Роберт Сойер - Факторизация человечности

• Название: Факторизация человечности
• Автор: Роберт Сойер
• Жанр: Научная Фантастика

---

38

В понедельник утром Хизер позвонила репортёрам, с которыми завела знакомство, когда перестали приходить инопланетные сигналы. Она пригласила их собраться в лаборатории Кайла через два дня — в среду, 23 августа 2017 года; они с Кайлом решили, что для того, чтобы получить именно ту аудиторию, что им хочется, нужно дать журналистам хотя бы сорок восемь часов на подготовку. Хизер сказала им, что достигла прорыва в расшифровке инопланетных посланий; она не дала им ни малейшего намёка на природу того, что собирается им продемонстрировать.

Конечно, оба конструкта уже видели несколько человек; этого было не избежать, когда вокруг постоянно крутятся аспиранты и уборщики. И хотя летние студенты Кайла определённо опознали развёрнутый гиперкуб с первого взгляда — по крайней мере, те из них, кто собирается получить зачёт — никто из них не осознавал, что отметины на его поверхности — это содержимое радиопосланий центаврян.

После того, как Хизер закончила делать звонки, у неё оставалось ещё два дня, в течение которых можно было пользоваться психопространством, зная, что кроме её и мужа там никого не будет.

Она воспользовалась конструктом в своём офисе — конструкт Кайла был удобнее, но она уже испытывала привязанность к тому, что она вслед за Бекки теперь называла Альфа-Центавромобиль (Кайлов конструкт, разумеется, был Бета-Центавромобилем). Кроме того, Кайл также будет проводить много времени в психопространстве, а он бросал свой конструкт в самых неожиданных местах. Она представления не имела, как бы ей пришлось выбираться из разума Джина Родденберри[37], чтобы потом попасть в Чарльза Диккенса.

Хизер разделась до нижнего белья и влезла в центральный куб.  Поставив на место кубическую дверь, она тронула кнопку старта, и тессеракт сложился вокруг неё.

Она занялась изысканиями.

Теперь у неё гораздо лучше получалось устанавливать связи и производить раскопки памяти. Сосредоточиться на единственной знаменитой цитате часто оказывалось достаточно, чтобы добраться до чьих-то воспоминаний о её знаменитом авторе.

Вскоре она отыскала тёмный гексагон сэра Джона А. Макдональда, первого премьер-министра Канады. Она была удивлена, узнав, что пил он далеко не так много, как утверждала история. Оттуда она неккернула к Резерфорду Б. Хейсу, девятнадцатому американскому президенту, и по родословной влиятельных американских семей добралась до Авраама Линкольна. Оказалось совсем легко найти воспоминания о его речи про «Восемьдесят семь лет назад…»[38] Она неккернула к геттисбергскому фермеру и просмотрела выступление Линкольна с его точки зрения. Фермер не слишком высоко оценил президентское красноречие, но Хизер получила истинное удовольствие, хотя и была шокирована тем, что Честный Эйб сбился на словах «Мир мало заметит и не запомнит надолго…» и был вынужден повторить эту строчку дважды.

Во время других своих путешествий она проследила за тем, как Томас Генри Гексли — «Дарвинов бульдог» — уничтожает епископа Уилберфорса по прозвищу «Мыльный Сэм» в ходе знаменитых дебатов об эволюции… от чего у неё лишь разыгрался аппетит, и она понаблюдала за «Обезьяньим процессом» с точки зрения Джона Скоупса, сидящего за столом ответчика со своим адвокатом Кларенсом Дэрроу.

Какая драма! Какой театр!

И это заставило её искать дальше. В честь Кайла она просмотрела несколько фрагментов постановки «Юлия Цезаря» на Шекспировском фестивале в Стратфорде, Онтарио, в 1961 году, переключаясь между играющим Брута Лорном Грином и Уильямом Шетнером[39], играющим Марка Антония.

И, хотя на поиски пришлось потратить значительное время, ей в конце концов удалось увидеть Ричарда Бёрбеджа, в самый первый раз исполняющего роль Гамлета в театре «Глобус», глядя на него из-за кулис глазами самого Вильяма Шекспира. Акцент Бёрбеджа было почти невозможно понять, но Хизер знала пьесу наизусть и наслаждалась каждой секундой пышного представления.

Произвольно выбирая гексагоны, она попадала во всевозможные времена и места прошлого, но языки были по большей части ей непонятны, и она лишь изредка могла определить, куда и когда она попала. Она видела что-то, напоминающее Англию Тёмных веков, Святую Землю времён крестовых походов, Китай эпохи (если ориентироваться по единственному прослушанному её курсу истории искусств) династии Ляо. И древний Рим — когда-нибудь она вернётся и отыщет кого-нибудь, кто был в Помпеях 24 августа 79 года, в день извержения Везувия.

