Владимир Кайяк - Чудо Бригиты. Милый, не спеши! Ночью, в дождь...

• Название: Чудо Бригиты. Милый, не спеши! Ночью, в дождь...
• Автор: Владимир Кайяк
• Издательство: Лиесма
• Жанр: Классический детектив
• Год: 1985

В сборнике представлено творчество трех латышских прозаиков.

 В. Кайяк — мастер психологически тонкого рассказа и автор увлекательных детективных романов. Сколь бы сложна ни была интрига у Кайяка — автора детективного романа «Чудо Бригиты», в ней обязательно проявит себя Кайяк — психолог. Интересная фабула — не единственное и не главное достоинство романа, оно — в постановке сложных психологических проблем.

 Творчество Г. Цирулиса хорошо известно русскому читателю. Новый роман «Милый, не спеши!» написан от имени журналиста, который становится участником расследования преступления. Автор размышляет над тем, почему так запутаны судьбы людей, что должны делать мы все, чтобы в людях одержало победу сильное и доброе начало.

 А. Колберг с первых шагов своего творчества остается верен детективному жанру. Как и в предыдущих романах писателя, доминанта нового романа «Ночью, в дождь...» — исследование социально-психологических причин преступности в нашем обществе.

---

— Не хватает еще, чтобы никого не оказалось дома, — мрачно пробормотал Банковскис.

Его пессимистический прогноз, однако, не оправдался. Обитую простеганной клеенкой дверь отворила костлявая женщина, которой с равным успехом можно было дать и тридцать пять, и пятьдесят; когда она неповторимым женским движением поправляла пеструю шелковую косынку, под которой угадывались накрученные на бигуди локоны, или неожиданно улыбалась, открывая на зависть ровные и белые зубы, она казалась моложавой.

— Мы с сябром прямиком из Латгальской республики, — представился Банковскис. — Витольке привезли привет, и вообще — есть о чем потолковать. С его руками в наших краях можно по колено в деньгах ходить.

— И верно! — сразу согласилась сестра. — И я ему говорю: «Что ты, братушка, томишься тут в городе, с твоими халтурами ты далеко не уйдешь — что заработал, то и пропил. А в деревне хотя бы харч завидный, подыщешь себе теплую женушку, не то что эта тощая вдова, которая и сама не любит, и другим не дает».

— А он при ней пристроился, надо думать, чужих щенят растить? Как нам туда дотопать?

— Вот уж не скажу, ноги моей там не было и не будет. Езжайте до новой больницы. Да, вы же Риги не знаете… Межциемс — запомните? Под Даугавпилсом тоже такое место есть, тетка, покойница, его еще звала Погулянкой… Его сожительница там работает сестрой, зовут Теклой, как породистую корову. И квартиру она получила там неподалеку. Только об выпить при ней не заикайтесь. Братушка, как примет чарку, домой и на ночь не приходит. Иначе разве вспомнил бы он о родной сестре? А так иногда вижу его по вечерам, знаю хоть, что еще таскает ноги.

— А когда он был у вас в последний раз? — резко спросил Банковскис, выйдя из роли.

Женщина настороженно глянула на него, но ответила:

— Днями был, когда — не упомню. Если меня будят среди ночи, у меня всякий счет пропадает.

Ехать в Межциемс на общественном транспорте? Тогда уж лучше выкатить из гаража «москвич» зятя — с божьей, а вернее — с милицейской помощью как–нибудь проеду через город. Но тут показалось такси и я решил: ладно, в счет предстоящего гонорара! Банковскис воспринял мой широкий жест с благодарностью и тут же принялся инструктировать.

— У вдовы станете говорить, главным образом, вы. Держитесь, как солидный наниматель, которому надо срочно отремонтировать… ну, сложное механическое устройство. Чем туманней, тем лучше.

— А если он сам дома?

— Тогда разговор будет совсем другим. Но чует мое сердце, что Крум ударился в бега.

У больницы Банковскис попросил шофера не выключать счетчик — словно бы это ему предстояло платить. Но отсутствовал он недолго.

— Разве отдел кадров еще работает? — спросил я, вспомнив метод Силиня.

— Любая вахтерша знает куда больше, — усмехнулся Банковскис. — Поехали прямо, я покажу, где свернуть.

Вдова оказалась совсем не такой, какой я представил ее по рассказу сестры Крума. Пухленькая, домашняя, с высокой грудью и молочно–белой кожей лица, оттенявшейся несколькими трогательными веснушками, с прямым носиком. Наш визит не вызвал у нее восторга.

— Нет дома. Может, к вечеру придет.

— У меня авария! — настаивал я. — Может, знаете, где его найти?

— У всех теперь аварии, нормально никто больше не работает… Мой тоже, когда хочет вечером улизнуть из дому, всегда выдумает какую–нибудь аварию. Словно без него мир обрушится. А мне нужен муж, который утром уходит на работу и возвращается в четыре, когда обед еще не остыл. Что мне толку от его левых денег, если я Витольда все равно что не вижу? Сколько прошло с тех пор, как он последний раз водил меня в кино…

— Чего же вы ждете? Гоните из дома — и дело с концом, — неожиданно посоветовал Банковскис.

