Тимур Ибатулин - Стрелок[продолжение "Зеленого патруля"]

• Название: Стрелок[продолжение "Зеленого патруля"]
• Автор: Тимур Ибатулин
• Жанр: Детская фантастика
• Год: 2009

---

— Да-а, попали мы, Стрелок, в передрягу.

Щенок доверчиво сидел рядом. Он знал — хозяин умный, обязательно что–нибудь придумает.

— Мне бы твою веру, — грустно произнес Мишка. Тут его осенила идея.

Безнадежность Мишки сменилась лихорадочной деятельностью: размотал веревку, навязал через равные промежутки петли для ног. Улыбнулся еще раз и привязал веревку к клапану на баллоне палатки надежным морским — фаловым узлом. Мишка знал, что возможно у него только одна попытка. Главное чтобы клапан не выдернулся раньше времени. Расставил пошире ноги и со всей силы швырнул свернутую палатку вверх. Тяжело перевалившись через край палатка зашипела, Мишка заметил что–то тяжелое повисшее на веревке и сразу наступила темнота.

— Стрелок? — позвал в темноту Мишка. На уровне головы кто–то заскулил, в следующую секунду на пол шмякнулось что–то мягкое, и потерлось о ногу.

— Так это был ты? Я попробую забраться по веревке и открыть вход. Не волнуйся, веревка висит на страховочном шнурке шпильки клапана. Тросик предназначен чтобы шпилька не потерялась, когда баллон открыт и палатка надута. Шнур из син–те–рик–лона, а си–трик–ликон, папа говорил, самый прочный для веревок материал.

Лезть по узлам было легко, а вот приоткрыть вход оказалось делом невозможным. Вы никогда не пробовали в детстве сдвинуть с места лодку сидя в ней и раздувая парус, пусть даже мощным вентилятором. Мишка пробовал, с папой — после просмотра знаменитого мультика про капитана Врунгеля.

Здесь произошло нечто подобное — Мишка висел на веревке и пытался вытолкнуть закрывшую выход палатку. Это только у барона Мюнхгаузена получалось подниматься дергая себя вверх за волосы.

Мишка задумался.

— А если так? — пропыхтел он, и сменив тактику, повис на одной руке. Он разжался в стенки ногами, спиной и второй рукой, чтобы не висеть на веревке и сдвинуть наконец вбок палатку. Откроется щель и можно будет вылезти. Мишка чуть не упал — не хватило детских сил для надежного распора. Мишка покачиваясь повис и заплакал от бессилья. Снизу заскулил щенок. От этого звука такая буря поднялась у Мишки в душе. Понимание абсолютной беззащитности живого существа попавшего в ловушку по его, Мишкиной, глупости. Такое понимание было не вынести. Мишка со всей силы уперся ногами и спиной в ровные, шершавые стены, придерживаясь за веревку развернулся боком и с размаху всадил ногу между краем отверстия и палаткой. Палатка промялась и уступила. Щиколотку ободрало камнем, она полыхнула огнем. Мишка не останавливаясь вогнал руку в противоположный стык. По руке, что–то потекло. Опершись на руку и ногу Мишка просунул в стыки оставшиеся конечности, и отпустил веревку. Собрав последние силы резко толкнулся и откатился от дыры, отпихнув в сторону палатку. Он лежал лицом в землю, тело сотрясали рыдания. Сверху опустился флаер. Выскочил встрепанный отец, механик, и еще кто–то. Папа быстро ощупал сына, словно не веря, что он цел.

— Стрелок, — слабо сказал Мишка.

— Что? — не расслышал отец.

— Щенок внизу — в трубе. Помогите.

Последовал укол и Мишка провалился в мягкую вату забытья. Проснулся он уже под вечер.

***

В кают–компании ели молча, Мишка часто ловил на себе и своих бинтах осторожные взгляды взрослых. Николай закончив есть положил в посудомоечную машину тарелку и швырнул туда же вилку со словами:

— Ему бы всыпать как следует, а мы в молчанку играем!

Связиста не поддержали.

Неожиданный праздник

Празднования спасения не было. «Не влетело и то хорошо» — считал Мишка, и весь день крутился около взрослых — «помогал». Сотрудники станции старались чтоб мальчик был на глазах — проблем меньше. Исследовали найденные Мишкой «трубы», как с легкой руки ребенка окрестили артефакты. Нашлось еще несколько труб, связанных между собой подземными лабиринтами.

— Будет работенка для сменщиков, — улыбался механик.

Через день Мишка придумал новый фокус — притащил небольшое дерево срезанное у корня, с листьями похожими на дубовые и разлапистыми колючками свисающими с ветвей. Все привыкли, что эти деревья темно–зеленого цвета. При корабельном освещении оказалось растения зеленовато–голубые. Мишка увидел этот казус, хмыкнул и комментировал: «Так даже лучше!»

