Эдвард Уилсон - О природе человека

• Название: О природе человека
• Автор: Эдвард Уилсон
• Издательство: Кучково поле
• Жанр: Науки: разное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9950-0513-1

Эдвард Уилсон является основоположником социобиологии. В своей книге, удостоенной Пулитцеровской премии, он показывает, каким образом самые разнообразные формы социального поведения людей могут быть объяснены при помощи биологических законов, — в отличие от принятых в социальных и гуманитарных дисциплинах отсылок к воспитанию, нормам, ценностям и другим составляющим человеческой культуры.

Эта книга — вызов мировоззрению, абсолютизирующему роль культуры в нашем обществе. С точки зрения Уилсона, как бы разнообразны ни были проявления человеческой культуры, все они возможны лишь благодаря определенным генетическим предрасположенностям человека.

Книга «О природе человека» адресована как специалистам в области общественных наук, так и самой широкой аудитории.

---

Некоторые из этих объединяющих качеств можно истолковать как неизбежный результат либо развитой социальной жизни, либо высокого интеллекта. Тем не менее легко представить нечеловеческие общества, члены которых еще более интеллектуальны и сложно организованы, чем мы, но которым недостает большинства только что перечисленных качеств. Рассмотрим возможности, заложенные в обществах насекомых. Стерильные рабочие более склонны к совместному труду и альтруизму, чем люди. Они имеют гораздо более выраженные кастовую систему и разделение труда. Если бы муравьи располагали рационализирующим мозгом, подобным человеческому, они могли бы быть нам ровней. Их общества имели бы следующие черты: возрастное группирование, антенные ритуалы, лизание тела, календарь, каннибализм, кастовая предопределенность, кастовые законы, правила создания колоний, организация колоний, обучение чистоплотности, коллективное воспитание потомства, совместный труд, космология, ухаживание, разделение труда, управление группами, образование, эсхатология, этика, этикет, эвтаназия, разведение огня, пищевые табу, дарение подарков, управление, приветствия, ритуалы ухаживания, гостеприимство, ведение домашнего хозяйства, гигиена, табу на инцест, язык, уход за личинками, закон, медицина, ритуалы метаморфоза, взаимная регургитация[10], воспитывающие касты, брачные полеты, питательные яйца, демографическая политика, подчинение царице, правила проживания, определение пола, касты солдат, сестринства, дифференциация статуса, стерильные рабочие, хирургия, симбиотический уход, изготовление орудий труда, торговля, прием гостей, воздействие на погоду и другие виды деятельности, настолько чуждые человеку, что затруднительно даже описать их на человеческом языке. Если бы в придачу они еще были запрограммированы на то, чтобы устранять борьбу между колониями и сохранять естественную среду обитания, они обладали бы большей сдерживающей силой и, в более широком смысле, гораздо более высокой моралью.

Цивилизация по своей сути не ограничивается одними лишь гоминоидами. Лишь случайно она оказалась связанной с анатомией не покрытых мехом двуногих млекопитающих с особыми качествами человеческой природы.

Фрейд говорил, что Бог виновен в том, что выпустил в мир несовершенное и низкопробное изделие. Эти слова справедливы в гораздо большей степени, чем считал он сам: человеческая природа — лишь одна сборная солянка из массы возможных. Однако если хотя бы малая доля диагностических признаков человека исчезнет, результатом, вероятно, станет ужасающий хаос. Люди не смогли бы имитировать поведение даже своих ближайших родственников среди приматов Старого Света. Если бы по какой-то прихоти группа людей попыталась детально имитировать особые социальные черты шимпанзе или горилл, их усилия вскоре оказались бы абсолютно бесплодными и люди вернулись бы к чисто человеческому поведению.

Интересно также поразмышлять о том, что если бы люди с рождения воспитывались в среде, лишенной культурного влияния, они создали бы базовые элементы человеческой социальной жизни ab initio (интуитивно). За короткое время были бы изобретены новые элементы языка, их культура бы обогатилась. Антрополог и пионер человеческой социобиологии Робин Фокс сформулировал эту гипотезу в наиболее сильной форме. Предположим, писал он, что мы решили провести жестокий эксперимент, связанный с легендами о фараоне Псамметихе и короле Шотландии Якове IV, которые, по утверждениям, воспитывали детей в полной социальной изоляции от старших. Смогли бы дети разговаривать друг с другом?

«Я не сомневаюсь, что они смогли бы разговаривать и, теоретически, через какое-то время сами или их потомки изобрели бы и развили язык, несмотря на то, что их никогда этому не учили. Более того, этот язык, хотя и был бы совершенно отличен от всех нам известных, поддавался бы лингвистическому анализу точно так же, как другие языки, и поддавался бы переводу на любой из известных языков. Но я пошел бы дальше. Если бы нашим новым Адаму и Еве удалось выжить и размножиться — по-прежнему в полной изоляции от каких бы то ни было культурных влияний, — то со временем они создали бы общество, в котором появились бы законы собственности, правила брака, запрет инцеста, обычаи табу и избегания, методы разрешения споров с минимальным кровопролитием, представления о сверхъестественном и связанные с этим ритуалы, система социального статуса и способы его демонстрации, церемонии инициации для мужчин, ритуалы ухаживания, в том числе женские украшения, более общие системы символического украшения тела, определенные мужские занятия и общества, недоступные для женщин, азартные игры какого-то рода, производство орудий труда и оружия, мифы и легенды, танцы, супружеская измена, а также в определенной степени убийства, самоубийства, гомосексуальность, шизофрения, психозы и неврозы. Появились бы и люди, занимающиеся лечением или исправлением этих состояний (в зависимости от отношения к ним)»{24}.

