Александр Андрианов - Четвертая власть

• Название: Четвертая власть
• Автор: Александр Андрианов
• Жанр: Современная проза

Роман «Четвертая власть» посвящен внутреннему миру телевидения. С самой первой страницы читатель сразу же погружается в удивительный и загадочный мир, состоящий из строгой внутренней цензуры и негласных правил. Как привлекают зрителей к экранам? Как преподносят негативную информацию в выгодном свете и ловко извращают факты? Как «мочат» неугодных персон и создают мнимые идеалы? Свобода слова — слишком абстрактное понятие для телевидения — здесь правят бал иные приоритеты, здесь трудно отличить правду от вымысла, а обычный репортаж может стать последним в карьере.

---

— Ну что, — обратился он к Дмитриеву. — Сейчас вернемся в телецентр?

— Какой телецентр, дружище, а банкет?

— А что здесь еще и банкет предусмотрен?

— А как же! Его отсутствие — дурной тон. Журналистов не только деньгами и подарками задобрить надо, но и накормить от души. Сейчас на него всех позовут, сам увидишь…

***

Изучив информацию новостных агентств и раздав задания журналистам, Соловьев хотел пойти перекусить, когда на его мобильном раздался телефонный звонок. Евгений Мельников, старинный приятель Александра по вечернему факультету МГУ, приглашал его на открытие собственного автомобильного салона.

— Тебе съемочная бригада нужна? — тут же поинтересовался Соловьев.

— Да на фиг мне твоя бригада? Не виделись с тобой давно, а тут такой повод! Приезжай, с интересными людьми тебя познакомлю.

— Это с кем?

— Да много разных будет. Ты ведь, насколько я помню, любишь людей не от мира сего.

— Заинтриговал. А во сколько открытие?

— Через два часа.

— Ого! Где ж ты раньше был?

— Михалыч, да замотался жутко. Столько забот с этим открытием, даже не представляешь. В общем, записывай адрес.

— Ладно, постараюсь приехать. Спасибо за приглашение.

— Тебе спасибо! Жду!

Перепоручив текущие дела заместителю, Александр Михайлович сел в автомобиль и отправился к своему давнему знакомому. Так уж повелось, что на вечерке МГУ Женя всегда был заводилой, душой компании, а вот усидчивостью и организованностью никогда не отличался. Если бы желающих получить второе образование отчисляли так же резво, как молодых студентов, то Женя вряд ли доучился бы до конца. Признаться, Александр был удивлен тем, что Мельников решил открыть автомобильный салон. С его беспечным отношением к жизни довести до ума такое дело было невероятно сложно.

— Саня, дорогой! — воскликнул Мельников и поспешил навстречу к старому другу.

— Привет! — ответил Александр. — Ну, я смотрю, ты тут крутую вечеринку закатил. Почти весь бомонд собрался!

— Не весь, конечно, но интересные люди есть. Кстати, я ведь обещал тебя с ними познакомить. А от своих слов я не отказываюсь. Пойдем.

— И кто же это?

— Один священник. Он в самом дальнем углу стола сидит. Видишь, с бородкой.

— Священник? Он что, твое мероприятие освящает?

— Да нет, отец Димитрий такими вещами принципиально не занимается. Он просто мой добрый знакомый. Удивительная личность, надо сказать. Представляешь, он хочет реформировать церковь! Я его послушал, в принципе, умные вещи говорит, правильные. Только без поддержки ему никак не справиться.

— Так вот почему ты решил нас свести! — с улыбкой ответил Александр. — Хочешь использовать ресурс ЛТН?

— Что ж ты везде корысть видишь? Вот что значит человек телевидения! Дружище, он просто хороший, мудрый мужик, у которого и нам с тобой не грех поучиться. Пойдем, я тебя представлю.

Спустя несколько минут Соловьев и отец Димитрий уже сидели рядом и вели непринужденную беседу.

— Знаете, — сказал Александр, — я всегда хотел познакомиться со священником.

— Похвальное желание, друг мой. И чем же оно вызвано?

— Я думаю, это очень трудная работа. Вот взять хотя бы исповеди. Люди рассказывают вам все самое плохое, переваливают на вас груз своих грехов. Мне кажется, это очень сложно выдержать.

— Начнем с того, что священник — это не работа, а душевное призвание. А что касается исповеди, то тут вы не правы. Люди — они же как дети. Вы ведь можете выслушать и понять ребенка, который кого–то обманул, сломал чей–то совочек в песочнице? Здесь то же самое. Человек — слабое существо. Ему нужна помощь, поддержка и понимание. За этим многие и приходят в мой храм. Но прощает их Господь, а не я.

— У вас есть свой храм?

— Да, в Подмосковье. Вдали от городской суеты.

— А с Женей вы давно знакомы?

— Не слишком. Около трех лет.

— Он мне сказал, что вы хотите реформировать церковь?

— Вы считаете, она в этом не нуждается?

— Я не знаю. Мне интересно знать, что вы хотите изменить?

