Марк Твен - Собрание сочинений в 12 томах. Том 8. Личные воспоминания о Жанне дАрк. Том Сойер – сыщик

• Название: Собрание сочинений в 12 томах. Том 8. Личные воспоминания о Жанне дАрк. Том Сойер – сыщик
• Автор: Марк Твен
• Издательство: Гослитиздат
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1960

В восьмом томе собрания сочинений Марка Твена из 12 томов 1959-1961 г.г. представлены книги «Личные воспоминания о Жанне д’Арк» и «Том Сойер — сыщик»

Исторический роман Твена о народной героине Франции был начат в 1893 году и закончен весной 1895 года. В качестве «автора» книги выступает сьер Луи де Конт, земляк и друг детства Жанны, сопровождавший ее во всех боях и походах в качестве пажа и секретаря и присутствовавший в Руане при ее казни. Ведя рассказ от лица этого вымышленного участника изображаемых событий, Твен стилизует свое повествование в духе средневековой хроники (что сказывается не только в общем колорите и тоне, но и в несколько архаизированном языке романа). Исторический роман Твена, которым так дорожил сам писатель, и поныне привлекает читателя взволнованным, прочувствованным изображением драматической судьбы народной героини, отдавшей жизнь за свободу родной страны.

После выхода в свет «Приключений Тома Сойера» и «Приключений Гекльберри Финна» Твен не раз возвращался к своим любимым героям. Повесть «Том Сойер — сыщик», написанная в Париже, была напечатана в 1896 году. В основу сюжета Твен положил запутанное происшествие, послужившее поводом к сенсационному уголовному процессу в Скандинавии XVІІ века. Автор перенес события на американскую почву, сделав их участниками Тома, Гека и группу других персонажей, уже знакомых читателям «Приключений Гекльберри Финна».

Комментарии — А. Елистратова, комментарии в сносках — З. Александрова.

---

Жанна д'Арк ушла от нас. Как трудно в этих кратких словах рассказать, что мир обеднел и осиротел!

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Брат Жанны, Жак, умер в Домреми во время Руанского процесса. Так исполнилось пророчество, некогда произнесенное Жанной на лугу, когда она сказала, что он останется дома, а мы все пойдем на войну. Ее бедный старый отец, узнав об ее мученической кончине, не выдержал удара и умер.

Мать ее получила пенсию от города Орлеана и жила на нее до конца жизни, а жизнь ее была долгой. Через двадцать четыре года после гибели своей славной дочери она приехала зимой в Париж и присутствовала в Соборе Парижской Богоматери на диспуте, который положил начало восстановлению доброго имени Жанны. Люди собрались тогда в Париж со всех концов страны, чтобы поглядеть на почтенную старуху; целые толпы выстроились на ее пути, почтительно и со слезами на глазах глядя, как она шла к собору, где ее ожидали такие почести. С нею были Жан и Пьер, — не те беззаботные юноши, которые некогда ушли с нами из Вокулёра, а бывалые воины, у которых уже серебрились головы.

После мученической кончины Жанны мы с Ноэлем возвратились в Домреми, но вскоре, когда коннетабль Ришмон сменил Ла Тремуйля в качестве главного советника при короле и решил завершить великое дело Жанны, мы снова надели военные доспехи, вернулись в строй и сражались за короля во всех больших и малых битвах, пока Франция окончательно не освободилась от англичан. Этого, конечно, пожелала бы от нас Жанна, — а ее воля, даже после ее смерти, оставалась для нас законом. Все уцелевшие воины ее свиты остались верны ее памяти и до конца воевали за короля. Судьба рассеяла нас по всей стране; но при взятии Парижа мы случайно оказались все вместе. То был великий и радостный день, но вместе с тем и грустный, потому что с нами не было Жанны, и она не вступала с нами в завоеванную столицу.

Мы с Ноэлем всю жизнь были неразлучны; я был рядом с ним и в его смертный час. Он пал в последнем большом бою с англичанами. В той же битве погиб и старый грозный противник Жанны — Тальбот. Ему было восемьдесят пять лет, и всю свою жизнь он провел в боях. Это был неукротимый духом, свирепый старый лев с густой седой гривой, и силы в нем было еще довольно; в тот день он сражался не хуже любого из молодых.

Ла Гир пережил Жанну на тринадцать лет и тоже постоянно воевал. Это было главной отрадой его жизни. Я не встречался с ним за это время, мы были далеко друг от друга, но я частенько слыхал о нем.

Дюнуа, герцог Алансонский и д'Олон дожили до полного освобождения Франции и вместе с Жаном и Пьером д'Арк, Паскерелем и мной выступали свидетелями на Оправдательном Процессе. Сейчас все они давно уж почили в мире. Из всех боевых соратников Жанны д'Арк остался я один. Ведь она предсказала, что я доживу до той поры, когда эти войны будут позабыты. Но это пророчество не сбылось. Оно не сбудется, проживи я хоть тысячу лет. Все касающееся Жанны д'Арк — бессмертно.

Братья Жанны женились и оставили потомство. Все они принадлежат к дворянскому сословию, и их знаменитое имя приносит им честь, какой не удостаиваются обыкновенные дворяне. Вы видели вчера, как все обнажали головы перед детьми, которые пришли навестить меня. Это не потому, что они дворяне, а потому, что они внуки братьев Жанны д'Арк.

