Эдвард Бульвер-Литтон - Король англосаксов

• Название: Король англосаксов
• Автор: Эдвард Бульвер-Литтон
• Издательство: Паблик на ЛитРесеd7995d76-b9e8-11e1-94f4-ec5b03fadd67
• Жанр: Проза

«Май 1052 года отличался хорошей погодой. Немногие юноши и девушки проспали утро первого дня этого месяца: еще задолго до восхода солнца кинулись они в луга и леса, чтобы нарвать цветов и нарубить березок. В то время возле деревни Шеринг и за торнейским островом (на котором только что строился вестминстерский дворец) находилось много сочных лугов, а по сторонам большой кентской дороги, над рвами, прорезавшими эту местность во всех направлениях, шумели густые леса, которые в этот день оглашались звуками рожков и флейт, смехом, песнями и треском падавших под ударами топора молодых берез.

Сколько прелестных лиц наклонялось в это утро к свежей зеленой траве, чтобы умыться майскою росою. Нагрузив телеги своею добычею и украсив рога волов, запряженных вместо лошадей, цветочными гирляндами, громадная процессия направилась обратно в город…»

---

– Клянусь небом, мой милый, мы думали, что ты переселился в вечность!. Ты жив и можешь еще сделаться английским графом… Поезжай к Фиц-Осборну и скажи ему следующее; «Смелость города берет…» Не медли ни минуты!

Де-Гравиль поклонился и полетел стрелой.

– Ну, храбрые вожди, – сказал весело Вильгельм, застегивая шлем, – до сих пор шла закуска, а теперь пойдет пир… Сир де-Танкарвил, передай всем приказ: в атаку, на хоругвь!

Этот приказ пронесся по норманнским рядам, раздался конский топот, и все рыцарство Вильгельма понеслось по равнине.

Гарольд угадал цель этого движения. Он понял, что его присутствие нужнее вблизи окопов, чем во главе передового полка. Остановив отряд, он поручил его начальству Леофвайна и еще раз кратко, но убедительно повторил своим ратникам увещание – не расстраивать своего треугольника, в котором заключалась их сила против конницы, да и против численного превосходства противника. Он вскочил на коня и, перескакав с Гасконом обширную равнину, принужден был сделать громадный объезд, чтобы попасть в тыл окопов. Проезжая близ мызы, он заметил в толпе множество женских платьев. Гакон сказал ему:

– Жены ждут возвращения мужей после победы.

– Или будут искать мужей между убитыми, – ответил Гарольд. – Что если мы падем, будет ли кто-нибудь искать нас в грудах трупов?

Он почти не успел произнести этих слов, как увидел вдруг женщину, сидевшую под одиноким терновым кустом, невдалеке от окопов. Король посмотрел пристально на эту неподвижную, безмолвную фигуру, но лицо ее было закрыто покрывалом.

– Бедняжка! – прошептал он. – Счастье и жизнь ее зависят, может быть, от исхода сражения… Дальше, дальше! – воскликнул он. – Сражение приближается в направлении к окнам!

Услышав этот голос, женщина быстро встала и протянула руки. Но саксонские вожди повернули к окнам и не могли, конечно, видеть ее движения, а топот лошадей и грозный гул сражения заглушили ее слабый и болезненный крик.

– Мне пришлось еще раз услышать его голос! – прошептала она и уселась опять под терновым кустом.

Когда Гарольд и Гакон въехали в окопы и сошли с лошадей, громкий клик: «Король, король! за права отцов!» – раздался вдруг в рядах и ободрил тыл войска, на который всей силой напирали норманны.

Плетень был уже заметно поврежден и изрублен мечами норманнов, когда Гарольд явился в самый разгар сражения. С появлением его ход дела изменился: из смельчаков, пробившихся во внутренность окопов, не вышел ни один: люди, лошади и доспехи валились под ударами секир, так что Вильгельм был вынужден отойти с убеждением, что такие окопы и с такими защитниками нельзя одолеть конницей. Медленно спустились рыцари по косогору, а англичане, ободренные их отступлением, готовы были выйти из своих укреплений и пуститься в погоню, если б голос Гарольда не удержал их. Пользуясь этим отдыхом, король велел заняться исправлением плетня. Когда все было кончено, он обратился к Гакону и окружившим танам и сказал с живейшей радостью:

– Мы можем еще выиграть это сражение… нынче мой счастливый день. День, в котором доныне все мои предприятия были всегда удачны. Да, кстати, ведь сегодня день моего рождения!

– Твоего рождения? – воскликнул Гакон с глубоким удивлением.

– Да. Разве ты не знал?

– Нет, не знал… А ведь странно! Ведь нынче же день рождения Вильгельма… Что сказали бы астрологи о таком совпадении?

Забрало скрыло внезапную и ужасную бледность, покрывшую при этом все лицо короля. Загадочное совпадение, виденное им в юности, ожило в его памяти, ему опять представилась таинственная рука из-за темного облака… в ушах снова раздался таинственный голос. «Вот звезда, озарившая рождение победителя!» – опять слышались ему слова Хильды, когда она рассказывала значение сновидения. Послышалась ему загадочная песня, которую тогда пропела ему вала. Эта песнь леденила теперь кровь в жилах, глухо, мрачно звучала она посреди гула битвы.

