Роузи Кукла - С милой рай и в шалаше

• Название: С милой рай и в шалаше
• Автор: Роузи Кукла
• Жанр: Эротика
• Год: 2014

---

Он ехал молча, только я видела, чего ему стоило меня слушать и не перебивать. Я ему так и сказала, что он молчит, гад, потому, что большими деньгами от него попахивает. Но сказала ему, что он ими и подавиться за его обман и предательство. Как он меня выдержал и не сорвался? Видимо, ему такие денег дали за нас, что он готов был хоть часами слышать бред обозленной бабы.

Мы поднялись наверх в ту половину дома, где жили женщины, как я поняла. Потому что красивая девушка остановилась под дверью и что–то спросила в закрытую дверь. Оттуда ответили, и нас чуть ли не втолкнули в комнату большую, без окон, а с нишами, зарешеченными вместо стекол. Мы стояли, и на нас смотрела женщина пожилая, так похожая на доктора. Мама его, так я подумала. Она что–то спросила, но мы пожали плечами. Она снова, по–арабски что–то, мы снова пожимаем плечами. Тогда девушка, наша провожатая, стала жестами пояснять, и я первая догадалась, что нас решили сначала помыть, переодеть, а потом уже накормить. Но я тут же, как поняла, жестами показала, что Милка больная и ей надо лечь и спать.

— А..а..а. — Тянет недовольно пожилая. И потом долго и нудно что–то говорит, разглядывая нас. Потом она встала, подошла к нам. Мы по сравнению со многими, и не только женщинами, но и мужчинами, тут просто великанши. Рост наш с Милкой, он ведь для подиума, а не для рабства.

Хозяйка обошла нас, пару раз отгибала балахон, что на нас, а потом засмеялась, увидев на мне тряпку вокруг бедер. И тыкая в мою набедренную повязку пальцем, стала скалиться и ржать.

— Ну что ты старая ржешь? — Я ей как–то невежливо и с усмешкой.

Она тут же строго что–то нашей провожатой, и та чуть ли не силой, пихаясь больно в спину, вытолкала нас в коридор.

— Ну что, можно сказать, приняли в свой гарем. Так? — Говорит Милка с горькой усмешкой. А что это ее так рассмешило? Она что, корова старая, не поняла ничего, что мы…

— Да ладно уже, пошли! Где тут у пигмеев этих нам жилище или нас сразу в Зиндам?

— Какой Зиндам? Ах, этот, как у Алладина — тюрьма.

При этом провожатая на нас посмотрела, видно знакомы слова услышала, как я поняла. А потом снова за собой…

По дороге нас завели в дамскую комнату, как я поняла. Ну что вам сказать, срамота, каменный век. Вся комната, правда, чистая и в кафеле, а у стены желобок с дыркой в углу. Ни тебе бумаги, ни сиденья, вот! Только шланг висит. Ну что же, подобрали полы и присели вслед за девкой… Она быстрее нас циркнула и тут же за кувшин. Воды на ладошку и … похлопала себя там еще, встала, юбкой нижней прихлопнула между ног, вокруг себя, ее сдвинула и… Как засмеется!

А что, не смешно разве же? Мы с Милкой, чуть ли не в обнимку над дыркой тужимся. Она от боли исходится, ей и мне не смешно, а этой дурочке весело! Ну, пока мы привыкли, то не раз еще попадали впросак над этой самой дыркой. Главное, мы с Милкой сделали верный шаг и нас… на них свысока!

Милку сразу же раздели догола и тут же еще две девушки молодые ее обтерли мокрыми полотенцами, потом через голову длинную рубашку, но не рассчитывали на рост. Она ей чуть ниже колен. Девки смеются, а мне не до смеха. Я вижу, как Милке нехорошо. Отпихнула этих дурочек и Милку осторожно уложила на коврик, а под голову ей валик какой–то, вместо подушки подсунула. Милка стразу закрыла глаза.

— Ничего, главное — мы вместе, а там посмотрим. Тебе надо выздороветь, набраться сил и мы отсюда как сиганем!

— Правда?

— А то, как же? Пусть только попробуют, сволочи, к нам полезть, я им такой гарем устрою…

Ну ты как? Ну вот, поспи, а я соображу что–то насчет поесть…

— Пить? Сейчас я. А ну ты. — Пальцем подманила девку. — Давай воды или чего там у вас есть? Да, да! Ну ты и паровоз? Что ты пыхтишь, что не понятно? Ну и что ты стоишь, неси! Быстро!

— Стой, стой! Вы что это? Кто вам разрешал тут командовать, а? — Говорит, входя в комнату доктор. Потом все на арабском и быстро.

Девки метнулись, а доктор рядом с Милкой присел, ноги скрестив и взяв руку, начал мерить пульс. Потом вслед за ним пришла женщина, как я поняла — медсестра. И они уже все вдвоем. Я стояла невдалеке и видела, как они возятся с Милкой, причем доктор спрашивал ее, а она отвечала, смущаясь, что лежит перед ними такая, с раздвинутыми ногами. Я не видела, так как она к ним ногами, а ко мне головой, но все время ей вертела, как бы проверяя, искала меня глазами. А я ей кивала приветливо головой и молчала. Наконец доктор поднялся и подошел.