Расскажу теперь о восстановлении доброго имени Жанны. Жанна короновала короля в Реймсе. В награду за это он дал затравить ее на смерть, не сделав ни малейшего усилия, чтобы спасти ее. В продолжение двадцати трех лет он оставался равнодушен к ее памяти, к тому, что ее доброе имя очернено попами за подвиги, совершенные ради спасения его и его престола; к тому, что Франция мучается стыдом и жаждет восстановить честь своей Освободительницы. Все это время он оставался равнодушен. Потом в нем свершилась внезапная перемена, и он сам потребовал правосудия для бедной Жанны. Почему? Быть может, он наконец проникся благодарностью? Или его черствое сердце ощутило угрызения совести? Нет, тут была более веская причина — более веская для подобного человека. Теперь, когда англичане были изгнаны окончательно, они стали поговаривать, что король получил свою корону из рук женщины, которую Церковь уличила в сношениях с дьяволом и сожгла как колдунью. А чего стоит такой король? Ясно, что немногого, и что его напрасно терпят на престоле.

Пора было что-то предпринять, и король это сделал. Вот отчего Карл VII внезапно загорелся желанием посмертно восстановить добрую славу своей благодетельницы.

Он воззвал к папе,[50] и папа назначил авторитетную комиссию из духовных лиц для расследования всей истории Жанны и вынесения окончательного приговора. Комиссия заседала в Париже, Домреми, Руане, Орлеане и некоторых других местах и работала несколько месяцев. Она изучила протоколы суда над Жанной, выслушала свидетельские показания Дюнуа, герцога Алансонского, д'Олона, Паскереля, Курселя, Изамбара де Ла Пьера, Маншона, мои и многих других, чьи имена знакомы вам из моего рассказа; она допросила также более сотни свидетелей, которые, вероятно, менее знакомы вам: это друзья Жанны в Домреми, Вокулёре, Орлеане и других местах, а также судьи и иные очевидцы руанских процессов, отречения и мученической кончины Жанны. Это тщательное расследование не обнаружило ни единого пятна на имени Жанны и на ее делах, — так записано в решении комиссии, и так оно останется в веках.

Я часто присутствовал при работах комиссии и при этом встретился со многими, кого не видел четверть столетия; в том числе с теми, кого я горячо любил: с моими прежними командирами, с Катрин Буше (увы, она была замужем!); но были среди них и другие, всколыхнувшие во мне много горьких чувств: Бопэр, Курсель и их братья во диаволе. Встретился я и с Ометтой, и с Маленькой Менжеттой — обеим было уже под пятьдесят, и у них было множество детей. Встретился также с отцом Ноэля, с родителями Паладина и Подсолнуха.

Радостно было слышать, как герцог Алансонский хвалил выдающиеся военные способности Жанны и как Дюнуа красноречиво подтверждал его свидетельства и рассказывал, как добра была Жанна, сколько в ней было отваги, огня и пылкости, сколько шаловливой веселости, нежности, милосердия и всего чистого, прекрасного, благородного и пленительного. Слушая его, я видел ее перед собой, как живую, и сердце мое обливалось кровью.

На этом я закончу свою повесть о Жанне д'Арк, этом диковинном ребенке, этой благородной душе, этой личности, которая в одном не имеет и не будет иметь себе равных: в чистоте стремлений, в полном отсутствии своекорыстия и личного честолюбия. В ней вам не найти и следов этих побуждений, как бы вы ни искали; а этого не скажешь о других лицах, чьи имена мы находим в истории, — если не говорить об истории священной.

У Жанны д'Арк любовь к родине была больше чем чувством — она была страстью. Жанна воплотила Дух Патриотизма, стала его олицетворением, его живым, видимым и осязаемым образом.

Любовь, Милосердие, Доблесть, Война, Мир, Поэзия, Музыка — для всего этого можно найти множество символов, все это можно представить в образах любого пола и возраста. Но хрупкая, стройная девушка в расцвете первой юности, с венцом мученицы на челе, с мечом в руке, которым она разрубила узы своей родины, — разве не останется она, именно она, символом ПАТРИОТИЗМА до скончания времен?

ТОМ СОЙЕР — СЫЩИК

Глава I ТОМ И ГЕК ПОЛУЧАЮТ ПРИГЛАШЕНИЕ[51]

Это случилось весной, на следующий год после того, как мы с Томом Сойером освободили нашего старого негра Джима, когда его, как беглого раба, посадили на цепь на ферме дяди Сайласа в Арканзасе.

Земля уже начала оттаивать, в воздухе повеяло теплом, и с каждым днем приближалось то блаженное время, когда можно будет бегать босиком, а потом начнется игра «в шарики», «в чижика», можно будет гонять обруч, запускать воздушного змея, — а там, глядишь, уже и лето, и можно купаться. Любой мальчишка в эту пору начинает тосковать и считать дни до лета. В такое время вздыхаешь, грустишь и сам не знаешь, что с тобой творится. Просто места себе не находишь — хандришь, задумываешься о чем-то, и больше всего хочется уйти, чтобы никто тебя не видел, забраться на холм, куда-нибудь на опушку леса, сидеть там и смотреть вдаль на Миссисипи, которая катит свои воды далеко-далеко, на много миль, где леса окутаны словно дымкой и так все вокруг — торжественно, что кажется, будто все, кого ты любишь, умерли, и самому тебе тоже хочется умереть и уйти из этого мира.

Вы, конечно, знаете, что это такое? Это весенняя лихорадка. Вот как это называется. И если уж вы подхватили ее, вам хочется — вы даже сами не знаете, чего именно, — но так хочется, что просто сердце щемит. Если разобраться, то, пожалуй, больше всего вам хочется уехать, уехать от одних и тех же знакомых вам мест, которые вы видите каждый день и которые уже осточертели вам; уехать, чтобы увидеть что-нибудь новенькое. Вот что вам хочется — уехать и стать путешественником, вас тянет в далекие страны, где все так таинственно, удивительно и романтично. Ну а если вы не можете сделать это, то вы согласны и на меньшее: уехать туда, куда возможно, — и на том спасибо.