Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка. В ладонях судьбы

• Название: Сиротка. В ладонях судьбы
• Автор: Мари-Бернадетт Дюпюи
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-9910-2671-0

Вторая мировая… Тошан отправляется на войну добровольцем. Талантливой певице Эрмине приходится самостоятельно заботиться о детях. Когда импресарио предлагает ей выступить в Париже, Эрмина соглашается, надеясь узнать что-нибудь о муже. Но ее ждет тяжелое открытие: прячась от фашистов, Тошан познакомился с Симоной и в сердце его проснулась нежность к этой девушке… Неужели ради новой любви он оставит семью?

---

Она с нежностью относилась к Жослину, наверное, потому, что ему, так же как и ей, приходилось терпеть перепады настроения Лоры.

Проститутка грустит
На углу улицы.
Ее аккордеонист ушел на фронт…

Это было сильнее ее, песня не давала ей покоя. В эту секунду в кухню стремительно вошла Лора, сверкая глазами.

— Да замолчишь ты наконец, Мирей! Где уважение к горю моей дочери и внуков? Тебя слышно из гостиной. Налей мне лучше стаканчик.

— Мадам, это входит у вас в привычку.

— По одному стаканчику каждый вечер! Какое преступление! Мне это необходимо. Эрмина собирается привезти Киону сюда, ко мне, и, надо полагать, не на один год.

— В сущности, мадам, что плохого вам сделала эта малышка?

— Она — живое доказательство неверности моего мужа, его влечения к другой женщине, — сквозь зубы процедила Лора.

— Что вы придумываете, мадам! Месье не изменял вам, поскольку тогда еще не воскрес для вас, а вы были обручены с месье Цале.

Лора провела рукой по лбу. Она еле держалась на ногах. Ей пришлось сесть. Облокотившись на стол, женщина задумчиво разглядывала свои пальцы, унизанные кольцами.

— Я все это знаю, Мирей, — мрачно призналась она. — Но я очень ревнива по природе, и ты меня не изменишь. В будущем будь любезна, не произноси больше имени Ханса. Что поделать, я не выношу вида Кионы! Эта девочка причиняет мне боль. Она слишком красива, слишком умна, слишком проницательна — все у нее слишком!

— Все слишком, — повторила экономка. — В таком случае почему это вас беспокоит? По мне, так лучше иметь вундеркинда, чем умственно отсталого дебила, к тому же уродливого.

— О! Ты невыносима, Мирей! Эрмина утверждает, что Киону поместили в пансион для юных индейцев. И что в этом плохого? Ее обучат, воспитают. Пусть там и остается!

* * *

Киону выпустили из карцера. За окнами столовой лил дождь. К ней подошли две монахини, вооружившись расческой и ножницами.

— Сиди спокойно, не дергайся! — велела ей одна из них. — Иначе мы можем тебя поранить.

Киона дрожала всем телом. Она вконец обессилела от голода. Совсем недавно она снова попросила пить, но тщетно. Сделав последнее усилие, девочка взмолилась:

— Прошу вас, не трогайте мои волосы! У меня нет вшей, к тому же я крещеная. У меня даже есть крестный, знатный господин, Жослин Шарден.

— У нее и правда какой-то странный цвет волос, — заметила вторая сестра. — Рыжий. Наверное, мать специально ее выкрасила.

— А еще я умею читать и писать, — добавила Киона. — Я ходила в начальную школу в Робервале.

— Замолчи, маленькая лгунья! — рявкнула самая импозантная из монахинь, та, которая сорвала с нее ожерелье с амулетами. — Мы проверим это, когда ты пойдешь в класс, но после того, как побреем.

Прядь светлых волос упала на каменный пол. Киона подавила яростный крик, чтобы избежать нового наказания.

— Вы плохие люди, — все-таки не удержалась она.

Тут же в ее голую руку впились ногти.

— Еще одно слово, и ты отправишься обратно в карцер, где будешь сидеть без хлеба и воды.

— Но я и так ничего не ела и не пила со вчерашнего вечера! — простонала девочка.

Она слышала, как ножницы с хрустом отрезают ее косы. Вскоре у нее на голове остался лишь золотистый ежик.

— Теперь машинкой. — В голосе монахини сквозило явное ликование.

Киона закрыла глаза. Она подумала о своей любимой Мине, которая обожала ее волосы.

«Они отрастут, — успокаивала она себя. — Пусть это будет самое худшее, что здесь со мной сделают…»

— Наверное, это метиска, к тому же внебрачная. Эти дикарки развращают порядочных мужчин своими постыдными нравами. Эй, рыжая мадемуазель, готова поклясться, что ты никогда не видела своего отца!

«Если бы я не боялась умереть, то схватила бы сейчас ножницы со стола и защитила себя, — подумала Киона. — Я их ненавижу!»

Ее красивое личико напряглось от чувства небывалого протеста. Ей хотелось обладать гораздо более сильными способностями, чем у нее были, чтобы вызвать пожар или удар молнии в крышу. Но она была всего лишь маленькой хрупкой девочкой, впервые столкнувшейся с ненавистью в чистом виде.

