Аркадий и Борис Стругацкие - Мир Полудня (сборник)

• Название: Мир Полудня (сборник)
• Автор: Аркадий и Борис Стругацкие
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-095625-8

Мир Полудня, цикл романов, повестей и рассказов, рисующий будущее XXII века, – возможно, самая замечательная из всех литературных утопий, исполненная веры в общество, дышащее братством и свободой, в идеальные человеческие отношения и прогресс, не знающий границ.

---

– Р-р-растопырочки!  –  сказал шофер. Тонкие губы его подергивались.  –  Надо бросать всю эту затею. Где вы живете?

– На Второй Пригородной.

– А, в самом болоте… Пойдемте, я отвезу вам все. У меня в фургоне полный Щедрин, его я даже не выставляю, вся библиотека классики, вся «Золотая библиотека», полные «Сокровища философской мысли»…

– Включая доктора Опира?

– Сучий по́трох,  –  сказал шофер.  –  Сластолюбивый подонок. Амеба. Ну его в штаны!.. А Слия вы знаете?

– Мало,  –  сказал я.  –  Он мне не понравился. Неоиндивидуализм, как сказал бы доктор Опир.

– Доктор Опир  –  вонючка,  –  сказал шофер.  –  А Слий  –  это настоящий человек. Конечно, индивидуализм. Но он, по крайней мере, говорит то, что думает, и делает то, о чем говорит… Я вам достану Слия… Послушайте, а вот это вы видели? А это?

Он зарывался в книги по локоть. Он нежно гладил их, перелистывал, на лице его было умиление.

– А это?  –  говорил он.  –  А вот такого Сервантеса, а?

К нам подошла немолодая осанистая женщина, покопалась в консервах и брюзгливо сказала:

– Опять нет датских пикулей?.. Я же вас просила.

– Идите к черту,  –  сказал шофер рассеянно.

Женщина остолбенела. Лицо ее медленно налилось кровью.

– Как вы посмели?  –  произнесла она шипящим голосом.

Шофер, сбычившись, посмотрел на нее.

– Вы слышали, что я вам сказал? Убирайтесь отсюда!

– Вы не смеете!..  –  сказала женщина.  –  Ваш номер?

– Мой номер девяносто три,  –  сказал шофер.  –  Девяносто три, ясно? И я на вас всех плевал! Вам ясно? У вас есть еще вопросы?

– Какое хулиганство!  –  сказала женщина с достоинством. Она взяла две банки консервированных лакомств, поискала на прилавке глазами и аккуратно содрала обложку с журнала «Космический человек».  –  Я вас запомню, девяносто третий номер! Это вам не прежние времена.  –  Она завернула банки в обложку.  –  Мы еще с вами увидимся в муниципалитете…

Я крепко взял шофера за локоть. Каменная мышца под моими пальцами обмякла.

– Наглец,  –  сказала дама величественно и удалилась.

Она шла по тротуару, горделиво неся красивую голову с высокой цилиндрической прической. На углу она остановилась, вскрыла одну из банок и стала аккуратно кушать, доставая розовые ломтики изящными пальцами. Я отпустил руку шофера.

– Надо стрелять,  –  сказал он вдруг.  –  Давить их надо, а не книжечки им развозить.  –  Он обернулся ко мне. Глаза у него были измученные.  –  Так отвезти вам книги?

– Да нет,  –  сказал я.  –  Куда я все это дену?

– Тогда пошел вон,  –  сказал шофер.  –  Минца взял? Вот пойди и заверни в него свои грязные подштанники.

Он влез в кабину. Что-то щелкнуло, и задняя стенка стала подниматься. Было слышно, как все трещит и катится внутри фургона. На мостовую упало несколько книг, какие-то блестящие пакеты, коробки и консервные банки. Задняя стенка еще не закрылась, когда шофер грохнул дверцей, и фургон рванулся с места.

Девицы уже исчезли. Я стоял один на пустой улице с томиками Минца в руках и смотрел, как ветерок лениво листает страницы «Истории фашизма» у меня под ногами. Потом из-за угла вынырнули мальчишки в коротких полосатых штанах. Они молча прошли мимо меня, засунув руки в карманы. Один из них соскочил на мостовую и погнал перед собой ногами, как футбольный мяч, банку ананасного компота с глянцевитой красивой этикеткой.

Глава шестая

На пути домой меня застигла смена. Улицы наполнились автомобилями. Над перекрестками повисли вертолеты-регулировщики, и потные полицейские, ревя мегафонами, разгоняли поминутно возникающие пробки. Автомобили двигались медленно. Водители высовывали головы, переговаривались, острили, орали, прикуривали друг у друга и отчаянно сигналили. Лязгали бамперы. Все были веселы, все были добры, все так и сияли дикарской восторженностью. Казалось, с души города только что свалился какой-то тяжелый груз, казалось, все были полны каким-то завидным предвкушением. На меня и на других пешеходов показывали пальцами. Несколько раз мне поддавали бампером на перекрестках  –  девушки, просто так, в шутку. Одна девушка долго ехала рядом со мной по тротуару, и мы познакомились. Потом по резервной полосе прошла демонстрация людей с постными лицами. Они несли плакаты. Плакаты взывали вливаться в самодеятельный городской ансамбль «Песни отечества», вступать в муниципальные кружки кулинарного искусства, записываться на краткосрочные курсы материнства и младенчества. Людям с плакатами поддавали бамперами с особенным удовольствием. В них кидали окурки, огрызки яблок и комки жеваной бумаги. Им кричали: «Сейчас запишусь, только галоши надену!», «А я стерильный!», «Дяденька, научи материнству!» А они продолжали медленно двигаться между двух сплошных потоков автомобилей, невозмутимо, жертвенно, глядя прямо перед собой с печальной надменностью верблюдов.

