Брайан Макгрори - Приятель

• Название: Приятель
• Автор: Брайан Макгрори
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2013
• ISBN: 978-966-14-5198-7, 978-5-9910-2427-3

Привычная жизнь холостяка журналиста Брайана Макгрори в какой-то момент круто изменилась: у него появилась любимая женщина, а вместе с ней две непоседливые дочки, две собаки и в придачу – большой ревнивый петух. Этот любимец трех женщин увидел в Брайане соперника и принялся самозабвенно с ним бороться. Стычки с петухом не прекращались. Но именно Цыпа превратил эгоиста Брайана в любящего мужа и отца.

---

Были и такие, кто ему нравился, в основном женщины. Вокруг них он начинал описывать небольшие круги, держа в зубах мячик, а уж потом двигался дальше. Единственной же поистине собачьей слабостью Гарри были белки. Он видел их за сто метров, когда утреннее солнце чуть поднималось над городским парком. Пес тут же застывал, медленно поднимал переднюю лапу, как это делают пойнтеры, и поглядывал на грызунов искоса, скроив ту самую физиономию дедульки, изучающего меню в бистро («Возьму-ка я сегодня отбивную с жареной картошкой и бутылочку “Пино-Нуар”»). Постояв так в задумчивости, он медленно поворачивался ко мне, ожидая хотя бы намека на кивок, который разрешил бы ему немного поохотиться. Если я качал головой отрицательно, пес выходил из транса и возвращался к действительности.

Благодаря этой собаке я обнаружил в себе способность к настоящей глубокой любви. Утром я вскакивал с постели, предвкушая гармонию и безмятежность нашей часовой прогулки в городском парке. После рабочего дня я летел домой, чтобы мы с Гарри и Кейтлин могли втроем прогуляться у торгового центра на Коммонуэлс-авеню. Гарри при этом горделиво вышагивал в центре, считая, что прогулка важна сама по себе, куда бы ты ни шел. Пока собаки у меня не было, я хорошо знал в своем районе дома, магазины и рестораны. Обзаведясь же псом, я стал знакомиться с людьми, и они оказались лучше, чем я себе представлял. Среди них мне помнятся эксцентричная, брызжущая энергией Мари, чья грива седых волос развевалась по ветру, когда она мчалась на велосипеде; добродушный сосед Фрэнк, который не только внешне был поразительно похож на своего желтого лабрадора, но и раскачивался при ходьбе точь-в-точь как тот… И я получал от всего, связанного с моим псом, необычайное удовольствие – от прогулок с Гарри, от того, что он сидел рядом со мной, когда я дома писал статьи для газеты или набрасывал роман; от созерцания того, как Гарри сворачивался клубочком между диваном и чайным столиком, когда мы с женой смотрели телевизор, а в конце дня медленно забирался на кровать и засыпал с удовлетворенным протяжным вздохом. Нет в мире ничего уютнее и теплее постели, в которой спит усталая собака.

Однако же, вопреки всем этим радостям что-то пошло наперекосяк, а я то ли не замечал, то ли – скорее всего – не хотел задумываться. На работе дела шли лучше не бывает. В «Глоуб» меня повысили, я стал специальным корреспондентом – о такой работе мечтает каждый журналист. У меня была теперь одна обязанность: мотаться по всей стране в поисках интересных событий и неизбитых тем для статей, которые пошли бы под броскими заголовками на первой странице. Я побывал на северо-западе, на побережье Тихого океана, и написал о стае морских львов, которые в огромных количествах пожирали там лосося; из Эль-Пасо я писал о бандитах, грабящих поезда в Мексике, а в Монтане подготовил статью о скотоводах, которые страдали от падения цен на говядину. А вот дома, в нашей квартире, всплески радости слишком часто стали прерываться долгим молчанием, которое иногда сменялось глупыми спорами по мелочам. Кейтлин стала какой-то унылой. А я, вместо того чтобы поговорить с ней напрямик, уезжал все чаще и чаще: неделя в Бостоне, неделя в командировке. Но когда я бывал дома, там чаще всего не было ее, и дела шли своим чередом, порождая все большую неуверенность в будущем.

Гарри, помимо прочих его огромных достоинств, оказался прекрасным отвлекающим средством. Столько веселья таилось в этом существе, что одним своим присутствием он заставлял меня забыть о том, как все сильнее сосет под ложечкой. Он мог носиться туда-сюда без всякого повода, и бросаться за мячиком ему не надоедало никогда. Он благотворно действовал на меня даже тогда, когда безмятежно спал глубоким сном у моих ног. С ним невозможно было чувствовать себя одиноким. Любовь к этому псу согревала меня и в тот момент, когда дорога жизни приближалась к нежелательному и тревожному повороту.