Базовые особенности социального поведения человека не столь уникальны. В определенной степени их можно сравнить с поведением тех животных, которых люди напоминают больше всего, и особенно других приматов. Некоторые сигналы, которые используются для организации поведения, логически проистекают из поведения, которое до сих пор демонстрируют обезьяны Старого Света. Гримаса страха, улыбка и даже смех соответствуют определенным выражениям лица шимпанзе. Такое сходство совершенно ожидаемо, если человечество действительно произошло от приматов Старого Света, — и это факт, который можно продемонстрировать. Если развитие человеческого социального поведения хотя бы в малой степени зависит от генетической предрасположенности, то возникает более широкая гипотеза.

Особо пристального внимания заслуживает статус шимпанзе. Мы все больше узнаем об этих наиболее разумных человекообразных обезьянах, но знания эти плохо используются, поскольку мы пребываем в благородном заблуждении относительно уникальности человека. Шимпанзе поразительно похожи на людей анатомически и физиологически. Выяснилось, что они очень близки к нам и на молекулярном уровне. Биохимики Мари-Клер Кинг и Аллан С. Уилсон сравнили белки, закодированные генами в сорока четырех локусах{25}. Они обнаружили, что различия между двумя видами эквивалентны генетическому расстоянию, разделяющему практически неразличимые виды мух дрозофил, и всего в 25—60 раз больше, чем разница между белыми, черными африканцами и японцами. Линии людей и шимпанзе могли разойтись примерно 20 миллионов лет назад — относительно недавно в масштабах эволюции{26}.

По строго человеческим критериям шимпанзе являются умственно отсталыми в средней степени. Их мозг втрое меньше мозга человека, а их гортань устроена так же, как у примитивных обезьян, что не позволяет им пользоваться человеческой речью{27}. Однако некоторых шимпанзе можно научить общаться с людьми посредством американского языка жестов или с помощью расположения пластиковых символов на специальных досках. Лексикон самых умных шимпанзе составляет 200 английских слов. Они умеют пользоваться элементарными правилами синтаксиса и могут составлять такие предложения, как «Мэри дает мне яблоко» или «Люси щекочет Роджера». Самка шимпанзе по имени Лана из центра приматов Йеркса в Атланте, разозлившись, выгоняла своих тренеров из комнаты, заявляя им: «Вы — зеленое дерьмо!» Шимпанзе Сара, с которой занимался Дэвид Премак, запомнила две с половиной тысячи предложений и многими пользовалась. Эти образованные шимпанзе понимали очень сложные команды, например: «Если красное на зеленом (а не наоборот), то ты берешь красное (а не зеленое)» или «Банан кладешь в ведро, яблоко — на тарелку». Они изобретали новые выражения: утку называли «водной птицей», а арбуз — «питьевым фруктом», то есть проходили тот же путь, что и изобретатели английского языка.

Шимпанзе по изобретательности и использованию языка даже отдаленно не напоминают обычных детей. Более того, у них отсутствуют доказательства истинной лингвистической новизны. Ни одна шимпанзе не сможет соединить предложения «Мэри дает мне яблоко» и «Мне нравится Мэри» в более сложное «Мэри дает мне яблоко, поэтому она мне нравится». Человеческий интеллект намного мощнее интеллекта шимпанзе. Но способность общаться с помощью символов и синтаксиса у обезьян вполне можно развить. Многие зоологи сегодня сомневаются в существовании непреодолимой лингвистической пропасти между животными и человеком. Сегодня мы уже не можем сказать, как сказал в 1949 году ведущий антрополог Лесли Уайт, что человеческое поведение — это символическое поведение, а символическое поведение — это поведение человеческое{28}.

Еще одна преодоленная пропасть — самосознание. Когда психолог Гордон Г. Гэллап позволил шимпанзе два-три дня смотреться в зеркала, они перестали относиться к отражению как к незнакомой обезьяне и начали узнавать в нем себя{29}. После этого они стали использовать зеркала, чтобы изучать ранее недоступные части собственного тела. Они корчили рожи, выковыривали остатки пищи из зубов и надували пузыри губами. Ни мартышки, ни гиббоны не делали с зеркалами ничего подобного, хотя Гэллап и другие ученые пытались поставить аналогичные опыты. Когда ученые под наркозом покрасили шимпанзе участки лиц, обезьяны лишний раз убедительно доказали, что обладают самосознанием. Они еще больше времени стали проводить у зеркал, внимательно изучая изменения внешности и обнюхивая пальцы, которыми касались изменившихся участков.