— Иисус не говорил в Евангелии, что нужно обрезать волосы индейским детям, — внезапно произнесла она. — Иисус говорил, что нужно любить ближнего своего как самого себя!

Эти слова сорвались с ее губ сами собой. Киона была удивлена. Ей показалось, что кто-то пришел ей на помощь.

Монахини переглянулись почти испуганно. Они с подозрением уставились на эту девочку с бритым черепом, кожа которой была светлее, чем у других обитателей пансиона. На ее руке выступили капли крови там, где ее оцарапали.

— Можешь налить себе стакан воды, — сказала одна из сестер.

— Я отведу тебя в класс, — добавила другая.

Киона поняла, что выиграла крошечную битву, наставляемая кем-то невидимым. Это ее немного утешило. Прохладная вода потекла в пересохшее горло, и это было восхитительное ощущение. «Благодарю тебя, Иисус», — с чувством подумала девочка.

Шикутими, Бюро по делам индейцев[28], понедельник, 21 сентября 1942 года

Эрмина очутилась в точно такой же ситуации, как ее отец несколько дней назад. Она видела перед собой относительно вежливого чиновника, явно питающего к ней недоверие. Подробно изложив ему цель своего визита, она так и не получила удовлетворительного ответа.

— Мадам, у меня нет никакой информации о ребенке, про которого вы мне рассказали, — во второй раз заявил мужчина. — Прежде чем ехать сюда, вам следовало послать письменный запрос. К тому же нет никакого официального документа, подтверждающего вашу родственную связь с этой Кионой, что меня, впрочем, не удивляет, учитывая, что у индейцев вообще нет удостоверений личности.

Молодая женщина смерила своего собеседника холодным взглядом.

— Месье, в субботу я была в полицейском участке Роберваля, где мне посоветовали прекратить поиски. В воскресенье я села на поезд до Шикутими. Вчера вечером такси доставило меня в пансион, где одна из моих подруг, кузина моего мужа, училась в детстве. Я говорю «училась», но правильнее будет сказать «мучилась»! Меня приняли лишь потому, что я грозилась устроить скандал. Увы! Кионы не было среди несчастных детей, которых я видела во дворе. А мне так нужно ее найти! Куда мне ехать теперь? Прошу вас, помогите мне, месье!

Чиновник, нахмурившись, закурил сигарету. Он полистал свой толстый журнал с притворно внимательным видом.

— Мадам, сожалею, но вам лучше послать письменный запрос в вышестоящую инстанцию в Монреале. К тому же вы, возможно, забыли, что сейчас идет война! Наши солдаты сражаются вдали от родины, бензин продается по карточкам, многие товары первой необходимости тоже. А вы не придумали ничего лучше, как колесить по региону в поисках какой-то дальней родственницы, к тому же метиски! Позвольте мне высказать свое мнение. Если эта девочка попала в правительственное учреждение, то это для ее же пользы. Она больше не будет умирать от голода и холода в лесах, когда наступит зима. Я хотел бы вам помочь, но прежде вы должны доказать, что ребенок действительно является сводной сестрой вашего мужа и крестницей вашего отца. Вы же явились сюда без единого документа, который мог бы подтвердить ваши слова.

Эрмина была вынуждена согласиться. Она покинула Валь-Жальбер поспешно, очень расстроив своих детей и даже не удосужившись запросить свидетельство о крещении Кионы. У кюре, крестившего ее в больнице, когда ей было всего девять месяцев, должны были остаться доказательства этого таинства.

— Признаю, что допустила промах, — согласилась она. — Я думала, что все будет намного проще. Но я утверждаю, что моя сводная сестра была отправлена в пансион по ошибке.

«Какая же я идиотка! — подумала Эрмина. — Я буквально сбежала из Валь-Жальбера, считая, что нужно действовать без промедления. Мне так хотелось, чтобы со мной поехала Мадлен или Шарлотта! Но я чувствовала, что детям необходимо их присутствие. Они так опечалены смертью Талы!»

В глубине души ей нравилась эта поездка в одиночестве. Она вспомнила, как ехала в поезде из Лак-Сен-Жана. Небо было нежно-серого цвета. «Красивый пейзаж успокаивал мою тревогу и страх. Я всем сердцем молилась о Тале, чтобы ее душа нашла покой. Но какая мать будет спокойна, зная, что ее дочь в опасности?»

— Месье, вы могли бы, по крайней мере, сообщить мне адреса пансионов, которые вам известны, — более мягким тоном сказала она. — Я готова их все посетить.

— Мне очень жаль, но я располагаю информацией лишь по своему округу, — ответил он.

Молодая женщина чувствовала, что он лжет. Она раздумывала, имеет ли смысл давать ему деньги. Именно это ей посоветовала Лора, снабдив определенной суммой на случай подобного отношения. «Пачка долларов откроет рот самым неразговорчивым, — уточнила ее мать. — Я вовсе не такое ревнивое чудовище, как считает твой отец. Я тоже переживаю за Киону. Мадлен рассказала мне о том, что ей пришлось пережить в пансионе…»