Иван Дроздов - Баронесса Настя

• Название: Баронесса Настя
• Автор: Иван Дроздов
• Издательство: ЛИО Редактор
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1997
• ISBN: ISBN 5–7058–0308–7

После Великой отечественной войны в газетах промелькнула информация о том, как девятнадцатилетняя советская разведчица Настя, хорошо знавшая немецкий язык, была заброшена в тыл врага. Там она стала медсестрой при гитлеровском генерале бароне фон Функе, получила высший орден Германии — Рыцарский крест и вместе с больным генералом отправилась в его родовой замок. После смерти барона она стала хозяйкой замка.

До конца войны Настя снабжала нашу разведку ценнейшими сведениями. История необычайная, почти фантастическая, — о ней и поведал в своём романе известный русский писатель, фронтовик Иван Дроздов.

---

— А вы? — простодушно спросила Кейда.

— Я буду с вами, всегда с вами, — сказал он, упирая на слово «всегда» и заглядывая сбоку в глаза собеседницы. Кейда смутилась: она жалела, что своим детским, невинным вопросом спровоцировала его на признание, которое, правда, было ей пока ещё непонятно.

Земля приближалась, и Кейда, испытывая невольное волнение перед встречей с новым миром, ни о чём больше не спрашивала спутника. За кормой теплохода вставало солнце, и океан загорался, всё яснее вырисовывался перед глазами залитый светом город.

Как всегда и везде, Роберта и его спутницу ждали. Рослые парни подхватили их чемоданы, растворили перед ними дверцы длинного, блестевшего чёрным лаком лимузина, сами быстро разместились в двух других автомобилях, и они тронулась.

На большой скорости машины мчались по великолепному шоссе. Справа, то приближаясь, то удаляясь, извивался берег, слева хаотически громоздились дома и улицы города.

Через час езды свернули от океана, пошли на подъём и вдруг выскочили на лысину холма, за которым на другом холме, в окружении пальм и деревьев с кронами в форме пламени свечи, неброско отсвечивал жёлтыми стенами невысокий, но обширный дом. Справа от него за деревьями блеснула полоска океана.

— Ну вот мы и дома.

Роберт галантно открыл дверцу автомобиля и подал руку Кейде.

Это был благословенный уголок земли, где не знали снега и холода. Два воздушных потока, уравновешивая друг друга, встречались здесь — тропическая жара юго–восточного уголка Америки и влажная свежесть океана.

Здесь зарождается и идёт по свету исполинский поток тёплого течения Гольфстрим. Невидимая гигантская река, повинуясь таинственным силам природы, устремляется отсюда в холодные районы земли, увлажняя и утепляя там климат.

Кейда знала из книг об этом дивном явлении природы, но конечно же не думала, что будет когда–нибудь жить у его истоков.

Из малоприметной двери в левом крыле дома вышла немолодая женщина, кивнула Роберту.

— С приездом, сэр!

— Баронесса Функ. Будет жить в нашем доме, — представил Роберт Кейду.

— Я знаю, — сказала женщина, — Меня зовут Мэри. Мисс Мэри.

Она повела гостью по коридору к лифту и поднялась вместе с ней на третий этаж.

— Этот лифт ваш. Только ваш, — известила она Кейду, и добавила: — И входная дверь, и ваши комната не запираются, Замков мы не держим.

Говорила строго, и так, будто она здесь была начальницей и все ей повиновались.

— Вот ваша комната, а там, — показала она на дверь, — спальня, Из неё вход в туалетную. Располагайтесь.

И, не взглянув Кейде в глаза, не вымолвив больше ни слова, удалилась, Кейда невольно вспомнила фрау Мозель и приём, учиненный ей семейством Функов, покачала головой. Впрочем, она решила ничему не удивляться.

Окна были закрыты, свет приглушён шторами. Настя раздёрнула их и настежь растворила окно. Ей открылся вид на океан, сиявший под солнцем расплавленным золотом. К берегу от дома тянулись ряды высоких деревьев, — они, как пики, вонзались в небо острыми вершинами. Во дворе, в аллеях, на белых лавочках никого не было. Пусто и дико. Деревья и океан.

Она заглянула в спальню: две кровати, ковёр, кресла, круглый столик и трельяж со множеством туалетных приборов. Чисто, красиво, но просто — не то, что в замке Функов, нет и намёка на блеск и роскошь.

В туалетной комнате роскоши было побольше. Голубая квадратная ванна, как маленький бассейн, предметы туалета, разные виды мыла, наборы полотенец — всего в изобилии.

Настя снова вернулась в гостиную. Заметила книги. Их немного, разложены то там, то здесь — в беспорядке.

Раскрыла одну — на русском языке! Читала:

«Сами израильтяне представляли собой результат смешения по крайней мере двух человеческих типов: семитического и сирийского, или хеттийского. Издревле разделены они были на двенадцать колен израилевых, согласно именам своих праотцов».

И дальше: «И рассыпьтесь в народах, и всё в проклятом их доме отравите удушьем угара И каждый сеет по нивам их семя распада повсюду, где ступит и станет. Хаим, Наум, Бялик».

