Исуна Хасэкура - Волчица и пряности (ЛП)

• Название: Волчица и пряности (ЛП)
• Автор: Исуна Хасэкура
• Жанр: Рассказы

Крафт Лоуренс — двадцатипятилетний странствующий торговец, мечтающий накопить денег на обустройство собственной лавки. Вот уже семь лет как он путешествует по городам, набираясь опыта в торговле. Однажды он встречает языческое божество, волчицу Хоро, возраст которой исчисляется веками. Она выглядит, как девушка с волчьими ушами и хвостом, и представляется божеством-покровительницей урожая. Хоро многие годы провела в деревне Пасро, но прогресс не стоит на месте, и местные жители перестали нуждаться в ее покровительстве. Поэтому волчица решает вернуться в родные места, а Лоуренс «соглашается» сопроводить ее на север. Перевод с английского языка – Ushwood Бета-редактирование – Lady Astrel Русифицированные иллюстрации – Samogot (RuRa team) Любое коммерческое использование данного текста или его фрагментов запрещено.

---

Это означало бы ни больше ни меньше как то, что на эти земли устремили свой взор влиятельные фигуры, ответственные за канонизацию. Если после этого с Лоуренсом и его спутниками произойдет странный несчастный случай или же что-то плохое будет предпринято против жителей деревни, землевладелец наживет себе очень большие неприятности.

– Но даже самый глупый землевладелец обязательно начнет проверять, особенно если он еще и трус. Даже если прошение о канонизации в самом деле сейчас рассматривается, он очень скоро поймет, что мы к этому никакого отношения не имеем. Чего же мы этим?.. – и голос Хоро увял, как только она все поняла.

На ее лице появилось недовольное выражение – как и ожидал Лоуренс.

– Я же сказал, что мне потребуется твоя помощь?

– …Я думала, ты имел в виду мою мудрость, – пробурчала Хоро, и ее губы изогнулись в усмешке. Но больше она ничего не произнесла.

– В легенде об ангеле говорится, что завыл громадный зверь. Если ты поможешь, можно будет устроить зрелище, которое любого убедит, что Катерина была святой.

– Мм.

– Истина в том, что канонизация Катерины сейчас приостановлена. До тех пор, пока Церковь публично не подтвердит, что она святая, нет никаких ценностей в виде священных реликвий. А если нет никаких ценностей, как я могу их продавать?

– Довольно-таки бесчестный план, если тебя интересует мое мнение, – перебила Хоро без намека на интерес.

– Ты могла бы хотя бы назвать его «хитроумным».

Хоро вздохнула, словно давая понять, что это по сути одно и то же.

– В общем, землевладельцу надо сказать не очень-то много. Когда вера и деньги переплетаются между собой, стоит слухам начать расходиться – и его ничего хорошего не ждет. Так мы ему и скажем.

Для землевладельца, запертого между Церковью и язычниками, это будет серьезный аргумент. Ему придется сидеть тихо, как выдрессированному псу.

Конечно, невозможно сказать, надолго ли они смогут его сдержать. Но Лоуренс был уверен, что времени хватит.

Во всяком случае – хватит, чтобы Фран отказалась от погони за легендой об ангеле.

– Что ж, думаю, это лучше, чем сбежать, поджав хвост, – произнесла Хоро, подкидывая полешко в очаг хибарки.

***

Катерина Люччи была в одном шаге от того, чтобы Церковь официально признала ее святой.

Ее дневник был не столько дневником, сколько простым перечислением того, что она делала каждый день. Однако этого было более чем достаточно, чтобы понять, каким человеком она была и как она жила.

С ней советовался архиепископ, чье имя было знакомо даже Лоуренсу, а также одна аристократка и очень богатый торговец. Она проводила свои дни, отвечая на подобные письма, а также изучая вопросы, важные для Церкви, переводя Священное писание на другие языки и копируя важные бумаги.

Одно лишь это свидетельствовало о чистой и праведной жизни, но своему дневнику Катерина также поверила некоторые из своих глубочайших мыслей.

Она на время передала свои переводы Священного писания епископу, когда он ее об этом попросил, но когда уговоренное время истекло, он отказался их вернуть. Книготорговец против ее воли оставил себе ее манускрипт, чтобы продать. Совет Церкви решил, что богословием не должны заниматься женщины, и ей пришлось писать под чужим именем.

Но самым большим открытием стали письма от многочисленных влиятельных фигур, которые, прознав о репутации Катерины, писали ей в поисках совета. Письма архиепископа были составлены в витиеватом церковном стиле, но, как ни нелепо это ни выглядело, суть была в том, что его постоянно приглашали на пиры разные аристократы, там он все время обжирался и спрашивал у Катерины, что делать.

Аристократка многословно жаловалась на постоянные ссоры с мужем.

Богатый торговец без обиняков интересовался, сколько именно денег он должен раздать бедным, чтобы после смерти точно отправиться на небеса.

