Любовь Рябикина - Ах эти темные глаза...

• Название: Ах эти темные глаза...
• Автор: Любовь Рябикина
• Жанр: Современная проза
• Год: 1995

---

— Да она ж легонькая совсем!

Бабкин усмехнулся:

— С твоей силой все легким кажется.

Подошел, приподнял запрокинувшуюся голову девушки и устроил ее на плече сержанта:

— Неси быстрее, кто знает, что с ней…

Таня очнулась рядом с общежитием. Ее несли, но кто — она не знала. Осторожно приоткрыла один глаз и увидела крепкую мужскую шею. Почувствовала легкий запах одеколона, немного подумала и решительно рванулась из рук. Милиционер от этого рывка едва не упал, а Татьяна уже стояла на земле, сжимая кулачки и готовая ринуться в драку. Вовремя заметила милицейскую фуражку. Остановилась. Сержант с улыбкой глядел на нее сверху вниз, слегка покачивал головой и удивлялся:

— Ого! Ну что, очнулась и в драку? — Таня молчала. Он спросил: — Как себя чувствуете, Татьяна Николаевна?

Девушка ответила:

— Вроде нормально. Где моя сумка? В ней паспорт…

— Здесь ваша сумка, здесь. У меня на плече висит. Идемте в общежитие. Надо скорую вызвать.

— Зачем?

— Пусть вас врачи обследуют. Вы вся в крови.

Таня представила «прелести» больничной койки и возразила:

— Ну уж нет! В больницу я не поеду. И вообще я себя хорошо чувствую…

Она шагнула вперед и… начала заваливаться назад. Сержант едва успел подхватить ее.

Дежурная перепугалась до смерти, когда к ней в каморку милиционер внес окровавленную девушку без сознания. Она засуетилась, забегала и никак не могла взять в толк, чего хочет от нее этот сержант. А Барков просил вызвать скорую. Убедившись в бесполезности слов, он положил Таню на диванчик в углу и сам набрал номер. В ожидании помощи, присел на диванчик рядом с девушкой, разглядывая ее лицо.

Скорая подъехала к общежитию буквально за считанные минуты. Врач бегло осмотрел Таню, повернулся к сержанту:

— Пока ничего не могу сказать. Снимки сделаем, тогда все будет ясно.

— Вы из какой больницы?

— Двадцатая, в Медведково. — Врач склонился над столом, на листке отрывного календаря написал несколько цифр, вырвал листок и протянул сержанту: — Вот телефон…

Прошла неделя. Из реанимационного отделения Таню перевели в общую палату. Больных было мало и она лежала одна. Ходить и вставать ей запрещали, читать она не могла. Кровать поставили к окну и девушка целые дни смотрела в голубое небо, где изредка пролетали самолеты и птицы. Слушала шум жизни за стеклом. Ей досталось основательно: трещина на височной кости, рассеченная кожа под волосами и обширное сотрясение мозга, не считая синяков и ссадин.

Сегодня к ней впервые пропустили посетителей — девчонок из общежития. Одна из них, Света, написала под диктовку письмо ее родителям. Правду Татьяна скрыла, написала, что руку нарывает и не может сама писать. Девчонки притащили гору продуктов, рассказывали новости и так шумели, что медсестра в конце концов их прогнала. Только что прошел обед, наступил тихий час. В больнице установилась тишина. В палату заглянула медсестра:

— Не спишь? К тебе посетитель. Мужчина. Могу пропустить, в виде исключения, врачи все ушли. Пропустить?

Таню разобрало любопытство:

— Пропусти!

— Только говорите потише.

Медсестра исчезла. Таня старательно завязала на груди тесемки от широченной больничной рубашки. В дверь постучали и она сказала, натягивая одеяло к подбородку:

— Войдите.

В дверном проеме возник совершенно незнакомый Смирновой парень. На серый костюм сверху был накинут халат. Девушка обмерла. На нее смотрели такие знакомые бездонные глаза. А парень внимательно разглядывал Таню:

— Здравствуйте! Вы меня не помните?

Она удивилась:

— Здравствуйте! Нет, не помню, вы уж извините.

— Сержант милиции Юрий Барков. Это я принес вас в общежитие.

— Я плохо помню. Помню лишь, как на меня напал мужчина из темноты и удар. Значит, это вы спасли меня?

Он заметно смутился и переступил с ноги на ногу:

— Ну это слишком сильно сказано «спас». Это моя работа. Разрешите присесть?

— Пожалуйста.

Юрий подвинул стул к кровати и сел, разглядывая ее лицо:

— Могло бы быть хуже…

Таня замерла, а потом попросила:

— Там, в ящике зеркальце. Дайте мне его, пожалуйста.

Юрий удивился:

— Вы еще не видели своего лица?

— Нет. А что? Очень страшно?