* * *

Однажды субботним утром, в номере отеля «Фэрмонт» в Сан-Франциско, я пришел к очевидному выводу: дела идут совсем не так, как я рассчитывал, и виноват в этом, хотя бы частично, я сам. Мы с Кейтлин тосковали – не друг по другу, нет, напротив, мы утрачивали связь, между нами возник холодок отчуждения. Похоже, единственное, что у нас осталось общим – это обоюдное нежелание посмотреть правде в глаза. Возможно, я не годился для семейной жизни, а может быть, Кейтлин не годилась для нее. Наверное, не случайно мы с ней семь лет встречались, прежде чем решили связать себя узами брака. «Ну почему все вечно так спешат жениться?» – шутил я, бывало. Теперь мне это уже не казалось смешным. Поглощая принесенный в номер завтрак, я ощутил себя очень одиноким, при этом не представляя ясно, из чего проистекает мое чувство. Я решил, что нам пора объясниться.

Билет на самолет был заказан на воскресное утро, это давало мне достаточно времени, чтобы написать статью для воскресного выпуска газеты. Однако в субботу я встал еще до зари, написал статью одним духом – только пальцы летали по клавиатуре ноутбука, и помчался в аэропорт, чтобы успеть на утренний рейс: тогда я смогу в Филадельфии пересесть на самолет до Бостона. Для Кейтлин мой приезд станет сюрпризом, но гораздо важнее то, что я настою на объяснении. Надо же выяснить, какие зловещие силы отравляют наш союз.

Прилетев в Филадельфию, я позвонил жене из автомата и, когда услышал ее голос, вздохнул с облегчением: не хотелось прилететь и войти в пустую квартиру. Мы обменялись несколькими ничего не значащими фразами (в последнее время все разговоры у нас стали такими), а потом я сказал:

– Через пару часов встретимся!

– Сегодня?

– Да. Я в Филадельфии. Вылетел из Сан-Франциско пораньше.

– Так ты прилетишь сегодня вечером! – В ее голосе звучала непритворная радость, от которой я на минутку даже растерялся. Нет, она и вправду радовалась так, что это ничуть не было похоже на притворство. А еще большее удовольствие мне доставило то, что произошло дальше. Вешая трубку, Кейтлин не попала на рычаг, и та легла на полочку, где стоял телефон. Таким образом я неожиданно смог слышать все, что она говорит.

– Гарри! Гарри! Брайан прилетает! – услышал я ее восторженный голос. – Сегодня! Гарри! Он сегодня приезжает домой!

Она повторяла это снова и снова, а я слушал, стоя у автомата в тусклом зальчике аэропорта, где то и дело объявляли о посадках на самолеты и об изменениях в номерах выходов. Сердце мое таяло, когда я представлял себе, как красавица-жена и красавец-пес пляшут по бостонской квартире от радости, что я возвращаюсь домой на день раньше срока. Я приехал, и в тот вечер, как и в несколько последующих, все шло как нельзя лучше. Мы так и не объяснились. Избежали выяснения отношений, а этого делать было нельзя. Мы допустили ошибку.

Произошло неизбежное: мы незаметно вернулись к прежнему порядку вещей, который являлся лишь бледной тенью той семейной жизни, какую мы оба вполне заслуживали. И так все шло вплоть до одного июньского субботнего утра, когда наш корабль потерпел крушение. Всю ту неделю мы провели в Каракасе, где мой приятель по колледжу женился на своей венесуэльской невесте. Какой горький контраст: мы смотрели, как два счастливых человека связывают свои жизни в одну, устраивая в честь этого события празднества на целую неделю, а наш собственный брак тем временем неумолимо шел ко дну. Кейтлин была сердитой и угрюмой. Я в равной мере был зол и надменен. Мы ссорились и кипятились до того самого момента, когда приземлились в аэропорту Логана.

На следующий день я спросил Кейтлин, поедет ли она со мной к моей сестре Кэрол, чтобы забрать Гарри. Она ответила, что ей есть чем заняться, и это было для меня как удар под дых: одно дело, если она не ладит со мной, совсем другое – если после недельной разлуки не хочет видеть Гарри. А когда мы с псом приехали домой, Кейтлин в квартире не было. Гарри с грустью признал этот факт, обойдя по очереди все комнаты в поисках хозяйки.

– Извини, дружище, – сказал я ему. – Ей нужно кое-что сделать.

Но разумом, сердцем, всем своим существом я понимал, что между нами все кончено.

И мы с Гарри стали ждать – ждать стычки с Кейтлин, разговора начистоту, решения о том, по какой дороге пойдем дальше и пойдем ли вместе. Судя по тому, что она говорила и делала, было ясно, что Кейтлин – хочет она того или нет – толкает нас к краю пропасти.

Я взял с полки книгу о Вьетнаме и смотрел в нее, хотя нельзя утверждать, что читал. Просто смотрел на слова, напечатанные на страницах книги, убивал время и переживал. Гарри переживал вместе со мной. Он несколько раз обошел всю квартиру, все комнаты по очереди, словно хотел отыскать Кейтлин, увериться, что она на месте и что все идет, как надо.

Прошло время – то ли час, то ли два, совершенно не помню. Потом мы услышали знакомые звуки: повернулся ключ, щелкнул замок, по полу прихожей застучали высокие каблуки ее туфель. Я остался в гостиной, даже не встал с места. Кейтлин в дверях наклонилась: к ней медленно, но с искренней радостью подходил Гарри. Она поцеловала его в нос, он облизал нос ей. Удивительно, но после этого он развернулся, снова подошел ко мне и растянулся у моих ног.