Никогда не читала Настя таких откровений. Ещё не вполне понимала смысл прочитанного, но было ясно: речь идёт о евреях. Вспомнила, как с раннего детства её учили любить евреев. «Они обижены, гонимы, их притеснял царский режим, не пускал в Россию, в города… Помогайте им, давайте дорогу…», а тут:

«И всё в проклятом их доме отравите удушьем угара…»

«В их доме…» То есть в нашем…

Поглубже устроилась в кресле, читала:

«В отчётливой форме был сформулирован и впоследствии записан в библии призыв к истреблению всех неевреев, т. е. других народов, проживавших в Ханаане! Призыв этот был первым в мировой истории «теоретическим» обоснованием расового геноцида, что впоследствии приняло острые формы и сказалось в XIX–XX столетиях при формировании идеологии политического сионизма».

Странная это была книга…

Вошла девочка с подносом. Поклонилась и стала расставлять на столе кофейный прибор, вазочки с печеньем, пирожными, конфетами. Она делала это молча, не глядя на хозяйку комнаты, и Настя заговорила с ней первая.

— Как вас зовут?

Девочка чуть слышно замычала, закивала головой, и — вышла.

«Немая, — подумала Настя. — Вот первая странность. И, может быть, тайна».

Пила кофе и продолжала читать:

«В Талмуде говорится: «Вы, все евреи, вы — люди, а прочие народы не люди, так как их души происходят от злых духов, тогда как души евреев происходят от' Святого Духа Божьего», «Бог дал евреям власть над жизнью; и имуществом других народов» и потому «лучшего из гоев убей!»»

Прочитав эту последнюю заповедь, Настя осторожно, точно гранату, положила на стол книгу. Было страшновато, но её разум нормального человека не мог воспринять до конца существо изложенного в книге, отторгал его…

Взгляд её остановился на позолоченной собачьей головке, как бы выглядывавшей из стены. Подошла, тронула собачку пальцами. Стена, дрогнув, раздвинулась, и там, внутри, открылся гардероб женского платья: кофты, юбки, костюмы, сарафаны, В отдельном отсеке — купальные костюмы, пляжные полотенца, в другом — плащи, куртки, лёгкие пальто,

Подобрав и сложив всё необходимое для купания в сумку, — нашла её тут же, в гардеробе, — она снова нажала на собачью голову и направилась к выходу. Стена за её спиной сомкнулась,

Лёгкой, летящей походкой спускалась Кейда к океану, и не было смущения, что вот она, случайная гостья в чужом доме, ни у кого не спросясь, в лёгком как облачко халате, в неслышных на ноге босоножках, отправилась на берег. Её встретили тут нелюбезно, и она решила не церемониться, заявив о своих правах на независимость. В конце концов она баронесса.

Сбросив халат и туфельки, смело вошла в воду. Не посмотрев по сторонам, не оглянувшись, широко загребая под собой, устремилась на глубину. И была уж далеко от берега, когда услышала за спиной крик: «Туда нельзя! Там сетка!»

Она повернулась и увидела на берегу стайку девушек, даже по–пляжному «одетых» смело, а скорее раздетых: у каждой в волосах или белел, или алел, или синел цветок. Чуть поодаль от них стоял высокий и худой мужчина в белых брюках и майке. Он продолжал кричать и махать руками:

— Возвращайтесь! Там сетка!

Голос был странный — ни мужской, ни женский. И в его немецком звучал дурной акцент,

С видом независимым и гордым выходила Настя из воды, В сторону дяди в белых брюках даже не повернула головы, зато дюжина смотрящих на неё во все глаза девушек её поразили и обескуражили. Казалось невероятным, что эти шестнадцати–семнадцатилетние наяды были обнажены и не стеснялись стоявшего тут же мужика.

— Вы баронесса Функ? — подступился к ней долговязый с полуженским визгливым голосом. Он шаркнул по песку босыми ногами и как–то несуразно дёрнулся. — Моё вам почтение, позвольте представиться: я — мистер Фишкин. Немец, родился в России, а теперь — коренной американец. А это, — он обвёл рукой стайку девиц, — ваши ученицы. Вы будете обучать их русскому языку.

Девушки словно ждали этого сигнала, — плотно обступили Настю, загалдели наперебой: я — Берта, я — Глория, Ганна, Фира…

У Насти всё рвалось с языка: «Но как же вы не стесняетесь этого…» Глянула на долговязого. Она сгорала от стыда, смущения и не находила слов для поддержания беседы.

Фира, тряхнув кольцами жёстких смоляных волос и как солдат шагнув вперёд, сказала на ломаном русском:

— Мы ждали вас. Говорите с нами по–русски.

Настя, повинуясь смутному чувству осторожности, ответила по–немецки:

— Я рада. Здравствуйте, девочки.

— Нет, нет! — раздалось сразу несколько голосов — говорите по–русски, нам сказал мистер Роберт, — вы будете учить, и госпожа Брохэнвейс…

«Мистер Роберт? — подумала Настя. Он тоже видит их такими?..»