Он пожал плечами. Зеркальце все же протянул. Таня со страхом поднесла его к лицу и вскрикнула. Ощупала лицо руками, не веря глазам: подбородок опух, губы разбиты, шикарные фингалы под глазами, белки глаз розовые, и все венчала забинтованная голова. Таня забыла, что не одна в палате. Глядя на себя в зеркало, она разревелась:

— Что этот гад сделал с моим лицом?

Барков решительно отобрал зеркальце. Сунул его в ящик, взял руку девушки в свою и ободряюще сказал, похлопав по ее ладони своей:

— Синяки пройдут. Главное — вы живы. Могло быть хуже…

Таня утерла слезы полотенцем:

— Почему?

— Тот, кто напал на вас, только что вышел из зоны, где сидел за убийство.

И так бледное лицо девушки побледнело еще больше:

— Да–а–а…

Парень предложил:

— Может, перейдем на «ты»? Я тебе гостинец принес.

Смирнова согласно кивнула. Барков сунул руку в карман пиджака и вытащил большой апельсин, а потом из другого кармана извлек восковое яблоко. Положил подарок на тумбочку, кивнув на яблоко:

— Оно настоящее. Это сорт такой.

Таня глядела на него с удивлением:

— Спасибо тебе большое за все, за все! — Она помолчала, а потом спросила: — Как ты там оказался? Что ты видел? Расскажи…

— Это мой пост, Таня. Я обходил территорию, когда услышал твой крик. Видел, как этот подонок тебя ударил, но не успел помешать. Дальше связал его, машину патрульную вызвал. Тебя в общежитие понес. У нас рации старые и со скорой не могли связаться. По дороге ты меня едва не избила… — Барков засмеялся: — Говорила, что хорошо себя чувствуешь и рухнула прямо на руки. А потом тебя увезли сюда…

Таня удивилась:

— Но я тебя не помню совсем… Ты не можешь мне налить воды в стакан? Пить хочется и варенья положи. Оно в тумбочке.

Юрий налил воды из графина, склонился над тумбочкой:

— Ого! Вот это запасы! Кто это к тебе приходил?

— Девчонки из общаги. Сегодня впервые ко мне пропустили посетителей.

— Я знаю. Звонил несколько раз и каждый раз отвечали: «К Смирновой пока нельзя».

Позвякивала ложечка в стакане. Таня вдруг поймала себя на мысли: «Я не хочу, чтобы он исчез из моей жизни». Юра протянул ей стакан:

— Держи.

Она предложила:

— Если хочешь — пей.

— Не откажусь.

Он выпил воду и снова налил, разболтал варенье, протянул стакан Тане. Она отпила немного и спросила:

— Я тебя еще увижу? Мне бы не хотелось запомниться тебе вот такой.

Барков улыбнулся:

— Я к тебе еще загляну. Да и потом встретимся не раз. Ну ладно, пойду. Поправляйся.

Он оглянулся возле двери. Темный глаз подмигнул Тане и дверь закрылась.

Юрий навещал ее в больнице еще два раза, каждый раз приносил какой–то гостинец. Извинялся за редкие посещения и сидел по часу, по два. Таня постепенно поправилась. Боль в голове прошла, повязку сняли, разбитые губы зажили, опухоль спала и только синяки все еще виднелись под глазами, но и они становились все бледнее.

В начале июня девушку выписали из больницы. Таня доехала до общежития, поднялась в комнату, переоделась. В комнату постучали. Девушка крикнула:

— Входите!

Появилась дежурная:

— С выздоровлением! Тебе там звонят…

Смирнова, не дожидаясь лифта, бегом спустилась вниз, уже догадываясь, кто это может быть. Схватила трубку:

— Смирнова у телефона.

Раздался смех и голос Юры:

— Привет! Поздравляю! Я сегодня дежурю. Выходи часов в восемь, прогуляемся по территории. Согласна?

— Да. Где встретимся?

— Я подойду к вашему общежитию в восемь.

— Хорошо. Жду.

Раздались короткие гудки. Сердце у Татьяны запело от радости. Прыгая через ступеньку и забыв о лифте, она поднялась наверх и принялась просматривать наряды…

Они встречались в дни его дежурств, через каждые двое суток. Гуляли до часу, двух ночи. Потом он провожал ее до дверей. Таню немного удивляло, что они не встречаются в другие дни, когда он свободен, но она не спрашивала Юрия ни о чем. Не хотела торопить его и надеялась, что время придет и он все расскажет сам. Вечерами, когда в парке никого не было, садились где–нибудь на скамейку и целовались.

Барков не позволял себе ничего лишнего и девушка была благодарна за это. Она доверила Юрию все свои тайны, лишь о любви они никогда не говорили. Смирнова чувствовала, что он любит ее. Иногда он словно бы хотел что–то сказать: глядел на Таню с такой мукой, но слова не шли с его губ. Расспрашивать она не решалась, боясь разрушить неосторожным словом то, что их притягивало друг к другу. Сержант смотрел в ее влюбленные глаза и тоже не решался заговорить. Так прошло лето и пролетел сентябрь.