Иван Бахтин - Поэты Урала. Антология в двух томах. Том 1

• Название: Поэты Урала. Антология в двух томах. Том 1
• Автор: Иван Бахтин
• Издательство: Средне-Уральское книжное издательство
• Жанр: Поэзия
• Год: 1976

Настоящая антология издается впервые в истории литературной жизни Урала. В ней представлены лучшие стихи поэтов, чья литературная деятельность была связана с Уралом как в дореволюционный период, так и в наши дни.

---

1943

КАКОЕ У ПРАВДЫ ЛИЦО

Какое: до холода тусклое,
Решительно-резкое, грозное,
Быть может, доверчиво-грустное,
А, может быть, грустно-серьезное,—

Какое у правды лицо?
Веселая ль самоуверенность,
Прямое презренье, изменчивость,
А может быть, просто растерянность,
Мечтательность или застенчивость,—

Какое у правды лицо?
Какое: слегка утомленное,
Спокойное, светлое, нежное,
Чуть скорбное, чуть изумленное,
Почти равнодушно-небрежное,—

Какое у правды лицо?
А правда войдет и отважится,
И скажет, слегка смущена:
«Пришел ты, но часто мне кажется,
Что я у тебя не одна».

Я думал, что самоуверенно
Посмотрит она, не любя,
И вот — улыбаясь растерянно:
«Мне кажется — я у тебя…»

Мелькнула улыбка ответная,
И где-то совсем в уголке
У правды веселая, светлая,
Живая слеза на щеке.

По-зимнему шарфом обмотана,
Выходит любовь на крыльцо
И плачет от счастья… Так вот оно
Какое у правды лицо!

1946

РЕБЕНОК

Шли двое. Молчали. Сперва
Друг друга плечами касались:
Чем дальше, заметно едва,
Они, расходясь, удалялись.

Когда бы дорога была
Немного теснее и уже,
Жена незаметно могла
Касаться молчащего мужа,
Касаться знакомой руки,
Как может коснуться подруга,
Как в этой степи васильки
Касаются молча друг друга.
Он мальчика нес на руках,
Смотрел на дорогу угрюмо
И тоже о тех васильках —
О ласке, о нежности думал.

А мальчик, смеясь, лепетал
И папины трогал погоны,
Потом лепетать перестал
И глянул на маму влюбленно,
Назад потянулся — поймать
За локон ее, не иначе.
И молча подвинулась мать
Навстречу ручонке ребячьей.

А мальчик на папу взглянул
С улыбкой, лукавой как будто,
Обоих к себе притянул
И волосы их перепутал.

Отец улыбнулся: «Терпи!»
И радостно мать засмеялась.
И сразу дорога в степи
Обоим тесней показалась.

1947

«Дощатый домик — станция почтовая…»

Дощатый домик — станция почтовая…
Она все та ж, при свете, в темноте ль.
И тройка с колокольчиком, готовая
Со всех копыт удариться в метель.
Молитва — вслух, а шепотом — проклятие.
Державный штык. Решетчатый глазок,
И тронулся, как в старой хрестоматии,
Подхлестнутый жандармами возок.
Но день шумит не ливнями, а листьями, —
Весенний день, которым я живу,
А я опять встречаюсь с декабристами,
С их памятью, и вот он, наяву,
Дощатый домик, где рукою строгою
Начертано на мраморной доске,
Что привезли их каторжной дорогою
В проклятом государевом возке.
А я иду, и блестки солнца сыплются
На мой рукав сквозь мокрую листву,
И ручейки с утра по щебню зыблются,
Перебирая неба синеву.
И все живое, все непобедимое,
Все молодое радо за меня.
И этот домик — пятнышко родимое —
Не затемнит, не опечалит дня.
И светлый день бежит ручьями, рельсами,
И там не тройка страшная звенит, —
Звенит трамвай, звенит вода апрельская,
Звенят лучи о мрамор и гранит.

1948

ПОСЛЕДНИЙ СОВЕТ ГРАНИЛЬЩИКА

Памяти П. Бажова

Совет гранильщика был краток:
Не меряй грани на рубли,
Забудь, что взвешены в каратах
Аквамарины, хрустали.
Забудь, что камешек прозрачный
Неизмеримой глубины
Каким-то там числом трехзначным
Сведен до рыночной цены.
Забудь, что есть несложный метод,
И знай, трудом встречая рань,
Что для таких камней, как этот,
Есть бриллиантовая грань.

