Марга Минко - Стеклянный мост

• Название: Стеклянный мост
• Автор: Марга Минко
• Издательство: «Радуга»
• Жанр: Великолепные истории
• Год: 1989
• ISBN: 5-05-002407-2

В сборник включены повести известной нидерландской писательницы среднего поколения — «Падение» и «Стеклянный мост», а также рассказы разных лет. Автор ставит актуальные проблемы войны и мира, рассказывает о судьбах людей в годы минувшей войны и об их борьбе с фашизмом, с горечью размышляет о разобщенности людей и современном буржуазном обществе.

---

— Всего-то несколько капель, — простонал он.

Фотографии

Через несколько дней Дав окончательно избавился от вредных последствий коричневого лекарства. Все это время Лотта без устали сновала из кухни в спальню и обратно, утешая его всевозможными лакомствами, а мама давала ей всевозможные советы.

— Давай ему больше молока, оно очень помогает в таких случаях, — говорила она, как будто сама часто сталкивалась с подобными случаями.

— Дайте ему вылежаться, — сказал отец.

А вскоре Дав поправился и сошел вниз, в общие комнаты. Правда, еще долгое время брат выглядел очень плохо. И все-таки он вместе со всеми пошел к фотографу, чтобы заказать свой портрет.

Началось это с мефрау Звахерс.

— Мы все сфотографировались, — сказала она моей маме однажды утром, когда зашла к нам выпить чаю. — Мы с мужем, дети. Знаете, ведь потом так приятно будет вспомнить. Кто знает, что с нами случится, а так хоть карточки останутся.

Мама согласилась с ней.

— Нам тоже надо сфотографироваться, это хорошая мысль.

— Тогда пойдемте в ателье к Смелтингу, — решил отец. И добавил, обращаясь к нам: — Постарайтесь получше выглядеть.

— Я не очень-то фотогенична, — сказала я. Мне не хотелось идти со всеми.

— При чем здесь это? — сказала мама.

— Ну правда, у нас ведь и так много снимков. Полон альбом.

— Там почти сплошь любительские карточки, на отдыхе, — возразила мама. — Давнишние.

— Зато естественные, интересные, — сказала я. — Не сравнить со студийными фотографиями.

— Смелтинг делает вполне хорошие портреты, — сказала мама.

Фотографироваться я не собиралась, но все-таки пошла вместе с ними. Лотта надела новое летнее платье. Свои иссиня-черные волосы она старательно взбила в пышную прическу. Они с Давом позировали Смелтингу, сидя на одной скамеечке.

— Смотрите на мою руку, — сказал фотограф и высоко поднял руку, брат с женой посмотрели на нее. — Теперь прошу улыбку, — продолжал менеер Смелтинг. Они разом улыбнулись. — Благодарю вас, — сказал он. — Следующий!

Мои родители тоже смотрели на его руку.

— Улыбайтесь веселей, — говорил фотограф. — На снимке надо выглядеть жизнерадостным и веселым.

— Я приду в другой раз, — сказала я.

Для менеера Смелтинга настала горячая пора. Поголовно все вдруг надумали фотографироваться. К нам то и дело заходили знакомые, показывали свои фотографии. Все снимались в одинаковых позах. Каждый смотрел на руку фотографа и каждый улыбался.

Однажды после обеда мама решила навестить мефрау Звахерс и кстати показать ей наши портреты. Но не прошло и получаса, как она вернулась расстроенная.

— Они уехали. Семейство Звахерс в полном составе скрылось от немцев. Соседи мне сказали. Все имущество Звахерсы оставили здесь. Я обошла весь дом. Комнаты выглядели так, точно хозяева никуда не уезжали.

Так мы в первый раз услышали, что некоторые люди скрываются от немцев.

— Куда же они уехали? — недоумевала я.

— Наверно, куда-нибудь в деревню, к крестьянам, — ответила мама. — Мефрау Звахерс ничего мне об этом не говорила.

— Еще бы, — заметил отец, — о таких вещах не трезвонят.

— Надо же, — удивлялась мама, — уехать и оставить без присмотра все свое добро!

— Уезжая в отпуск, тоже оставляют все дома, — сказала я.

— Ну и что? Тогда по крайней мере знаешь, когда вернешься, — возразила мама и добавила: — Да еще с четырьмя детьми. Как же это можно ничего не взять с собой?

— Скрываться, уйти в подполье, — сказала я отцу, — это, по-моему, все равно что добровольно уйти из жизни.

— Может быть, они правы, — ответил отец. — Сейчас ничего нельзя сказать.

— Мне так хотелось показать им наши фотографии, — огорчилась мама. — Кто знает, надолго ли они уехали.

Началось

Рабы господствуют над нами, и некому избавить от руки их.

Я всегда считала, что с нами ничего не случится. И сначала все никак не могла поверить, что это правда. Когда в то утро из Амстердама пришла телеграмма, моей первой мыслью было, что кто-то ошибся адресом. Но оказалось, телеграмма для нас.