Катерина честно и добросовестно отвечала на каждое письмо, и некоторые ее черновики тоже сохранились. Однако между ответами на эти глупые вопросы попадались и короткие фразы, адресованные, видно, себе самой. «Это испытания, ниспосланные мне Господом?» – вопрошала она.

Монахиня искренне пыталась углубить свою веру, а эта переписка причиняла ей лишь страдание.

Судя по всему, процесс канонизации проходил безо всякого участия Катерины. Она много раз писала, что отказывается, но в ответных письмах было все больше слов поддержки и заверений, что производство в святые уже близко.

Вверяя памяти имена и деяния многочисленных влиятельных фигур, упоминавшихся в этих письмах, Лоуренс чувствовал себя все хуже.

Потом он нашел запись про то, как к ней пришел представитель деревни и, объяснив все обстоятельства, попросил разрешения начать звать ее ведьмой.

Катерина сочувствовала селянам и потому согласилась на том условии, что страдать от последствий будет она одна. Как и говорила Фран, она оплакивала человеческую слабость, и почерк ее стал путаным и неразборчивым.

А затем вдруг дневник стал гораздо больше похож на дневник. Катерина писала о временах года, о своих собаках, потом об их щенках. Когда ей приходилось охотиться на птиц, она просила у Единого бога прощения. Так все и шло.

Письма от аристократов продолжали приходить, но Лоуренс не видел никаких свидетельств того что Катерина отвечала. Она даже перестала писать о селянах.

Лоуренс подумал, уж не освободила ли она себя от их забот и тревог, поняв, что ее вера не может их изменить – и тем более не может изменить мир.

Ближе к концу дневника записи были полны радости и умиротворения. Лоуренс медленно закрыл его. Снаружи начало темнеть – солнце клонилось к горизонту.

Он добавил полено в очаг и прошел за шкуру, в заднюю комнату. Хоро собиралась проверить книжные полки – вдруг там найдется что-нибудь полезное, – но, войдя в комнату, раскрыла деревянные ставни и устремила взор наружу.

Катерина сидела в своем кресле, и на миг Лоуренсу показалось, что она и Хоро смотрят из окна вместе.

– Отсюда виден водопад, – промолвила Хоро. – Красиво.

Привлеченный ее словами, Лоуренс подошел, встал у Хоро за спиной и тоже посмотрел наружу. Действительно, за деревьями виднелся водопад. Напротив него было маленькое пустое пространство – без кустов и деревьев, – укрытое слоем снега.

Вполне вероятно, там был цветник.

– Должно быть, она просто села здесь днем и закрыла глаза, чтобы прикорнуть, – произнесла Хоро и легонько прикоснулась к голове Катерины.

Из дневника вполне можно было сделать вывод, что ее последние минуты прошли так вот мирно. Лоуренс грустно улыбнулся.

Хоро протянула руку к окну.

– Сильный ветер. Холодно, – сказала она и закрыла ставни.

Вообще-то она была не любительницей закрывать окна. Возможно, она боялась продолжать разговор здесь.

Любой разговор в присутствии покойника, какие бы счастливые воспоминания он ни пробуждал, обречен завершиться печально; особенно в присутствии этой покойницы. Ее звали ведьмой, ее звали святой. И при жизни, и после смерти она была во власти прихотей других людей.

Закрыв окно, Хоро вернулась в комнату с очагом. Лоуренс пошел следом, но не удержался и кинул последний взгляд через плечо.

Можно, конечно, называть селян и землевладельца бесцеремонными, однако ведь и Лоуренс собирался воспользоваться святостью Катерины для личных целей. Но он решил об этом не думать и вышел из комнаты за Хоро.

Торговец гонится за прибылью и только за прибылью. Так он мысленно оправдывался перед самим собой.

Вскоре вернулись Фран и Коул. Обнаружив, что Лоуренс еще здесь, Фран не смогла скрыть удивления. Увидев в его руках окровавленное Священное писание, она негромко ахнула.

Фран перевела взгляд на Коула, потом обратно на Лоуренса.

В руках Лоуренса было ее прошлое и вытекающее из него настоящее.

Фран потупила очи долу.

Торговец должен гнаться за прибылью.

– Ты нарисуешь нам эту карту, – Лоуренсу показалось, что он слышит, как кулаки Фран сжимают ткань ее балахона. – У нас тоже есть свои убеждения.

Фран кивнула, не поднимая глаз. На пол упала капелька влаги.

– …Понятно. Обещаю.

Вытерев уголки глаз, она наконец подняла голову и добавила:

– Спасибо.

Лоуренс улыбнулся, принимая благодарность Фран, но взгляд его был устремлен не на нее.

Обгорелые поленья в очаге обвалились, вскинув вверх пучок искр.

Лоуренс смотрел наружу.

– Пока что рановато для «спасибо».

Фран, некогда бывшая капелланом, поняла, что он имел в виду. Она снова кивнула и спросила прямо:

– Что ты собираешься делать?

– Ты, как и прежде, серебряных дел мастер, посланный епископом; это нормально. Но я хочу добавить нам еще одну цель: мы пришли удостовериться в некоторых подробностях, необходимых для канонизации.