1950

КОЛОКОЛ

Уже уральский полустанок
Листвой березок отмелькал,
Уже сменилась ночь рассветом,
А колокол не умолкал.

Уже давно исчезли горы
И отмелькали грани скал,
Уже повсюду шли долины,
А колокол не умолкал.

Уже предложен был за Волгу
И выпит с радостью бокал,
И начинался новый вечер,
А колокол не умолкал,

Тот самый колокол, в который
Со сдержанной тревогой бьют,
Когда сигнальщики на скалах
С флажками красными встают,

И мастерство свое и храбрость
На этих скалах утвердив;
Когда запальщики, взрывчаткой
Глубины скважин зарядив,

На шаг отходят, чтоб укрыться
За крепким каменным щитом…
Пусть пропадает в гуле взрыва
Тот звон, а все-таки потом

Он слышен — в памяти, быть может…
Исчезла Волга за бугром,
Москва поутру задымила,
А все гремел уральский гром.

И отзвук грома отдавался
Повсюду, где металл сверкал.
И горд я был, что всю дорогу
Мой колокол не умолкал.

1950

«Я не видел вас в жизни, я знаю…»

Я не видел вас в жизни, я знаю,
Но зато я услышал ваш клич.
И еще я теперь вспоминаю
Вашу кепку, Владимир Ильич.
Так носил свою кепку рабочий,
Так, я помню, отец мой носил.
Он в забое с утра и до ночи
Камень бил изо всех своих сил.
Камень бил, вот и вся-то работа,
От тяжелого взмаха устал.
Но, наверное, думал он что-то
И, должно быть, о чем-то мечтал.
Так оно, вероятно, и было.
Дни за днями стремительно шли,
И простая рабочая сила
Стала главною силой земли.
И его исполнялись желанья,
И с тех пор я запомнил навек:
Нет почетней рабочего званья,
Всех сильней трудовой человек.
И какой бы манерою новой
Ни писали вас в том далеке —
На груди у вас бант кумачовый
И рабочая кепка в руке.

1960

«Судьба иного — строить самолеты…»

Судьба иного — строить самолеты
И прозябать с бескрылою душой.
Судьба иного — уходить в полеты
При помощи фантазии чужой.
А мне судьба иное присудила:
Возьми, сказала, легкие крыла…
Она меня в дорогу снарядила,
Дала маршрут и компас мне дала.
Но только побоялась — не сказала,
Заботливая, матери под стать,
Что, начиная с аэровокзала,
Взлетать я буду, падать и взлетать.
Зато она решила в утешенье
Устроить так, чтоб я не унывал,
Чтоб самое жестокое паденье
Я как начало взлета принимал.

1961

«Мы не верим друг другу пока…»

Мы не верим друг другу пока,
И у каждого что-то осталось
Недосказанным… Издалека
Не такой эта встреча казалась.

И опять я проститься спешу,
От смущения вас избавляю,
Все плохое с собой уношу,
Все хорошее вам оставляю.

1962

ПОСЛЕДНЯЯ ЗАТЕСЬ

Надо мною солнце не заходит,
Я счастливей многих на земле.
При такой отчаянной погоде
Я увидел затесь на стволе.
Понимаешь, с радостью заметил,
И пошел, и встал перед сосной:
Ствол ее приятен, гладок, светел,
И нигде зарубки ни одной.
Обошел я все большие сосны —
Нету продолженья колеи.
Кончились тут, видно, чьи-то весны.
Значит, начинаются мои.
Всюду здесь нетронутые кущи…
Я топор спокойно достаю.
Пусть увидит вслед за мной идущий
Эту затесь первую мою.
Тем далеким, тем идущим сзади,
Всем живущим на моей земле
Я про ту напоминаю затесь,
Что сумел увидеть на стволе.
Чтоб с пути заветного не сбиться,
Надо только сильно захотеть:
Не пройти ивашкина копытца,
Камешка в пути не проглядеть.
Это надо при любой погоде
Заприметить затесь на стволе…
Надо мною солнце не заходит,
Я счастливей многих на земле.

1962