Василий Баранов - Хромой бог

• Название: Хромой бог
• Автор: Василий Баранов
• Жанр: Боевая фантастика

Эта книга продолжает серию Скиталец. Только она рассказывает о Древнем боге, ставшим виной всех этих событий. Роман Скворцов, круглый сирота. Вернулся из армии. Хромой на костыле. Он узнает, что является воплощением бога смерти и жизни. Как сироте и бывшему солдату ему дали комнату в бараке и работу завхозом в военном госпитале. Но в нем сила Древних. Он может излечить безнадежных больных. В нем нет злобы, он не хочет мстить тем, кто обидел сироту в приюте. Во имя жизни он с главным хирургом госпиталя отправляется в иные миры за лекарством для спасения ребенка. Там он встречает Клена, воина, Флора, вора и певца, Флая, юного дракона. И эта компания приносит на Землю целебный эликсир. Как встретит Земля его спутников? Поймут ли люди, началась новая эра в истории планеты? К истории о Даньке я вернусь в следующей книге. Он будет взрослее. А после вновь расскажу о героях третьей книги, о Романе Скворцове и его друзьях.

---

Вошел в хмурый хирургический корпус, радость померкла. На душу опустились сумерки. Резкая перемена настроения. К чему бы это? Раньше с ним такое случалось редко. Без всякой на то причины, почти никогда. Роман приоткрыл завесу своего сознания, ощупывая вязкое пространство вокруг. Он не осознал угрозы, она исходила от него самого. В зыбкости Изначального родился Рэм, его брат, его второе я. Жестокое и властное существо. Двойник, мстительный тиран. Его личная темная бездна. Как две капли воды они похожи внешне друг на друга, только Рэм не хромает. Темная часть души, та, что сеяла смерть. Сознание предыдущих Древних, живущих внутри Романа, не могли объяснить, как справится с этой частью своего могущества. Каждый должен выбрать свой путь, найти равновесие между несовместимыми сторонами. Жизнь и Смерть. Примирить их в себе. Пройти по тонкому лезвию босыми ногами и не порезать ступни. Увидеть себя на той стороне зазеркалья. Сегодня лишь легкое эхо от рождения Рэма настигло Романа. Тяжестью обрушилась на него атмосфера коридоров, стены которых окрашены в темную синь, истертые плитки пола. Мрачность средневекового замка, запах склепа. Почудились подтеки воды на камне стен, как кровь пленников в подземельях, мрачные бойницы окон, снопы света сквозь них, пыль забвения, танцующая в световых столбах. Не хватает стражников с алебардами. Мечи и копья развесить по стенам. Рыцарские доспехи в проемах. Врачей и сестер милосердия облачить в сутаны и рясы. Молитвенники в руки. Самое то.

— Доброе утро, Роман Алексеевич, — поздоровалась сестра. Он кокетливо поправила пуговицу на вороте своего халата. Бросила озорной взгляд на Роман. А что? Мужик симпатичный, хоть и на костыле. Позаигрывать ради шутки.

— Доброе утро, Лекарство уже развозишь? — Медицинская сестра катила перед собой тележку с разложенными по назначению лекарствами. Час утренних процедур.

— Да, развезу, потом в перевязочную пойду. — Утро начиналось, как обычно. Томность в голосе. Будто за собой, в перевязочную мужика завлекает. Уловки дочерей Евы.

— Тебе бы на этой тележке не лекарства развозить, а святые дары, да последнее причастие. — Роман не принял шутку. Сейчас ему было не до того. Зинаида приняла это за грубую шутку. Но не обиделась.

— Надо поменять бинты больному в пятой палате. Там парень после аппендицита лежит. Шов немного загноился. — Поделилась сестричка своими заботами. Решила разговор перевести на простые больничные дела.

— Поздно, Зина. Уже поздно. Лучше помоги ему прощальное письмо написать. — Роман почти видел, как низшие слуги смерти идут по коридору. Нить судьбы сплетена, она скоро оборвется. Бог судьбы, Кайрос, еще не способен переделывать, созданное его предыдущими воплощениями. Молод. Для людей это долгий срок, для вселенных один миг. В этот миг происходил сдвиг реальностей. Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые, его призвали всеблагие, как собеседника на пир. Не просто жить в эпоху перемен.

— Что вы говорите, Роман Алексеевич! — Зина даже испугалась. Страшно услышать приговор из уст того, кто по всем разговорам госпиталя был колдуном. Он знает все о судьбах людей.

— То и говорю. На погост его скоро, под Смоленском. Оттуда он, в родную землю повезут. — Роман мог прочесть всю жизнь любого человека, но без особой нужды не делал этого. Не хотел вторгаться в личную жизнь, не обременял свою человеческую сущность ненужными знаниями.

— Как же! Как же так! — Глаза Зины широко распахнуты. Можно всю жизнь проработать в госпитале, видеть, как умирают люди, но привыкнуть к смерти невозможно.

— Так. Заражение крови у него. — Роман собирался пройти дальше, поставив этот диагноз.

— Вы его даже не видели. — Зина еще пыталась возражать, не хотела верить в неизбежное.

— Зачем, я и так знаю. — Что толку объяснять людям источник его знания. Это лежит за гранью их понимания.

— Он же вчера о выписке спрашивал. — Ее пугала внезапность такого поворота событий.