И главу твою с короною
Силе век не разлучить!
Пока кости хладных трупов
Мирно спят на дне могил
И пылая жаждой мести,
Не тревожат жизни пир.
Если ж солнце в час полночный
Свод небесный озарит
И меж ним и бледным месяцем
Бой ужасный закипит,
Трепещи! Тогда в могилах
Кости мертвых встрепенутся
И, как дух опустошенья,
Над живыми пронесутся.

Шум и крики в отдалении поля, победный клик норманнов, пробудили короля и напомнили ему печальную действительность. В словах, переданных де-Гравилем Фиц-Осборну, заключалось приказание привести в исполнение придуманную заранее хитрость: сделать нападение на саксонский передовой полк и обратиться потом в притворное бегство. Комедия была сыграна так естественно, что, несмотря на приказ короля и на слова Леофвайна, смелые англичане, разгоряченные борьбой и победой, бросились за бегущими, и тем еще запальчивее, что норманны по-видимому, направились туда, где было много скрытых и опасных провалов, в которые саксонцы надеялись загнать их. Эта роковая ошибка случилась в самое время, когда Вильгельм с своими рыцарями был отбит от окопов. С громким хохотом злобной радости указал он им на саксонцев, пришпорил коня и присоединился со своими рыцарями к пуатуинской и булонской коннице, бросившейся в тыл расстроенного отряда. Норманнская пехота повернула назад, а конница, в свою очередь, уже вылетела внезапно из кустарника близь провалов. Непобедимый полк был окружен и смят, а конница давила его со всех сторон.

Одни суррейская и суссекская дружины остались на местах под командой Гурта, но им пришлось идти на выручку товарищей. Их приход прекратил кровавую резню и видоизменил положение дела. Пользуясь знанием местности, Гурт завлек неприятеля на крытые провалы, вблизи его засады. Его погибло такое несметное число, что, по словам летописца, провалы были набиты его трупами вровень с равниной. Однако несмотря на истребление, саксонцы не могли бороться с таким страшным числом своих врагов. В это время отряд под начальством Мартеля занял, по приказанию герцога, пространство, оставшееся свободным между окопами и местом, где происходила борьба, так что когда Гарольд взглянул, все подножие холма было опоясано сталью, и ему не осталось надежды помочь передовому полку. Он стоял неподвижно и смотрел на происходившее. Только движение рук и подавленные восклицания выдавали сменявшиеся в его сердце надежду и страх. Наконец он воскликнул:

– Молодец Гурт! Храбрый Леофвайн!.. взгляните на их хоругви… вправо…. влево!.. Превосходно, Вебба!.. А, они идут сюда?!.. Клин смыкается… прорезывает себе путь сквозь шеренгу врагов…

Действительно, разрозненные остатки англичан, не имея возможности соединиться, построились в несколько мелких отрядов, в виде неизменного клина, и, подняв щиты над головами, осыпаемые градом стрел, шли с разных сторон к окопам. Перед ними был грозный отряд Мартеля, а сзади их преследовали бесчисленные полчища герцога норманнского. Король не мог терпеть дольше. Он выбрал пятьсот еще довольно свежих и мужественных людей и, приказав остальным стоять твердо, спустился с холма и внезапно ударил в тыл отряда Мартеля, состоявшего наполовину из норманнов и бретонцев.

Эта вылазка была в полном смысле отчаянная, но, сделанная вовремя, она способствовала к отступлению разрозненных саксонцев и прикрывала его. Многие, правда, были отрезаны, но Гурту и Леофвайну удалось прорваться со своими отрядами к Гарольду и вступить в окопы. Вслед за ними ворвались и ближайшие неприятельские ряды, но они тотчас же были вытеснены обратно, при радостных кликах англичан.

Но, к сожалению, спаслось немного удальцов, несмотря на помощь Гарольда, и не оставалось никакой надежды, чтобы оставшиеся еще в живых и разбросанные по равнине отряды, могли присоединиться к ним.

А в этих разбросанных остатках находились едва ли не единственные люди, которые, видя невозможность победы и пользуясь своим знанием местности, спаслись бегством с англосакского поля. Но в окопах никто не унывал. Было уже далеко за полдень, а даже внешние окопы были еще не тронуты. Позиция казалось неприступной, как каменная крепость. Смелейшие из норманнов приходили в уныние при взгляде на холм, от которого был отбит сам герцог. Вильгельм в последней схватке получил несколько ран, и под ним были убиты три лошади.

Множество славнейших рыцарей и баронов заплатили жизнью за свою отвагу в этот печальный день. Вильгельм, после истребления почти половины английского войска, со стыдом и гневом слышал громкий ропот норманнов, при мысли о приступе к высотам, на которых находились остатки неустрашимых врагов. В эту решительную минуту брат герцога, бывший до тех пор в тылу со служителями, следовавшими за ним в поход, выехал в открытое поле, где все отряды приводили в порядок строй. Под белой мантией епископа был тяжелый панцирь. Но шлем не покрывал его головы, в правой руке его был меч, на левой же руке моталась огромная палица на ремне. За Одо шел весь запасной полк, еще не участвовавший в битве и потому не разделявший того ужаса, который был наведен на другие отряды стойкостью саксонцев.