор.

— Неужто тысячами ворочают?

— А ты думал как?

— Вот тебе и зайцы!

— Зайцы! Да за этих самых зайцев, говорят, хлеще чем за овец город платит.

На другой день к Федорову прибежала мать Пашки и подняла такой тарарам, что и не передать даже.

— Куда деньги девал? — кричала пашкина мать, наступая на Федорова, — думаешь, несмышленный парнишка, так его обмануть можно? Думаешь, вступиться за него некому?

— Да в чем дело? Что орешь-то? — удивился Федоров.

— Ты не крути! Я тебе не Пашка! Меня не обманешь! Не таковская!

— Ну, что тебе надо?

Деньги давай! Долю пашкину отдай! Пятьсот целковых!

Федоров положил свою ладонь на лоб пашкиной матери.

— Здорова? Голова не болит?

— Уйди! Не трожь, дьявол!

Она отскочила в сторону.

— Давай деньги, Федоров! Честью тебя прошу!

Пришлось вызвать Пашку.

— Какие деньги? — спросил его Федоров.

— Не знаю!

— Пашка! — закричала мать, — обманывают они тебя. Дитятко ты мое бедное! Работал, работал цельное лето, а этот жулик себе в карман все сунул!

Она схватила Пашку за руку и потащила за собой.

— Не дам я издевки творить над сыном! Собирайся, сынок! Идем! А ты, — погрозила она пальцем Федорову, — ты еще попляшешь. Тебе это не старый режим. Славу богу, и суд у нас имеется на таких сплотаторов.

Пашка вырвался из рук матери и хмуро сказал:

— Никуда я не пойду. Мне и здесь хорошо!

— Верно, Пашка! — кивнул головой Федоров, куда ты пойдешь от своего хозяйства?…

Пашкина мать подняла крик, погрозила Федорову судом и умчалась к председателю просить защиты.

Никуда я не пойду. Мне и здесь хорошо!

В тот же день ребята получили от своих шефов письмо и книги.

Вот что писали пионеры:

Дорогие товарищи!

Как вы поживаете? Как идут ваши дела? Напишите, как работает инкубатор и что вы сейчас делаете? Мы собрали для вас книги и посылаем их вам. Прочтите всем вслух книжку с красной обложкой «Робинзон Крузо». Очень интересная книга. Обязательно отвечайте. На следующее лето мы приедем к вам помогать работать.

С пионерским приветом.

Далее следовали подписи.

Так появилась в артели увлекательная книга о жизни Робинзона Крузо, которую поочереди ребята читали вечерами в бараке.

Керосиновая лампа бросала желтый свет на стены, и по стенам ползли тени сидящих вокруг лампы. Во время чтения коммунщики сидели тихо, стараясь не шевелиться. А если кто-нибудь откашливался, в его сторону повертывались головы, и в бараке катились предостерегающее шипенье:

— Ш-ш-ш!

Особенно внимательно слушал Никешка. Охватив кудлатую голову руками и положив локти на стол, он смотрел горящими глазами в рот читающего и, быстро шевеля губами, беззвучно повторял каждое слово. Федоров задумчиво смотрел на потолок. Кузя, склонив голову на бок, уминал пальцами табак в трубке, не решаясь закурить, чтобы не пропустить ни одного слова.

Сережка, поджав под себя ноги, сидел на топчане, вытянув голову и блаженно улыбаясь.

Юся Каменный молча лежал на топчане, сложив руки на животе, слегка шевеля носками.

В напряженной тишине звенел голос читающего, унося слушателей в диковинную страну, на пустынный, необитаемый остров.

Всякая работа шла у меня очень медленно и тяжело. Чуть не целый год понадобился мне, чтоб довести до конца ограду, которой я вздумал обнести свое жилье. Нарубить в лесу толстых жердей, вытесать из них колья, перетащить эти колья к моей палатке — на все это нужно было много времени. Иногда у меня уходило два дня только на то, чтобы обтесать кол и принести его домой, а третий день на то, чтобы вбить его в землю. Я этим не смущался и продолжал свою работу.

Керосиновая лампа коптила, но увлеченные чтеньем коммунщики сидели не шевелясь.

Укладываясь спать, они обсуждали прочитанное, спорили и досконально разбирали поступки Робинзона.

— Не потерялся парень, — говорил Никешка, стаскивая сапоги, — за это люблю… Хоть один остался, а рук на опустил. Молодец!

— Товарища бы ему, — вот завернули бы дело!

— Н-да… Одному не ахти как ловко!

Появление Пятницы было встречено с восторгом.

— Теперь вдвоем они наворотят делов!

Не нравилось только то, что Робинзон превратил Пятницу в слугу. Этого уж никто не одобрил.

— Ишь ты, сам в беде, а другого слугой делает. Дурак этот Пятница. Послал бы его к чорту и крышка.

После этого к Робинзону охладели, однако книгу дослушали до конца. Никешка несколько дней пребывал в раздумье, а как-то раз во время обеда поделился своими мыслями со всеми:

— Ежели смотреть в корень, так выходит мы тоже вроде Робинзона будем. Из ничего ить кадило раздули!

— Зато — вона сколько нас, Агафонов! На что ни навалимся гуртом, под руками горит. Нам бы такой остров, мы бы его за год в рай превратили.

— А много ли нас? — откашливался Тарасов, — хозяйство растет, а руки не больно растут. По две было каждого, по две и осталось. Эх, братцы, нам бы теперь десяток Пятниц, — горы свернули бы…

С появлением в артели коров появились новые заботы. Коммунщики, разрываясь на части, работали с утра и до поздней ночи, не зная отдыха даже в праздничные дни.

— С ног валимся! — жаловались некоторые.

— Сдохнем на такой работе! — угрюмо ворчал Кузя.

Федоров видел, что так долго не протянуть. Он подолгу совещался с Тарасовым, ходил в деревню, беседовал с мужиками о колхозе и возвращался обратно хмурый и озабоченный. Вернувшись однажды из деревни, Федоров собрал ребят и заявил:

— Беда, хлопцы… На полгоры взобрались, а дальше хозяйство не пущает. Тяжело стало карабкаться. Без подмоги ежели, так улитками придется ползти…

Ребята молчали.

— Надо что-то делать, — сказал Федоров, — дальше так нельзя. Ерунда получается.