— Вот и выпишется, насовсем. — В Романе говорит раздражение от осознания того, что каждую минуту на земле умирают сотни людей. А он лишь приходует их души, складывает на длительное хранение, кастелян, завхоз. Не может он даровать жизнь вечную всем людям.

— Может операцию, переливание крови…. Я к Константину Николаевичу сбегаю. — Зина хваталась за эту мысль, как утопающий за соломинку.

— Воля твоя. Сбегай за молитвенником, лучше.

Роман ушел к себе. Поставил воду на кофе. Выпить большую чашку горячего напитка. Забурлила в чайнике вода, щелчок: отключился. Зашел Константин Николаевич.

— Роман, ты что, Зину пугаешь. — Медсестра успела доложить помощнику главного врача.

— Я не пугаю. Я сказал, что есть. Правду. — Роману не хотелось продолжать разговор. Этой ночью он шагнул за три моря, в далекий мир, где жил его брат, Кайрос. Парень был в отчаянии. Сложный переходный период. Мальчишка не знал своего предназначения. В приступе одиночества и потерянности собирался просить местных богов о позволении умереть. Пришлось отговаривать от этой глупости. Мальчишка понял свою ошибку. Поэтому у Романа с утра было хорошее настроение. Оно испортилось, как только он вошел в госпиталь. Бежишь, несешься на крыльях радости, а тут стена. И ты с размаху лбом об нее. Собраться после этого не просто.

— Какую правду? — Настаивал Константин.

— Груз двести готовь на Смоленщину. — На душе у Романа скребут кошки.

— Что за глупые шуточки. — Какую чушь несет.

— Я не шучу. Операция не удачная. Грязь попала. — Пожал плечами. Бывает, досадный случай.

— Аппендицит самая простая операция. Не мог я занести заражение. Не мог! — Костя был уверен в себе. У него большой опыт.

— В простоте вся беда. — Рома печально улыбнулся. Нет смысла менять написанное в книге судеб. Сколько рассказов бытует среди людей. Если на роду написано, утонет в колодце, можешь засыпать все колодцы в округе. Непременно найдется старый забытый колодец, в нег и провалится обреченный.

— Ты уверен? — Бесполезный вопрос.

— Да. — Сколько мрачной пустоты в этом ответе.

— Пойдем, посмотрим. Надо спасать парня. — Константин не хотел мириться с этим.

— Поздно уже. — Идти не хотелось. Опустились руки. У людей такое бывает. Порой и Древние подвержены этому недугу.

— Роман, я видел, как ты на операции…

— Что с того. Я не всегда могу. Судьба прописана давно. От нее уйти почти не возможно. Кому на роду написано в колодце утонуть, так хоть все колодцы закрой, так оно и будет. Если суждено пальчик веретеном уколоть, так и случится.

— Ты фаталист какой-то. Но можно же что-то сделать, изменить судьбу. — Вот привязался. Люди всевозможные гаданья придумали. Подсмотреть, что задумали боги. Глядишь, и обманул бессмертных.

— Вот ты о чем. Но нити судьбы пряду не я.

— А кто? — Константин не ведал сложных отношений мира Древних.

Роман рассмеялся.

— Говорят три бабы. Сидят на лавочке, сплетнями тешат себя и прядут. Срок подошел, ножницы достают. — Вот такой расклад тебе подходит. Это вы в стародавние времена придумали. Очень похоже на правду.

— Может, с ними договоришься? — Опять за свое.

— С бабами? Как ты это представляешь? Прихожу, так бабы, вам цветы и духи с модным ароматом или пузырь водки? Бабы вы дородные, мыслю, каждой по пузырю. Селедки на стол, огурец соленый. Бабы выпьют, песни заголосят, а я ножницы припрячу. Так наши без ножниц обходятся, нитки зубами перекусывают.

— Издеваешься. — Константин качает головой. — Вредный ты, Рома.

— Ага.

— Роман, надо что-то сделать. Человек умирает. Молодой парень. Только призвали. В армии послужить не успел. У него все впереди. — Опять уговаривать принялся.

— Погост впереди. — Ромка упрямился.

— Заладил, погост и погост. Груз двести. Вставай. — Наглости у людишек, хоть отбавляй. Богам приказывают.

— Ладно, коли хочешь, пойдем. — Роман неохотно поднялся со стула. Взял свой костыль.

В палату вошли втроем: Константин, Зинаида и Роман.

— Зина, измерь температуру у больного. — Попросил врач.

Парень лежал, прикрыв глаза. Без этого было видно — жар.

Термометр поставили. Костя сам проверил температуру. Показал Зине и Роману.

— Я говорил, последнее причастие готовь. — Рома сказал это тихо, но парень услышал.

— Нельзя мне, доктор, — парень смотрел затуманенными температурой глазами, — меня невеста ждет.

— Другая невеста тебя ждет. — Они мне указывать будут.

— Роман, сделай хоть что-нибудь. Как человека прошу. — Костя умоляюще смотрел на Ромку.

Древний сдался. Законы создают, что бы их обходить. Смертные полагают, что они сами до этого додумались. Еще Зевс быком прикинулся, Европу украл. Фея со спящей красавицей намудрила. Истоки этого лежат глубже. Древние были первыми хитрецами. Не захотели перемен. Нашли межпространственные пузыри, там и укрылись. Как монета, что закатилась за подкладку кармана. Вот он есть, а не достанешь. Что с вами делать. Если нельзя, но очень хочется, то можно.