Ацтекская девочка.

Старый австралийский абориген до прихода белых людей.

Инуитский охотник с далёкого замёрзшего севера.

Уличный попрошайка в колониальной Индии.

Женщина, снимающая порнофильм.

Мужчина на похоронах брата-близнеца.

Южноамериканский мальчик, играющий в футбол.

Доисторическая женщина, осторожно оббивающая каменный наконечник стрелы.

Женщина атлетического сложения, работающая в кибуце.

Охваченный ужасом солдат в окопах первой мировой войны.

Мальчик, работающий на фабрике в Сингапуре.

Женщина в американских или канадских прериях, должно быть, лет сто назад, рожающая ребёнка — и умирающая в процессе.

Сотни других жизней, увиденных мельком.

Она продолжила свои странствия, подключаясь то тут, то там, наслаждаясь шведским столом человеческих переживаний. Молодые и старые, мужчины и женщины, чёрные и белые, гетеро и геи, блестящего ума и недалёкие, богатые и бедные, здоровые и больные — немыслимое богатство возможностей, сто миллиардов жизней на выбор.

Когда ей казалось, что она набрела на маршрут к исторически значимой личности, она проходила этим маршрутом.

Она видела, как Мерилин Монро поёт «С днём рождения» Джону Кеннеди — глазами его жены Джеки.

Глазами Джона Леннона она видела, как Марк Чепмен нажимает на спуск. Сердце самой Хизер едва не остановилось, когда она ощутила удар пули. Она подождала, чтобы посмотреть, не покидает ли что-нибудь тело Леннона в момент его смерти; если что-то такое и было, она этого не смогла обнаружить.

Она видела первый след, оставленный человеком на Луне через изогнутое стекло скафандра Нила Армстронга. Он репетировал слова о «маленьком шаге для человека» столько раз, что даже не заметил, как запорол свою речь[40].

Хотя она и не знала ни слова по-немецки, она нашла Юнга и Фрейда. К счастью, она была знакома с записями лекций Фрейда в Университете Кларка в 1909 году достаточно хорошо, чтобы добраться до воспоминаний об этой поездке, в ходе которой он разговаривал преимущественно по-английски.

Хизер пришла к выводу, что университеты переживут невероятный бум, когда открытие надразума станет достоянием гласности. Она сама определённо запишется на курсы немецкого…

…и ещё, вдруг пришла в голову мысль, арамейского. Зачем останавливаться на Геттисбергском обращении, когда можешь услышать Нагорную проповедь?

Перспективы опьяняли.

Однако, удовлетворяя своё любопытство, она всё время знала, что избегает человека, с которым ей на самом деле хотелось почувствовать связь, опасаясь того, что может там найти.

Она хотела познакомиться с отцом, который умер за два месяца до её рождения.

Но перед этим ей нужно сделать перерыв. Она покинула конструкт и пошла искать место, где можно укрепить свою решимость бокалом вина.

39

Когда Хизер вернулась в психопространство, её не понадобилось много времени, чтобы отыскать своего отца, Карла Дэвиса.

Он умер в 1974, до появления домашних видеокамер. Хизер никогда не видела его в движении и не слышала его голоса. Но на его фотографии она могла смотреть часами. К моменту смерти он уже начал лысеть и носил усы. И очки в роговой оправе. У него было доброе лицо — по крайней мере, так казалось — и вообще он выглядел хорошим человеком.

Он родился в 1939. За три недели до его тридцать пятого дня рождения его сбил автомобиль с пьяным водителем за рулём.

Сестра Хизер Дорин немного его знала: смутные воспоминания (или то была ложная память, сформировавшаяся за многие годы, чтобы смягчить удар?) о человеке, который был частью её жизни, пока ей не исполнилось три.

Но Дорин хотя бы знала его; он её обнимал, качал на колене, читал ей сказки, играл с ней.

Однако Хизер не видела его никогда. Её мать через десять лет снова вышла замуж. Хизер наотрез отказывалась звать Эндрю «папой», и хотя мать сменила фамилию на Редевски, Хизер настояла на том, чтобы остаться Дэвис — хотя бы таким образом сохранить связь с той частью прошлого, которой она никогда не знала.

А теперь, наконец, она коснулась разума Карла Дэвиса и принялась медленно перелистывать то, чем была наполнена его жизнь.

Он и в самом деле был хорошим человеком. Да, по нынешним стандартам он был буйным сексистом — но не по стандартам 1960-х. И в других отношениях он был довольно дремуч — никогда не понимал, из-за чего поднялся весь тот сыр-бор на американском Юге. Но он очень любил маму Хизер, никогда ей не изменял, был без ума от Дорин и безмерно радовался тому, что в доме появится ещё один ребёнок.