Недалеко от дома на меня напала толпа девиц, и, когда я выбрался на Вторую Пригородную, в петлице у меня была пышная белая астра, на щеках сохли поцелуи, и мне казалось, что я познакомился с половиной девушек города. Вот это парикмахер! Вот это мастер!

В моем кабинете в кресле сидела Вузи в пламенно-оранжевой кофточке. Ее длинные ноги в остроносых туфлях покоились на столе, в длинных пальцах она держала тонкую длинную сигарету и, закинув голову, пускала через нос к потолку длинные плотные струи дыма.

– Наконец-то!  –  вскричала она, увидев меня.  –  Где вы пропадаете, в самом деле? Ведь я вас жду, вы что, не видите?

– Меня задержали,  –  сказал я, пытаясь вспомнить, точно ли я назначил ей свидание.

– Сотрите помаду,  –  потребовала она.  –  У вас дурацкий вид. А это еще что? Книги? Зачем вам?

– Как зачем?

– С вами просто беда. Опаздывает, таскается с какими-то книгами… Или это порники?

– Это Минц,  –  сказал я.

– Дайте сюда.  –  Она вскочила и выхватила книги у меня из рук.  –  Боже мой, какая глупость! Все три одинаковые… А это что такое? «История фашизма»… Вы что, фашист?

– Что вы, Вузи!  –  сказал я.

– Тогда зачем вам это? Вы что, будете их читать?

– Перечитывать.

– Ничего не понимаю,  –  сказала она обиженно.  –  Вы мне так понравились сначала… Мама говорит, что вы литератор, я уже перед всеми расхвасталась, как дура, а вы, оказывается, чуть ли не интель!

– Как можно, Вузи!  –  сказал я укоризненно. Я уже понял, что нельзя допускать, чтобы тебя принимали за интеля.  –  Эти книженции мне понадобились просто как литератору, вот и все.

– Книженции!  –  Она расхохоталась.  –  Книженции… Смотрите, как я умею!  –  Она закинула голову и выпустила из ноздрей две толстые струи дыма.  –  Со второго раза получилось. Здорово, верно?

– Редкостные способности,  –  заметил я.

– А вы не смейтесь, попробуйте сами… Меня сегодня научила одна дама в Салоне. Всю меня обслюнявила, старая корова… Будете пробовать?

– А зачем это она вас слюнявила?

– Кто?

– Корова.

– Ненормальная. А может, грустица… Как вас зовут, я забыла.

– Иван.

– Потешное имя. Вы мне потом еще напомните… Вы не тунгус?

– По-моему, нет.

– Ну-у-у… А я всем сказала, что вы тунгус. Жалко… Слушайте, а почему бы нам не выпить?

– Давайте.

– Мне сегодня нужно крепко выпить, чтобы забыть эту слюнявую корову.

Она выскочила в гостиную и вернулась с подносом. Мы выпили немного бренди, посмотрели друг на друга, не нашли что сказать и выпили еще немного бренди. Я чувствовал себя как-то неловко. Не знаю, в чем здесь было дело, но она мне нравилась. Что-то чудилось мне в ней, я сам не понимал, что именно; что-то отличало ее от длинноногих, гладкокожих красоток, годных только для постели. И по-моему, ей во мне тоже что-то чудилось.

– Прекрасная погода сегодня,  –  сказала она, отведя глаза.

– Жарко немного,  –  заметил я.

Она отхлебнула бренди, я тоже. Молчание затягивалось.

– Что вы больше всего любите делать?  –  спросила она.

– Когда как, а вы?

– Я тоже когда как. Вообще я люблю, чтобы было весело и ни о чем не надо думать.

– Я тоже,  –  сказал я.  –  По крайней мере, сейчас.

Она как-то подбодрилась. А я вдруг понял, в чем дело: за весь день я сегодня не встретил ни одного по-настоящему приятного человека, и мне это просто надоело. Ничего в ней не было.

– Пойдем куда-нибудь,  –  сказала она.

– Можно,  –  сказал я. Мне никуда не хотелось идти, хотелось немного посидеть в прохладе.

– Я вижу, вам не очень-то хочется,  –  сказала она.

– Откровенно говоря, я предпочел бы немножко посидеть.

– А тогда сделайте, чтобы было весело.

Я подумал и рассказал про коммивояжера на верхней полке. Ей понравилось, хотя соли она, по-моему, не уловила. Я ввел поправку и рассказал про президента и старую деву. Она долго хохотала, дрыгая чудными длинными ногами. Тогда я хватил бренди и рассказал про вдову, у которой на стенке росли грибы. Она сползла на пол и чуть не опрокинула поднос. Я поднял ее под мышки, водворил в кресло и выдал свою коронную историю про пьяного межпланетника и девочку из колледжа. Тут прибежала тетя Вайна и испуганно спросила, что делается с Вузи, не щекочу ли я ее. Я налил тете Вайне бренди и, обращаясь персонально к ней, рассказал про ирландца, который пожелал быть садовником. Вузи совсем зашлась, а тетя Вайна, грустно улыбнувшись, поведала, что генерал-полковник Туур любил рассказывать эту историю, когда был в хорошем настроении, только там фигурировал, кажется, не ирландец, а негр, и претендовал он на должность не садовника, а настройщика пианино. «И вы знаете, Иван, у нас эта история кончалась как-то не так»,  –  добавила она, подумав. В этот момент я заметил, что в дверях стоит Лэн и смотрит на нас. Я помахал и улыбнулся ему. Он словно не заметил этого, и тогда я подмигнул ему и поманил его пальцем.