— Ты зачем приволок это «ископаемое»? — засмеялся старпом.

— Вот. Праздновать Новый год будем.

— Летом?

— А Вы когда–нибудь праздновали Новый Год на незнакомой планете, под голубой елью с листьями дуба и шишками, как колючки? То, что это шишки сто процентов — вон внутри семена, под каждым лепестком, как у обычной шишки. Потом вы же сами говорили, что все остальные месяцы на этой планете более жаркие. И надо же отпраздновать хоть как–то мое спасение! — Мишка сказал это с таким невозмутимым видом, что пришла очередь хмыкнуть старпому. Он, почесывая бородку, задумался.

***

Празднование Нового Года поддержали все. Только капитан ворчал: «Опять график к черту полетит». Мишка не волновался на счет графика. Он знал, что с нашим капитаном не пропадешь. А еще слышал, как успокоил капитана Аркадий Семенович — экзобиолог:

— Абрамыч, такого почтового адреса — то бишь «к черту» не существует, поэтому график к искомому адресату не полетит. А вот дела без общей сплоченности на фоне накопившейся усталости, пожалуй, точно к чертям полетят!

Капитан и сам понимал, что людям отдых нужен, и психологическая разрядка в виде праздника никогда не повредит. Он почесал нос и пробурчал:

— Я разве спорю? Новый год, так НОВЫЙ ГОД!

Одуванчики

Очень нравилась Мишке и Стрелку беготня по одуванчикам — огромным шарам бордовых цветков с пушистыми соцветиями.

Семена были легче воздуха и при ударе по стеблю весело разлетались вверх и в разные стороны.

Мишка придумал аккуратно срывать часть соцветий и вешать их на нитке в кают–компании, над обеденным столом. Своим ярко–алым цветом одуванчики создавали праздничное настроение. Мишке подумалось что они висят под потолком, как воздушные шарики наполненные горячим воздухом.

Собственно они и были подобием воздушных шаров. Дядя Женя, один из биологов станции, говорил, что внутри соцветия есть полость наполненная гелием.

Как растение производит столь редкий газ не знал даже дядя Женя.

А вот почему бордовые цветы становились алыми в корабле, Мишке объяснили сразу — на планете освещение зеленоватое и придает алому оттенок, превращает в бордовый.

Николай первым практично обратил внимание на красоту этих цветов, и сразу решил подарить букет одуванчиков Лизавете Петровне Макаровой — девятнадцатилетнему биологу станции.

Он давно на нее «глаз положил».

Завидев девушку, вышедшую подышать свежим воздухом. Николай галантно подал руку, помогая спуститься со ступеней.

Он знал из старых фильмов так любимых его бабушкой, что лучший способ показать свою привязанность девушке, это сорвать цветок и широким жестом подарить объекту очарования. Что он и сделал — мягко «спланировал» к цветам, красиво потянул на излом цветок — растение не поддалось.

Коля потянул сильнее — никакого эффекта. Рванул со всей силы — стебель устоял, а соцветия разбежались от связиста, оторвавшись от стебля и улетая в небо.

— О-ой! — растерялся Коля.

Лихие попытки ухватить хоть соцветия, только распугали остатки еще не успевших улететь. От порывов ветра создаваемого руками все соцветия разлетались раньше, чем Коля успевал их поймать. С лестницы раздался мелодичный девичий смех.

Неудачливый ухажер побагровел, ухватился за ближайший стебель двумя руками и рванул, что было сил.

Николай был молод, и силушкой природа его не обидела. Стебель треснул и поддался. Коля победно обернулся к Лизавете Петровне и рванул со всей силы.

Цветок оторвался неожиданно. Колины руки, потеряв опору, резко рванулись высоко вверх. Он еще успел увидеть оторвавшиеся и улетающие багровые семена, а снизу его уже кто–то поливал, чем–то липким, с пряным запахом.

Опустив глаза связист заметил обидчика — оборванный стебель обильно, под хорошим давлением, выдавал сок. Впрочем, давление на глазах падало. Коле от этого было не легче. Он поднял несчастные глаза на девушку. Лиза белым, кружевным платком пыталась спасти остатки макияжа, пострадавшего от веселых слез.

— И ты, туда же, — грустно констатировал Николай, и поплелся отмываться.

— Коля, подожди! Коля!!

Николай не обращал внимания — жизнь была кончена. Связист вымылся и с гордым видом вышел из корабля. В руках у него были проволочные бокорезы с длинными ручками. Молодой человек собирался срезать наконец злосчастный букет, и подарить любимой. Он с пафосом ступил на трап и обомлел.