Чтобы выяснить подробности, надо было позвонить в Амстердам. Пришлось нам с папой идти к одному из наших знакомых, женатому на акушерке. Жена его была не еврейка, поэтому ей оставили телефон, необходимый для работы.

Пока отец соединялся с Амстердамом, она собирала в темном чулане свой медицинский саквояж. Из телефонного разговора я поняла немного. Отец лишь изредка подавал односложные реплики — видимо, человек на том конце линии что-то подробно рассказывал.

Акушерка тем временем ходила по комнате, поискала что-то в комоде, ушла в другую комнату и опять вернулась. Это была крупная, высокая блондинка. Уличные туфли на низком каблуке при каждом шаге скрипели.

— Они начали с Мерведеплейн, — сказал отец, закончив разговор. Телефонную трубку он все еще держал в руке.

— Я выйду с вами. — Акушерка закрыла саквояж, надела пальто и впереди нас направилась к выходу. — Отвратительное время, — сказала она. — А я очень спешу, никак не могу больше задерживаться.

— Вчера в девять вечера их всех увезли в полицейских фургонах, — сказал отец. Он нерешительно топтался в дверях, точно опасаясь оторваться от комнаты с телефоном.

— Там была ваша вторая дочь? — спросила акушерка.

Отец утвердительно кивнул. Она заперла дверь.

— Сколько я вам должен? — спросил отец.

— Шестьдесят центов. Сейчас почти у всех рождаются дочери. Родители всегда надеются, что родится сын, но в большинстве случаев бывают дочери. — Она простилась и вскочила на свой велосипед.

Мы с папой медленно зашагали в другую сторону. Он молча, пристально смотрел прямо перед собой. А я как наяву увидела ту сцену. Увидела огромные полицейские машины, и в одной из них — свою сестру.

— Ничего нельзя сделать, — проговорил отец. — Ничем нельзя помочь.

Я не знала, что сказать. Меня охватило такое же чувство, как много лет тому назад, когда она чуть не утонула на моих глазах. Мы тогда гостили у дедушки и бабушки в Ахтерхуке и оттуда поехали на пикник к реке Динкел. Мне было семь лет, а Бетти восемь. Родители расположились в тени под деревом, а нам разрешили поплескаться босыми ногами на мелководье. Потом мы стали рвать цветы на берегу и в воде у берега. Вдруг Бетти закричала: «Вон там, подальше, цветы гораздо лучше!» Она шагнула от берега, и я увидела, как она сразу исчезла под водой. Молча, оцепенев от страха, смотрела я на ее руку, которая судорожно цеплялась за пучок травы на берегу. Отец, как был в одежде, прыгнул в воду и только-только успел схватить эту руку.

Еще долго после этого я видела перед собой руку, торчащую из воды. Но эта рука совсем не походила на настоящую, живую руку сестры. Играя с Бетти или сидя вместе за столом, я, сколько ни вглядывалась, не могла найти между ними ни малейшего сходства.

Вот и наш дом. Отец вошел внутрь. А я села на скамейку в палисаднике. На клумбах цвели нарциссы и тюльпаны. Еще вчера я собирала здесь цветы, до сих пор были заметны свежие срезы. В доме отец рассказывал о полицейской машине. На этот раз было бессмысленно высовывать руку из машины. Только разве чтобы показать, что внутри уже нет больше места, ведь снаружи не было никого, кто протянул бы ей руку, спас бы ее.

Походные кружки

Многие говорили нам:

— Вам давно надо было уехать.

Но мы только пожимали плечами. Мы оставались.

Мне теперь разрешили подолгу гулять, и однажды я обнаружила за нашим домом узенькую дорожку, которая вела в лес. Здесь было совершенно тихо. Иногда навстречу попадался крестьянин с молочными бидонами. Увидев звезду на моем пальто, он испуганно здоровался, впрочем, крестьяне со всеми здоровались. В моих прогулках меня сопровождала какая-то тощая собака. Издалека доносился пронзительный женский голос. Однажды после прогулки я нашла в почтовом ящике три письма. Три желтых конверта. На них стояли наши полные имена и даты рождения. Это были повестки.

— Мы должны явиться, — сказал Дав.

— А мне что-то не хочется, — заметила Лотта. В их молодой семье все было еще так молодо и ново.

— Посмотрим белый свет, похоже, нас ожидают приключения, — продолжал Дав.

— Это будет грандиозное путешествие, — добавила я. — Я никогда еще не бывала дальше Бельгии.

Мы купили рюкзаки и подшили к верхней одежде подкладку из меха и фланели. Как было велено, всюду, где можно, в одежду зашили коробочки с витаминами. Еще в повестках было написано, что надо взять с собой походные кружки. Дав вызвался купить их в городе. Когда он уже вышел на улицу, я его догнала.

— Пойду с тобой, — сказала я. — Не так-то легко найти то, что нужно.