— Понимаете, так в двух словах и не скажешь. Разве это нормально, к примеру, когда церковь срастается с государством? Во все времена это несло беду. Людей обманывали и, прикрываясь Божьей властью, творили зло. То же самое происходит и сейчас. Не дело, когда глава церкви появляется с президентом, где только можно, и не дело, когда служители Господа, имеющие высокий сан, ездят на дорогих иномарках в то время, как их прихожане едва сводят концы с концами.

— Трудно не согласиться.

— Вот поэтому я и хочу все это изменить. Церковь должна оставаться церковью и не лезть в мирскую суету. И я не одинок в этой борьбе. У меня есть сторонники как среди священников, так и среди прихожан. А то, знаете, поговаривают даже, что и Митрополита у нас из Кремля назначают. Но это лишь верхушка айсберга. Реформа должна коснуться и многих других аспектов. Однако здесь полно народу и достаточно шумно. Если вам интересно, приходите как–нибудь в мой храм. Там и побеседуем.

— Спасибо за приглашение. Вы меня заинтриговали.

— Ну что вы, какая уж здесь интрига? — с улыбкой ответил отец Димитрий. — Дело это сложное и многотрудное. Но я надеюсь, что смогу довести его до ума с Божьей помощью.

Неожиданно зал, находившийся до этого в интимном полумраке, вспыхнул яркими огнями, и заиграла музыка. На небольшую сцену взошли ведущие вечера, первые лица известного музыкального канала. Они поздравили Женю с открытием салона и пригласили всех танцевать. Вечеринка была в самом разгаре…

***

В самом разгаре был банкет и у съемочной бригады ЛТН, а вместе с ней и у другой пишущей и снимающей братии. Столы ломились от изысканных блюд и угощений. Вот–вот должны были принести десерт.

— Держи, — сказал Алексей, протягивая Володьке тысячу рублей.

— Это за что?

— Как за что? За наш с тобой сюжет. Премия от политической партии.

— Но ведь я ничего не сделал.

— Успеешь еще, будь понаглее. Знаешь, как говорят, «бьют — беги, дают — бери».

— Я так не могу.

— Ничего, научишься со временем…

Приняв деньги, Володька испытал противоречивые чувства. Мог ли он взять их? Имел ли право? Не предал ли он собственные убеждения, не встал ли на путь, который презирал и ненавидел? Кто он: дешевая шлюха, которой суют подачку, или, быть может, гостиничный швейцар, получающий чаевые за мелкие услуги? Любая из этих ролей казалась Володьке унизительной. Он не должен брать их, ведь эта сомнительная дорожка приведет лишь к печальному финалу. Кем он станет, привыкнув к легким деньгам, во что превратится? Сможет ли в дальнейшем отказываться от подачек ради объективности информации?

С другой стороны, что изменит эта тысяча рублей? Для Лешки и уж тем более для политической партии — это копейки, а вот для него — весьма серьезный доход. Он ведь ничего не сделал — монтировать и выдавать материал в эфир будет Дмитриев, а значит, Володька здесь вроде бы ни при чем. Эти деньги — лишь жест доброй воли со стороны Алексея, но никак не руководство к действию, не нажим с его стороны. Дмитриев просто пытается приучить его к этой системе, чтобы в дальнейшем она не вызывала шок и удивление. Он хочет как лучше, а вместо этого невольно вызывает у Володьки лишь смущение… Так чья это вина? Дмитриева, который является лишь одним из винтиков сложившейся системы, или Володьки, пытающегося войти со своим уставом в чужой монастырь?…

Через час банкет подошел к концу, и съемочная бригада ЛТН отправилась в телецентр, высадив Володьку возле ближайшего метро. Стажер торопился на день рождения к другу, и Алексей не видел поводов его задерживать. Как только Дмитриев оказался в новостийной комнате, к нему тут же подбежал Кирилл с целой кипой бумаг.

— Леша, привет! Очень рад, что сумел тебя застать.

— А что случилось?

— Помнишь, ты дня четыре назад делал сюжет о том, что у нас всячески задвигают талантливых авторов, что им не пробиться сквозь коммерческую литературу и прочее?

— Да, помню, был такой сюжет.

— На него откликов целая тьма. Ты когда ко мне заходил, я забыл передать.

— Боже мой! И что хотят эти люди?

— Большинство просят помочь им издать книгу, а другие готовы содействовать тебе в организации клуба молодых авторов. Помнишь, ты в сюжете упомянул о необходимости создания общества, оказывающего поддержку юным гениям?

— Упомянул, но ведь это не означает, что я буду этим заниматься.

— Просто зрители считают, что раз тебя волнует эта тема, то тебе и карты в руки.

— Знаешь что, Кирилл, отправь своих зрителей куда подальше. У меня и без того забот хватает. Дались мне эти талантливые авторы! Я и о чернобыльцах делал сюжет, и что теперь? Мне нужно отправить их за свой счет на лечение за границу? Извини, брат, я тебе не меценат. Я даже читать эти отклики не хочу. Сюжет сделан, все слова сказаны, тема закрыта.