Николай Леонов - Хищники

• Название: Хищники
• Автор: Николай Леонов
• Жанр: Детектив
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-88112-3

К следователю по особо важным делам Льву Гурову обратилась молодая женщина Ирина Вологодцева. Ее брата Бориса, научного сотрудника крупного НИИ, обвиняют в том, что он якобы домогался своей малолетней падчерицы. Заявление на мужа написала жена Бориса – Стефания, давно посягающая на его квартиру. Гуров и Крячко берутся помочь Ирине восстановить справедливость, даже не подозревая, что следы обычного на первый взгляд, бытового дела выведут сыщиков на беспрецедентные преступные махинации международного масштаба.

---

В дверь постучали, и появившийся на пороге Жаворонков положил на стол Орлова распечатку с текстом расшифрованного диалога. Поблагодарив его коротким кивком, генерал взял бумагу и начал читать вслух:

– Так… Она: «Что так долго? (артикуляция неразборчива)» Он: «Не думал, что приедешь. Приготовил ванну, и тут… (артикуляция неразборчива). Что случилось-то? Что за переполох?» Она: «Ты уверен, что у… (артикуляция неразборчива), как по нотам? Сегодня у меня был один опер, я его послушала и засомневалась – а будет ли все так, как ты… (артикуляция неразборчива)» Он: «С судьей договоренность уже есть. Цена… (артикуляция неразборчива) «ляма». А тебе теперь что уж сомневаться? Кашу заварили, надо расхлебывать до конца. Я тебя предупреждал… (артикуляция неразборчива) осложнения. Могут быть дополнительные траты, с учетом вмешательства этого опера». Она: «Ему тоже придется… (артикуляция неразборчива). Прозондируй, сколько он хочет. У меня есть варианты, как… (артикуляция неразборчива)». Он: «Чую, спалюсь я с тобой по полной программе!» Она: «Что, уже в штаны наделал? Хватит… (артикуляция неразборчива)». Так, здесь примечание: часть диалога расшифровать не удалось, поскольку лица были наклонены или повернуты в профиль. Финал диалога. Она: «Было бы лучше, если бы (артикуляция неразборчива) не дожил до суда». Он: «Гуров распорядился в палату меня не допускать в течение недели. Что теперь… (артикуляция неразборчива)». Она: «Ты – мужик… (артикуляция неразборчива). Если не хочешь, чтобы видео попало к твоему начальству, то найдешь, как его… (артикуляция неразборчива). Понял?» Все, разговор на этом был закончен.

Заложив руки за голову, Гуров с хрустом повел плечами.

– Хм… Значит, я был прав – усиленная охрана Вологодцеву никак не помешает. Ай да Стефания! Вон чего удумала. Не баба, а Джек-потрошитель в юбке. Кстати! Насчет прослушки ее телефона ты вопрос уже решил?

– Конечно… – утвердительно кивнул Петр. – Правда, я не уверен, что ее сотовый оператор так просто пойдет нам навстречу. Но вопрос уже решается. С другой стороны… Если подумать, с делом-то этим ты во многом уже разобрался? Что там еще такого может обнаружиться при помощи прослушки и чем это поможет ускорить расследование?

– Да где ж я его раскрыл, это дело-то? У меня пока еще все только на уровне нескольких сырых фактов, которые хороший адвокат разнесет в пыль в два счета! Ведь, если разобраться, можно все, что угодно, и объяснить, и обосновать. Ну да, есть факт того, что у истицы слишком близкие отношения со следователем. Возражение: да, они поступили неэтично. Но это никак не опровергает факты, изложенные в заявлении. Что еще? Факт: якобы потерпевшая девочка любит своего отчима и относится к нему как к отцу. Обвинение тут же выдает: ребенок слишком привязан к подсудимому и готов простить ему все, тем более что тот его соответствующим образом настроил психологически. Нет, уважаемый, моя работа еще только начинается. И я еще не уверен, что оправдание Вологодцева станет концом всего этого дела.

– Ты считаешь, у этого дела есть второе дно? – энергично постучав пальцем по столу, спросил Орлов.

Выдержав паузу, Гуров многозначительно развел руками:

– Да! А может быть, есть еще и третье. Понимаешь, в любом расследуемом деле есть то, что мы видим как бы лежащим на поверхности. Но в нем всегда есть и нечто, для нас практически невидимое, о чем мы можем судить лишь косвенно, по каким-то вторичным признакам, по каким-то едва заметным намекам…

– Уточни! – попросил Петр.

– Некоторые слова и действия Свербицкой как-то непонятно выбиваются из контекста того, как говорить и поступать она могла бы, если бы желала наказания Вологодцева именно за покушение на ее ребенка. Мне до конца не понятно, почему она надумала написать заявление на Бориса только через три дня после того, как, по ее словам, она застала его за очень нехорошим занятием? Ее объяснение меня не убедило – слишком уж оно притянуто за уши. И еще. Почему она спрятала ребенка у своей знакомой? Только ради того, чтобы девочку не опросили в суде? Так при известном стечении обстоятельств это все равно потребовалось бы, как бы она этому ни противилась.