— Да человек он хороший. Детей любит, да и меня, видно, тоже. Даже пьяный мухи не обидит. Не будь он таким лентяем, давно была бы у нас и своя дача. А он все другим строит, профессору этому в научном поселке третий день трубы проводит…

Я застыл. Совпадение? Я решил быть особенно хитрым и спросил:

— Это Калныню, что ли?

— Откуда мне знать, как их зовут? Хоть бы взял меня разок с собой, показал, как люди живут. Профессорша вон бассейн заказала, потому все так медленно и продвигается.

— Если разрешите, мы вечерком еще заглянем. До скольких можно вас беспокоить? — Видя, как нетерпеливо переминается Банковскис, я постарался закруглить разговор.

— Мне завтра в семь сменять ночную сестру, так что лягу рано. Поезжайте лучше в тот поселок, только не думаю, что он все бросит и помчится к вам. Не зря он работает от зари до зари, последние дни даже на ночь остается — хочет доделать.

Когда мы снова оказались на улице, я упрекнул лейтенанта:

— Надо было попросить фото, хоть знали бы, кого искать.

— С таким же успехом можно было сразу предъявить милицейское удостоверение. Нет, вспугнуть птичку мы не должны. А теперь — ни шагу, пока не доложу полковнику. Он признает самодеятельность лишь от сих до сих. Боюсь, не обойтись без санкции прокурора. Убийство как–никак.

…Полковник Дрейманис казался довольным — впервые за долгий день.

— Наконец, хоть что–то! — похвалил он Банковскиса, нажал клавишу селектора и приказал: — Выясните, кто из членов научного дачного кооператива роет сейчас на своем участке бассейн… С фонтаном или без, я не знаю. Жду!

Отключившись, Дрейманис дал волю чувствам:

— Кажется, почему бы и не оборудовать в своем саду бассейн? В нем можно развести карпов и вылавливать, когда нежданно придут гости. В нем может плескаться детвора. В него можно окунуться после финской бани. С профессорской зарплатой и гонорарами наверняка можно себе это позволить. И все же это вызывает во мне непонятный внутренний протест. Это кажется мне чистейшей воды мещанством, стремлением подражать «сладкой жизни» высших кругов, стремлением переплюнуть соседа. «У вас альпинарий с садовой керамикой, зато у нас бассейн». В конце концов, если нельзя без этого обойтись, копай сам, сгоняй лишний жирок. Но не используй наемную силу. И не жалуйся потом, что тебя надули или обокрали…

В селекторе щелкнуло и раздался глухой голос:

— Бассейн оборудуют в саду директора института Академии Наук Маркуля. Установлено, что профессор еще на работе. Его телефон…

Полковник задумался.

— Маркуля я знаю лично. Большой ученый, автор многих открытий. Зато его супруга… В последний раз держала в руках серьезную книгу, когда в университете готовилась к экзаменам. Но это было так давно, что и лучшие косметологи ничем не могут помочь… Теперь, значит, ей бассейн понадобился!

Он набрал номер профессора.

— Товарищ Маркуль? Привет, Зиедонис, старина, говорит Август Дрейманис, не забыл еще?

Полковник не выключил внешнего динамика, и комнату наполнил хрипловатый голос профессора:

— Не иначе, ты помирать собрался, раз уж вспомнил. Перед смертью принято собирать старых друзей.

На лице Дрейманиса возникло болезненное выражение. Шутка профессора ему не понравилась, и он тут же перешел в контратаку:

— А ты стал страдать моральным ожирением. Говорят, в саду бассейн соорудил.

— Кажется, да. Вчера возвращался с коллоквиума и в темноте угодил в него. Хорошо еще, что воды не было.

— А теперь серьезно, Зиедонис. Кто его строит?

— Мастер, которого мне рекомендовал… постой, постой… нет, не помню. Но работает хорошо. Если тебе что нужно…

— Как он выглядит? Может, ты заметил?

— Не требуй слишком многого. Я его видел раза два.

— Очки он носит? — не отступал полковник. — Хоть это ты заметил?

— Безусловно! — обрадовался профессор. — Я сам видел, как он занимался сваркой. Большой мастер!

— Ты безнадежен, — вздохнул полковник.

— Что ты там бормочешь? Если нужны подробности — приезжай в гости и спроси у моей супруги. Сегодня я освобожусь пораньше. Будем ждать тебя. Решено?

Частые гудки свидетельствовали, что профессор положил трубку.

— Прекрасная идея, хотя и чисто дилетантская: полковник отправляется знакомиться с преступником. А почему бы и нет? Короче говоря, так: мы с товарищем из газеты поедем, а на вас, лейтенант, остается квартира Крума и постоянная связь с моей машиной. Ясно?

Мы поужинали у Дрейманиса дома, где меня поразило великое множество книг на полках, закрывавших все стены. Смущало, однако, что не показался никто из домашних: полковник сам принес из кухни еду, приготовленную незримыми гномами.

Трудно сказать, о чем мы разговаривали. Будучи журналистом, я старался побольше слушать, а полковник довольно сбивчиво рассказывал случаи из своей практики, которую разделял на два этапа: до инфаркта и после него, вновь и вновь подчеркивая, что теперь его работоспособность чрезвычайно зависит от погоды: если, например, ночью льет дождь, на завтра ему приходится оставаться дома и вызывать врача.