Иван Дроздов - Голгофа

• Название: Голгофа
• Автор: Иван Дроздов
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1999

Эта книга — песня русского духа. Она о том, как в недрах народа зарождается сопротивление оккупационному режиму. Этот рассказ о пока ещё не видимых схватках на полях сражений за русскую землю.

---

Саша, сгорая от нетерпения, легла на бруствер, стала целиться. Павел ничего ей не говорил, он был уверен, что она не попадет даже в мишень и тогда поймет, что искусству стрельбы надо долго учиться. Саша выстрелила. И подошла к биноклю. Мишень она поразила, но в самый край.

— Попала! — радостно объявила Павлу.

— Попасть–то попала, да пуля–то ваша ушла в «молоко».

Саша огорчилась, взяла его за руку:

— Покажите, как надо целиться.

— Прицелиться — это одно дело, а нужно еще и выстрелить умело. Да так, чтобы винтовка в момент выстрела не дрогнула. Ну, да вот — смотри.

И Павел стал показывать.

А тем временем в больнице Качалин начал решительную атаку на Сапфировы миллиарды. И как всякий умный человек, стратег, дипломат, заходил издалека, подступался к противнику исподволь. Вначале хотел пощадить больного человека, перенести разговор на лучшие времена, но тот сам заговорил об олигархах. Обращаясь к Бутенко, как человеку заинтересованному, сказал:

— Вы слышали, что там в Англии наболтал Альфред Кох?.. Ну, да, вы не читаете этих ужасных газет — «Советскую Россию» и «Завтра». Я тоже не читал. Я полюбил спикера Думы только за то, что он сказал: «После этих газет мне приходится долго руки мыть». А? Хорошо сказал? А я думал, он коммунист. Недаром мой приятель Шахт говорил: «Не надо бояться коммунистов — там много наших». А один ветеран партии заметил: «Я не хочу идти к Зюганову, возле него кольцо кагановичей». Это как Маяковский — он тоже сказал: «Все мои критики — коганы». А писатель Фурманов воскликнул: «Я теперь знаю, кто сволочь».

Бутенко выказывал нетерпение, его всегда раздражала болтовня юриста. Юрист, как и Шахт, имел обыкновение в разговоре, даже самом важном, отвлекаться и далеко уходить от темы. Он и сейчас заехал в сторону.

— Вы об Англии расскажете потом.

— Англия? Причем тут Англия?.. Меня не интересует Англия. Я был там недавно, и там все время висел туман. А люди как истуканы: никто не смеется, и все молчат.

Схватился за волосы, раскачивал голову:

— О, господи! Альфред Кох! Он там сказал такое, что лучше бы и ему молчать. А он не молчал. Собрал журналистов и начал болтать. Он же был у нас вместо Чубайса — хозяином всего имущества России. И сидел рядом с Черномырдиным. Заместитель премьера! А?.. Главный приватизатор! Мне бы такую должность — хотя бы на один день! Я бы не знаю, что бы я продал. В России еще много чего можно продать. Например, Байкал. Или тайгу. Или Волгу, Неву и Енисей — все реки разом. Пусть недорого, но — продать. Говорят, Аяцков, саратовский губернатор, начал продавать землю. И москвичи купили. Ха! Москвичи купили саратовский чернозем. Тысячу гектаров купил Миша Пархомовский. Я его знаю. Он работал в какой–то газете. И еще пятьсот гектаров купил Эдик Гольцман. И его знаю. Этот был ассистентом режиссера. Купили по дешевке. Но зачем Эдику и Мише саратовский чернозем? А люди, которые там живут? Их они тоже купили?..

Бутенко, а вслед за ним и Качалин поднялись и стали ходить по палате. Палата у юриста большая, с двумя окнами. Тут стоит японский телевизор, телефон, а у дверей бессменно дежурит сестра. Тетя — Дядя еще перед операцией сказал главному врачу: «Вы получите десять тысяч долларов, только лечите. И чтоб палата была отдельной, и позовите из Питера профессора, и сестра у двери — и все такое». Вот главный врач и старается.

Нетерпеливый и взрывной Бутенко ходит по палате и тихо стонет. Он не может переносить словесный поток юриста, готов убить его, но Качалин кивает ему: «Спокойно. Мы должны его выслушать, а затем приступить к своей операции».

Юрист продолжал:

— Нет, вы посмотрите, что там в Лондоне сказал этот идиот с туберкулезной фамилией. Он призвал на Россию сбросить десантную дивизию и отнять у нее все атомные бомбы. А?.. Вам это нравится или не очень? Ведь теперь языкатые коммунисты скажут: вот видите, что они за люди, эти Кохи! И разве Сталин был не прав, приказав в 1937 году похватать всех и сунуть в лагеря?.. А как же поступить с ним, если он на русских хочет кинуть десант с автоматом? А мне в будущем году надо снова избираться в Думу. Люди на меня посмотрят и скажут: о, это же Кох!.. И его мы избираем в Думу!..