– И что же из этого следует?.. – подперев голову кулаком, прищурился Орлов.

– Есть ощущение того, что где-то за кулисами притаилась какая-то третья сила, незаметно влияющая на ход событий в этой семейной драме. И сила очень влиятельная, с весьма широкими возможностями. Мы сейчас видим и обсуждаем только то, что они и хотели бы нам показать. Как в кукольном театре – мы обсуждаем кукольный спектакль, а вот то, что вытворяют за ширмой кукловоды, – пока даже примерно не представляем.

– А ты хотел бы заглянуть за «ширму»? – Петр шумно выдохнул, раздувая щеки. – Хм-м-м… Возможно, ты и прав насчет второго дна. Хотя… Лева, тебе не кажется, что ты искусственно усложняешь не самую замысловатую, вульгарную историю с попыткой оттяпать чужую жилплощадь нечистоплотными способами? Тут же все элементарно, как в той детской сказке, где у зайчика была избушка лубяная, а у лисички – ледяная. Только в сказке не говорится о том, что это какая-нибудь там Баба-яга подговорила лисичку отнять у зайчика избушку. Верно?

– Верно! – охотно согласился Гуров, сопроводив это энергичным кивком. – Но вот в нашей «сказке» закулисная «Баба-яга», скорее всего, есть. И, мне думается, «заячья избушка» ее не интересует. Берусь предположить, по каким-то причинам ее интересует сам «зайчик», а именно – Борис Вологодцев.

– О-о-о! Это еще интереснее! – не тая недоверчивой иронии, усомнился Орлов. – Лева! Не слишком ли ты расфантазировался?

– Никаких фантазий! – отрезал Гуров. – Для чего он ей, этой таинственной «Яге», – не знаю. Пока. Все ведь строится на голых предположениях, проистекающих из каких-то интуитивных ощущений. Поэтому допущу, что я где-то чуточку ошибаюсь. Но только – сущий минимум! Ничего, как только с заявлением Стефании разберемся должным образом, многое тайное тут же станет явным… – Считая разговор законченным, Лев поднялся с кресла.

– Ты домой? – Орлов тоже встал.

– Домой, но по пути думаю завернуть в клинику на Первухинской. Все бы оно ничего, но на душе почему-то неспокойно. Как бы следак Друшмалло не надумал выполнить заказ Свербицкой по ликвидации Вологодцева.

– Слушай, тебе, может быть, кого-нибудь дать в подкрепление? – озабоченно нахмурился Петр.

– Пока не надо. Думаю, сам справлюсь… – И Лев, попрощавшись, направился к выходу.

Вскоре он мчался по улицам, над которыми уже повисли сиреневые сумерки и начали загораться фонари. Ближе к восьми остановил свой «Пежо» на поредевшей парковке перед больничными воротами. Неожиданно что-то знакомое бросилось ему в глаза. Лев поднапряг память и сразу же понял, в чем дело: его внимание обратил на себя лиловый «Фольксваген», казалось бы, ничем особенным не примечательный. И тут словно вспышка света высветила в памяти картинку: двор дома пятьдесят один на Железнодорожной, ряд машин. Среди них – лиловый «Фольксваген» с номером… С номером… Три-три-один!

Гуров взглянул на номер этого «Фольксвагена» и даже присвистнул от неожиданности: три-три-один. Странное, однако, совпадение, особенно для такого мегаполиса, как Москва! Еще раз окинув взглядом лиловое авто с тонированными стеклами, он не спеша подошел к водительской дверце и постучал в стекло костяшкой согнутого указательного пальца. Машина оставалась глухой и немой. Тогда Лев постучал ладонью по крыше кабины.

Это свое действие возымело. Стекло неохотно опустилось, и в открывшемся окне дверцы он увидел не кого иного, как следователя Друшмалло. Тот выглядел сконфуженным и растерянным. Глядя снизу вверх на Гурова, Викторин недовольно пробурчал:

– Слушаю вас!

– Это я, голубчик, слушаю! – иронично улыбнулся Лев. – Хотелось бы знать, что в свое драгоценное нерабочее время делает господин следователь у ворот больницы, где находится его подследственный? А?

Хмыкнув, Друшмалло с вызывающей язвительностью ответил вопросом на вопрос:

– В таком случае я тоже могу спросить: что в свое свободное не менее драгоценное время у ворот больницы делает господин оперуполномоченный?

– Ну, мне-то ответить проще простого… Я здесь для того, чтобы проверить систему охраны подследственного Вологодцева, задержанного по ложному обвинению, о чем, кстати, прекрасно осведомлено следствие. У нас есть опасения по части того, что его могут убить. Тем более что заказ Стефанией сегодня был уже сделан. Как она там сказала в приватной беседе с неким господином? «Ты мужик или кто-то там еще? Если не хочешь, чтобы видео попало к твоему начальству, то найдешь, как его убрать, уничтожить» – и так далее. Интересно, да? И что же это за видео, хотелось бы знать, которого так боится этот загадочный господин?

Следователь, словно громом пораженный, сидел, не двигаясь, с отвисшей челюстью. Он остекленело взирал на Льва, не зная, о чем думать, как действовать, что сказать…