— Значит так, Рая! Твоя обязанность с сегодняшнего дня ее выхаживать. Моя помощница, Зафра, медсестра. Она училась в Союзе и знает русский. Ты ей во всем помогай. Понятно? А раз понятно, то сама… Так… — Хлопнул в ладоши и что–то девкам. А те на меня, то на него и головой кивают. Ну все, слава богу! Может, все и обойдется с ней, моей Милкой. Вот так и потекли наши дни в гареме у доктора.

Примечательно еще было вот что.

Примерно через неделю меня провели к господину, так мне надо было его называть, на беседу. Пришла и стою, все, как учили. А учили нас и арабскому языку и порядкам у них, всему, что мы обязаны были беспрекословно выполнять. Пока я ухаживала за Милкой, меня ни к каким работам не привлекали. Жили мы с ней теперь на самом верху, потому что нам сказали, что ее надо на солнышко выводить, для того, чтобы места ее поврежденные лучше заживали. И все это надо было делать под песочные часы. Первый раз сунули в руку и сказали, чтобы я ее раздела и на солнышке подержала с разведенными ногами, но только вот столько, пока песок не пересыпется из одной колбы в другую. Дикость какая! Я говорю, скажите по времени сколько? А они суют мне эти доисторические часы и все! В одном положении, потом в другом и тут же назад. Кстати, с крыши плоской вид красивый: вдалеке город, море и порт, а вокруг такие же дома с плоскими крышами, как обрубки.

Вот так я стала арабской женщиной, все делала по песочным часам. Правда, еда! Рис — отварной, финики очень вкусные и сколько ты хочешь, дыни, виноград, очень приятное на вкус сладко — кислое верблюжье молоко, ну и, конечно же, лепешки пресные, рыба иногда и эта их острая подливка — хариссу. Потом кускус их, еще лепешки с мясом, очень похожие на чебуреки, много фруктов. Особенно понравились арбузы, сладкие и очень спелые. Сначала по хлебу скучали, а потом ничего, привыкли. И ничего лишнего, кроме того, что нам приносили поесть. Скажу, что от недостатка еды мы не страдали, скорее наоборот, очень скоро я стала замечать, что поправилась, а Милка, та вообще, словно царица стала. Раны ее быстро заживали, да и мои синяки и царапины, за это спасибо ему, нашему доктору, тьфу ты, все время забываю, что надо говорить — нашему Господину!

Поэтому, когда мне сказали, что меня будет слушать Господин, я заволновалась. Одно дело осмотр медицинский, а другое осмотр меня как,… а как и кто даже не представляю пока…На всякий случай, правда, подмылась. А черт его знает, что ему в голову взбредет? Ведь он наш как — никак, а Господин, вот!

Ну вот, после обычных слов обмена любезностями, а он, надо сказать, воспитанный был джентльмен, он меня спросил, что же я дальше намерена делать и как жить.

Ну, я ему опять о том же: что надо о нас сообщить в посольство, что меня и Милку ждут дома, мама, семья…А потом я опять про ребят: про своего Кольку и Вальдемара. Что, мол, их надо найти и где же они? И пока говорила, вижу, что у него на столе наши пояснительные листы, что мы с Милкой написали пару дней назад.

— Вот ты тут сообщаешь, что вы попали на яхту без спроса властей. Как это? Неужели вас кто–то разрешил выпустить в море вот так? Как такое вообще возможно? Там в Италии с этим строго, потом карабинеры и как это вы так легко и в море уплыли?

— Во–первых, не уплыли, а ушли, так моряки говорят. Они же по морю не плавают, а ходят! А во- вторых, я уже написала, что мы с Милкой на яхту подсели, как и договаривались с ребятами. Что тут такого? Что не понятно? Что, вызывает сомнение искренность наших слов?

— Да все вызывает сомнения… — Говорит маленький незнакомец, который выходит из–за угла. — Вот ты описала лодку с мотором и даже назвала имя лодочника, но там такого никто не знает, откуда вы уплыли, нет, ушли в море, и потом, лодки с такими полосами цветными никто не видел никогда. Может, ты номер лодки вспомнишь или что–то еще?

— Вы что мне, не верите? Спросите Милку! Она вам точно такое же скажет, как и я. Да, кстати, а почему вы ее не расспрашиваете, почему только все время меня? В конце концов, я вам адрес сообщила, проверьте и место работы назвала, что еще? Что вам всего этого мало, что не понятно? Мы кто, по–вашему, шпигуны?

— Кто, кто?

— Ну что ты уставился! Ты посмотри, да разве же я похожа на шпуенку? И потом, ты что же не видишь, у меня такой рост, что я отовсюду видна, и вся я для работы на подиуме, специально отобранная для….

— Да, это ты точно заметила, специально отобранная и как мне кажется, подготовленная…