Екатерина Голинченко - Мелодия Бесконечности. Симфония чувств

• Название: Мелодия Бесконечности. Симфония чувств
• Автор: Екатерина Голинченко
• Издательство: Ridero.ru
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4474-1663-8

О чем наша история? О нашей жизни, о городах в которых мы живем, о людях которые нас окружают… и о нашем месте в этом мире. О духовном поиске, о любви, о страданиях… о людях — которые любят и умеют жить, умеют подмечать то, что другими остается незамеченным.

Пройдя достаточно испытаний, смогут ли герои остаться верными себе и своим принципам? Впереди ожидает так много искушений и соблазнов, противостоять которым становится всё тяжелее. Кто-то из великих сказал, что по-настоящему человек познается не в горестные и тяжелые мгновения, а в минуты славы и соблазна. Как устоять и не измениться? Как не разменять то, что уже имеешь и чего уже достиг? Как не потерять, а обрести?

«Окончание чего-то одного всегда есть началом чего-то другого.» Так и мы начинаем новый виток нашего повествования, и остается пожелать героям мужества и стойкости, а нам — услышать их историю и сделать выводы. «Сказка — ложь, да в ней намек…» Слышите, уже звучит музыка — мы начинаем.

---

— Русалочки, вы там ещё не уплыли к далеким морям? — постучала в дверь Даниэлла, дразня чашкой напитка, от которого шел пар, проникавший сквозь дверной проем, — Ваш горячий шоколад вас уже ждет.

— Ну, беги, — Маргарита подала девочке банный халат, — Я сейчас быстро приму душ и присоединюсь к вам.

Уложив Аделину спать, Марго вернулась в спальню.

— О! Мадам Дестинофф, вы так донельзя аппетитно пахнете ягодами, что я бы с удовольствием вкусил, — прошептал Джон, когда они оказались одни в спальне, — Моя обворожительная соблазнительница… А твои губы так сладки, что я готов целовать их вечно, — и поцелуи его теплом своим уже горели на её шее, — Я так испугался за вас, — и его руки и губы были для неё лучшим успокоительным, и она отставила на столик пустую чашку, когда допила шоколад, с упоением покоряясь ему.

— Ну, ты же нас защитишь, правда? — Маргарита подняла на него глаза, сдерживая улыбку.

— А я готов защищать вас прямо сейчас, — он крепче обнял её, — Женщина моя любимая…

— Можно я сегодня с вами ночевать буду? — в дверях спальни стояла Аделина, прижимая к себе любимую игрушку — большого плюшевого медведя.

— Ну, давай, ныряй под одеяло, — мужчина откинул покрывало, и довольный ребенок расположился между ним и Маргаритой вместе со своим медведем, — Вот, все мои девочки со мной, — Джон обнял обеих, — Спите сладко, а завтра мы пойдем на целый день гулять в парк.

— Урра!!! — с радостным возгласом Аделька обхватила своими ручками его шею.

— А как же твой бизнес? — спросила Марго, улыбаясь.

— Грош — цена мне, как руководителю, если дело развалится при моём отсутствии одни сутки, — он провел рукой по её волосам, — А сейчас засыпайте и ни о чем не переживайте — папа проследит, чтобы ни какое зло больше вас не потревожило.

— А папа сильнее зла? — девочка посмотрела не него своими большими голубыми глазами.

— Намного сильнее, и знаешь почему? — Джон поцеловал её в макушку, — Потому, что у него есть вы.

— А братик Али и Рози с нами пойдут? — спросила Аделина, и в блеске её глаз не осталось уже ничего от сегодняшнего кошмара.

— Ну, думаю, они не поглупеют, если пропустят один день занятий, — лукаво подмигнул мужчина.

Утром Маргариту разбудил поцелуй мужа и преподнесенный им стакан свежевыжатого яблочного сока:

— Доброе утро, красавицы мои! Просыпайтесь, утро уже в самом разгаре. Умывайтесь, потом — легкий завтрак, собираем бутерброды в дорогу и отправляемся в парк, — девушка с улыбкой посмотрела на стакан сока в своей руке, а Аделька весело запрыгала на кровати, — Только натуральный сок, и даже не проси у меня кофе — тут я буду непреклонен, — и Джон действительно был тверд в своем решении, а глаза его улыбались, — Приводите себя в порядок, а я пока побреюсь — салат с семгой и гречневая лапша уже ожидают вас на кухне.

— Дорогой, мне что-то не хочется есть пока, — робко начала было Маргарита.

— Ты можешь есть, сколько тебе хочется, но, дети должны получить всё им необходимое, — полушутя, полусерьезно произнес он, погладив её по животу, и возражать что-либо ему было бесполезно.

— А почему папа бреется? — с детской непосредственностью поинтересовался ребенок.

— Папы бреются ради дочкиных щечек, — мужчина провел пальцем по щеке девочки, — Вот ты какой хочешь получить поцелуй — колючий или нежный? — Аделина довольно улыбнулась:

— Папа, а мы будем сегодня собирать конструктор? — она посмотрела на него совсем по-женски кокетливо, — Еще ты обещал мне рассказать на ночь сказку.

— Ну, раз я обещал, то, как мужчина, должен держать свое слово, — усмехнулся Джон.

— Папочка, возможно, однажды я встречу своего принца, но ты навсегда будешь моим королем!!! — широко улыбнулась Аделька, — Мамочка, а ты — моя королева, — девочка повернулась к Маргарите — Я когда выросту, тоже буду пить кофе? И мы будем сидеть как подружки, пить кофе, есть пирожные и сплетничать обо всем на свете? — Марго провела рукой по её светлым волосам и обняла:

— Мне бы очень хотелось, чтобы так и было, дорогая. Дочка — это не только маленькая девочка, но и — большой друг.

