Борис Виан - Любовь слепа

• Название: Любовь слепа
• Автор: Борис Виан
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Замечательно, - изрек Орвер, уточняя свою мысль.

Только сейчас он понял, что по-прежнему стоит посреди улицы. Испугавшись, отошел к стене, прошел метров сто и остановился напротив булочной. Санитарно-гигиенические нормы рекомендовали принимать пищу после значительной физической нагрузки, и он решил купить какую-нибудь плюшку.

Внутри булочной было очень шумно.

Орвер считал себя человеком без предрассудков, но когда он понял, что именно требовала булочница от каждого клиента, а булочник от каждой клиентки, у него на голове волосы встали дыбом.

- Если я отпускаю вам товар весом в два фунта, - доказывала булочница, то я вправе требовать от вас и соответствующий формат, черт побери!

- Но, сударыня, - возражал тонкий старческий голосок, по которому Орвер идентифицировал господина Кюрпипа, пожилого органиста, жившего в самом конце набережной, - но, сударыня...

- А еще на органе играете! - упрекнула булочница.

Господин Кюрпип возмутился.

- Вот я вам свой орган и пришлю, - вспылил он, бросился к выходу и врезался в стоящего у дверей Орвера. Удар был такой силы, что бедняга еще долго не мог перевести дух.

- Следующий! - взвизгнула булочница.

- Одну булку, пожалуйста, - выдавил из себя Орвер, потирая живот.

- Одна булка на четыре фунта для господина Лятюиля! - выкрикнула булочница.

- Нет! Нет! - простонал Орвер, - маленькую булочку!

- Хам! - рявкнула булочница и добавила, обращаясь к мужу: - Эй, Люсьен, займись-ка сеньором, чтоб впредь неповадно было.

Волосы на голове у Орвера зашевелились. Он рванул изо всех сил - прямо в витрину. Та не поддалась.

Он добежал до двери и выскочил на улицу. Оргия в булочной продолжалась. Детей обслуживал ученик пекаря.

- Ничего себе, - бурчал Орвер, стоя на тротуаре. - А если я предпочитаю выбирать сам? Нет, но булочница-то какова? С ее-то рожей...

Вдруг он вспомнил о кондитерской за мостом. Продавщице - семнадцать лет, губки бантиком, передничек с узорчиком... может, сейчас на ней, кроме этого передничка, ничего и нет...

Орвер быстро зашагал по направлению к кондитерской. Три раза он спотыкался и падал на спутавшиеся тела. Позы партнеров его даже не интересовали. Лишь при последнем столкновении он отметил, что их было пятеро.

- Рим, - прошептал он. - Quo Vadis! Fabiola! et cum spirito tuo!* Оргия! О!

Он потирал себе лоб; воспоминание о витрине распухло до размера голубиного яйца, причем добротно высиженного. Он все ускорял шаг - интимный дружок, натянув поводок, тащил его за собой, требуя поскорее спустить.

Он решил, что цель близка, и, ориентируясь на ощупь, пошел вдоль фасадов. По фанерному кружку с шурупом, который поддерживал одно из треснутых зеркал, он определил витрину антиквара. Через два дома - кондитерская.

Со всего ходу он налетел на неподвижное тело, обращенное к нему спиной. Он вскрикнул.

- Не толкайтесь, - произнес грубый голос, - и уберите-ка это от моей задницы подальше. А то так можно и в морду получить...

- Но... гм... да что вы, в самом деле? - смутился Орвер.

Он попытался обойти мужчину слева и опять с кем-то столкнулся.

- Ну что еще? - отозвался другой мужской голос.

- В очередь, как все.

Раздался громкий хохот.

- Что?! - оторопел Орвер.

- А то, - подтвердил третий голос, - вы, конечно же, пришли к Нелли.

- Да, - промямлил Орвер.

- В порядке очереди, - сказал мужчина. - Шестидесятым будете.

Орвер ничего не ответил. Он чувствовал себя глубоко несчастным.

Он ушел, даже не узнав, был ли на ней узорчатый передничек.

На первом же перекрестке он свернул налево. Ему навстречу шла женщина.

Они оба упали, потом сели на землю.

- Извиняюсь, - сказал Орвер.

- Нет, это я виновата, - возразила женщина. - Вы же держались правой стороны.

- Могу ли я вам помочь подняться? - предложил Орвер. - Вы ведь одна?

- А вы? - спросила она. - Вы не наброситесь на меня впятером или вшестером?

- Вы действительно женщина? - уточнил Орвер.

- Посмотрите сами, - сказала она.

Стоя на коленях, они придвинулись друг к другу, и ее длинные шелковистые волосы коснулись щеки Орвера.

- Где бы найти место поспокойнее? - задумался он.

- Посреди улицы, - ответила женщина. Туда они и переместились, ориентируясь по краю тротуара.

- Я хочу вас, - сказал Орвер.

- А я вас, - сказала женщина. - Меня зовут...

- Мне все равно, - перебил ее Орвер. - Меня интересует только то, что смогут познать мои руки и тело.

- Познавайте, - произнесла женщина.

- Разумеется, - отметил Орвер, - на вас ничего нет.

- На вас тоже, - сказала она. Он лег рядом с ней.

- Нам некуда торопиться, - заметила она. - Начинайте с ног и поднимайтесь вверх.

Орвер был поражен. О чем сразу же и заявил.

- Только так вы сможете себе все представить, - пояснила женщина. - Как вы сами сказали, в нашем распоряжении имеется лишь одно средство познания осязание. Не забывайте, что теперь ваш взгляд уже не сможет меня повергнуть в смущение. С вашей монополией на эротику вы сели в лужу. Будем же проще и честнее.

- Складно у вас получается, - удивился Орвер.

- Я читаю "Тан Модерн", - сказала женщина. - Давайте же, займитесь поскорее моим сексуальным воспитанием.

Что и проделал Орвер много раз разными способами.

К чему у нее было явное расположение и несомненные способности. А границы возможного раздвигаются, когда не боишься, что загорится свет. И потом, это не изнашивается, не правда ли? Теоретические пояснения, данные Орвером относительно двух-трех небезынтересных приемов, в соединении с их многократным практическим применением придали партнерским отношениям доверительный характер.

Это и было не что иное, как простая и приятная жизнь, пестующая людей по образу и подобию бога Пана.

III

Между тем по радио сообщили, что ученые отмечают постепенную нейтрализацию феномена и уровень тумана опускается с каждым днем.

Созвали общее собрание, так как опасность представлялась серьезной. Но выход был найден быстро, ибо человеческая изобретательность многогранна. Когда туман рассеялся, что зарегистрировали специальные детекторные приборы, счастливая жизнь могла продолжаться, поскольку все выкололи себе глаза.

* Здесь: К чему идти торной тропой, если светел дух (лат.).