К нему подошел Бутенко, присел к изголовью. Заговорил тревожно и решительно:

— В Англии, о которой вы говорите, начинают процесс.

— Какой процесс?

Тетя — Дядя был красный и тяжело дышал, у него держалась повышенная температура, глаза воспаленно блестели. И несмотря на это, он охотно поддерживал разговор, жадно ловил каждое слово.

— А все дело в том, что наш новый премьер объявил: внешние долги платить нечем, кредиторы пусть подождут. Тогда хитрые англичане составили список российских олигархов, чьи деньги хранятся в их банках, и на весь свет объявили: деньги эти грязные. Забирайте их и расплачивайтесь ими. А не то вклады олигархов арестуем и раздадим кредиторам. Смекаете, к чему я клоню. В банках–то Англии два сапфировских миллиарда заложены. Тю–тю эти миллиардики. Проснемся завтра утром, а их уж Митькой звали.

Тетя — Дядя покраснел еще сильнее. Смотрел в потолок и молчал. Видно, в эту минуту его мощный финансовый ум прокручивал варианты своих неминуемых потерь. Он опекал все миллиарды Сапфира, по сути был их негласным тайным совладетелем — два миллиарда сумма астрономическая. Из нее он качал многие миллионы и оплачивал свору жадных чиновников и волчью стаю журналистов. Потерять эти два миллиарда равносильно для него лишиться ноги или руки.

Не сказал, а выдохнул:

— Мне бы поскорее поправиться, я докажу, что деньги у Сапфира законные, все сделки его юридически обоснованы.

— А пассажирские теплоходы? — тихонечко возразил Качалин.

— Теплоходы? Что теплоходы?.. Я сам проворачивал эти сделки. Они были старые, изработали свой ресурс. Их Сапфиру продали на металлолом.

Тетя — Дядя приподнял голову и лежал на локтях. В глазах его от напряжения и страха проступили слезы.

Качалин не щадил его:

— На каждый теплоход выписан технический паспорт: они почти новые, всего лишь пятнадцать процентов износа. Сейчас они под другими именами бороздят моря и океаны и приносят владельцам колоссальный доход. Газеты пишут, что таких роскошных, комфортабельных, скоростных и надежных теплоходов не имеет ни одна страна.

Юрист злобно смотрел на Качалина.

— Вам было поручено разобраться с документами. Шахт платил деньги.

— Я и разобрался. Мне передали ваш приказ уничтожить документы, а я…

Он достал из кармана бумаги, взмахнул перед носом юриста:

— Видите: пригодились! — и спрятал их в карман.

Юрист прошипел, как кобра:

— Это же подлость!

И отвернулся к стене.

Качалин проговорил:

— По отношению к вам. А по отношению к государству — честный поступок.

— Ладно. Хватит лозунгов! Что вы предлагаете?

— Для начала переведите все счета на имя Бутенко Николая Амвросьевича. А потом мы посмотрим, что делать с деньгами. Они должны принадлежать тем, у кого украдены, то есть народу. Но поскольку ныне государство — это вы, мы подождем решать их судьбу. Вам же поручаем защитить их юридически и не позволить зачислить в разряд грязных.

— Что я буду иметь от нового хозяина?

— То же, что и имели.

— Я имел сто миллионов в год.

— Хорошо. Имейте свои сто миллионов.

— Когда я должен оформить операцию?

— В течение недели. Иначе будет поздно. Мы можем потерять все до копейки, а вы к тому же — пойдете и под суд.

— Ладно. Сегодня же нужные распоряжения передам в Москву — в свою контору. Через неделю вам…

Он смерил взглядом сидящего у изголовья Бутенко.

— …по электронной почте сообщат уже такую хорошую новость, — я бы тоже хотел слышать такое, — что становитесь хозяином всех вкладов Сени Сапфира.

Качалин сказал:

— Вынужден предупредить: если с вашей стороны последует какой–либо обман, — ну, скажем, утаите хоть один вклад Сапфира, — я тогда считаю себя свободным…

Он снова вынул свои документы:

— Передать их в прокуратуру и написать в патриотические газеты.

Тетя — Дядя застонал негромко, махнул рукой:

— Идите, пожалуйста.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Операцию «Газ» готовили десять дней. Саша была на седьмом небе. Ведь ее включили в группу, составлявшую план боевых действий. За столом секретной комнаты гаража подолгу сидели Сергей Качалин, Павел Огородников, Олег и Саша. Тут же готовили себе еду, а если задерживались допоздна, то Александра, привыкшая ложиться рано, укладывалась здесь же на диване. Поспав часок–другой, снова подсаживалась к столу, и они все вместе продолжали работать. Качалин, хотя и ставил задачу «не пролить и капли крови», но по всем другим признакам операция носила характер вполне боевой.

На большой крупномасштабной карте, где был обозначен каждый отдельно стоящий дом, стайка берез или одинокий дуб, наносили маршруты следования «черных ястребов». Каждой группе бойцов давалось конкретное задание.