Только Марк всё не мог забыть… Он прекрасно помнил, что обещал Маргарите не искать встречи с Лаурой, но…

Ему не давало покоя, что где-то безнаказанной остается та, что изувечила его жизнь…

Теперь ему было ради кого и ради чего жить на этом свете, но это дело он не мог оставить незаконченным — он должен посмотреть ей в лицо, по-настоящему, а не через призрачную призму сновидений.

Марк легко поднялся по скрипящим ступеням обветшалого дома до самого верхнего — пятого этажа, он видел, как Лаурита мелькнула среди идущих впереди прохожих, и поторопился не отстать от неё:

— Лаура, я знаю, что ты здесь, покажись! — он зашел в большой зал, освещенный лишь слабым отсветом свечей в нескольких стоявших на полу, высоких бронзовых канделябрах, пламя которых трепетало под порывами холодного ветра, задувающего в разбитые окна, — Лаура! Ты же была тут, когда здесь были Маргарита и Аделин — не знаю, как тебе удалось уйти, но, я точно знаю, что без тебя не обошлось — и этого я тебе не могу простить. Только попробуй ещё хоть раз приблизиться к ним — и я за себя не отвечаю. Лаура! Покажись же! Или ты можешь только женщин и детей запугивать? Возможно ли, что ты испугалась меня?

— А с чего ты решил, что я тебя боюсь? Ты же не обидишь невинного ребенка? Люди тебе всё равно не поверят, — из-за тяжелой портьеры смело вышла Лаура, дерзко улыбаясь, — В сущности, ты такой же, как и я — с гнилой душой убийцы. Уж ты-то должен знать, как это — быть убийцей. Ты ведь убийца, Марк — мало чем отличающийся от меня. На твоих руках — кровь Модеста, кровь Правителя Темного двора, так и не рожденного ребенка твоей драгоценной Маргариты да и твоей собственной матери… И её не стереть — она глубоко просочилась в тебя, — она говорила медленно, растягивая и выделяя каждое из слов, эхом разносившихся под высокими сводами старого здания.

— Не сравнивай нас! Невинная… ты? Я бы рассмеялся, будь у меня настроение веселиться, — в неистовстве Марк сжал пальцы рук до боли, до хруста в суставах, — Я… не убийца… Мои друзья знают, кто я и они приняли меня таким, — процедил он, превозмогая судорогу мышц.

— Думаешь, твои, так называемые, друзья так же будут понимать тебя, когда узнают о тебе всю правду? Что-то я очень сомневаюсь в этом. Они никогда не примут тебя, а я же принимаю всех и каждого, кого отвергли, — она тонко коснулась его руки, — Бедный маленький Марк… Один, совсем один… Все тебя забыли, поглощенные друг другом и своей любовью. Кто же поможет тебе и поддержит? Они лишь вынужденно терпят тебя — избавь же их от своего общества, окажи им эту услугу. Ещё чуть-чуть, Марк — и наступит конец боли, конец сомнению и сожалению, на смену им придут успокоение и умиротворение, — девочка искоса посмотрела на него, и взгляд её, словно гипнотизировал, вынуждая отступить к самому краю, где оставались только стена да острия остатков оконного стекла, — Ну, же, смелее, Марк: один шаг — и ты свободен, свободен от всего… — она продолжала наступать, не убирая протянутой ему руки, — Не бойся… Ничего не бойся…

— Да, ты на это раз права, на удивление — это всё по моей вине, — спокойно ответил он, и в голосе его не было ни тени страха, и оправдываться он не собирался — не перед ней, только совесть его будет ему судьей, — и за это я отвечу в своё время, но не сейчас и не перед тобой, и я — не убийца, это была самозащита. Модест был тварью, я видел, как он ударил свою жену, и она разбила голову — только благодаря чуду она выжила, он бы и меня убил, хотя, мне тогда это было всё равно — я не мог позволить ему и дальше отравлять жизнь других — его не трогала чужая боль, а уж о боли я знаю достаточно, — тошнота подступала к горлу, хотелось вместе со словами выплюнуть и все воспоминания, что желчью беспощадно разъедали его изнутри, — Только не смей своими лживыми устами упоминать моих друзей. Слышишь, не смей! Ты бессильна подчинить меня, Лаура! С Правителем Темного Двора у нас был честный поединок — он мог точно так же убить меня, у нас были равные шансы, я лишь оказался немного проворнее. Я видел, что он сделал с той женщиной — Альвис, одной из немногих, кто проявили ко мне участие, а в его глазах не было ни грамма раскаяния или сожаления. И не я отнимал жизнь своей матери — ты прекрасно знала, что она согласится на всё, что угодно, чтобы спасти жизнь сына — так ведь, Лаурита? Только ребенок Маргариты на моей совести, и мне жить с этим до конца моих дней, — отступая, он не заметил, как шагнул за низкий подоконник испытал на своей коже холодное дыхание ветра и в своих волосах.

— Марк, солнышко, — и ему показалось, что он услышал голос матери, а в облаках ему привиделся её образ, как она улыбалась ему и протягивала свою руку, — слушай только своё сердце, верь только в себя — как я в тебя верю. Я всегда верила в тебя — и буду верить. Я люблю тебя, сынок, и как бы бесконечно сильно я не желала видеть тебя — тебе ещё рано… Не слушай слова её — живи.