Геннадий Коваленко - Великий Новгород в иностранных сочинениях. XV — начало XX века

• Название: Великий Новгород в иностранных сочинениях. XV — начало XX века
• Автор: Геннадий Коваленко
• Издательство: Ломоносовъ
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-91678-283-7

Расположенный на пересечении торговых путей, Великий Новгород с древности находился в поле пристального внимания европейцев. До начала XVIII века в Европе о нем знали больше, чем о любом другом русском городе, исключая разве что Москву, и эти сведения отразились в многочисленных сочинениях. Взгляд европейцев был в целом пристрастен, они подмечали прежде всего культурные отличия русских, все парадоксальное, экзотическое, что полагалось ожидать от народа, считавшегося варварским. Но для нас важно, что при этом иностранные наблюдатели обращали внимание на те явления обыденной жизни, над которыми живущий этой жизнью человек обычно не задумывается. Благодаря их свидетельствам мы можем более зримо представить будни русского человека прошлых веков, увидеть детали, плохо различимые в дымке времени. А кроме того, всегда полезно посмотреть на себя со стороны.

Геннадий Коваленко — кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Санкт-Петербургского института истории РАН.

---

Развивая эту тему спустя двадцать лет, шведский славист П.-А. Будин писал: «Если бы Новгород, а не Москва стал новым центром России после татарского ига, то страна могла бы развиваться больше как остальная Европа в это время. Географическая и культурная изоляция от Европы проходила в три этапа: татарское нашествие, раздел страны на Великороссию и Малороссию, победа Москвы над Новгородом в борьбе за новый центр власти в Великороссии. С каждым этапом наследник Киевской Руси утрачивал часть культурной связи с Западной Европой».

Британский исследователь Саймон Франклин, напротив, не считает новгородские институты демократическими в современном смысле этого слова и поэтому расценивает все утверждения о том, что Новгород являет пример «альтернативной», «демократической» политической традиции истории России романтическими фантазиями.

Герберштейну было известно, что ликвидация политического строя Новгородской республики сопровождалась ломкой старого вотчинного землевладения на территории Новгородской земли: «По взятии города Иван III увез с собой в Москву архиепископа и всех более богатых и влиятельных лиц, послав в их владения как в новые места обитания своих подданных». Конфискации боярских и монастырских земель сопровождались «выводами» землевладельцев. Насильственное переселение новгородцев было одним из мероприятий, направленных на уничтожение системы крупного землевладения и новгородских республиканских традиций. В Москву, Владимир, Муром, Ростов и другие города было переселено более 2000 представителей привилегированных сословий — бояр, детей боярских, житьих и торговых людей. Часть конфискованных земель перешла в разряд дворцовых, на оставшихся землях было помещено около 2000 бояр, детей боярских и служилых людей и гостей из Москвы, замосковных, понизовских и других городов.

Характерно, что в своем сочинении Герберштейн пересказывает уставную грамоту Хутынского монастыря: «Прежде чем избранник будет утвержден государем, он должен обязать себя письменной клятвой, что намерен жить в этом монастыре свято и благочестиво, по правилам святых отцов; будет исполнять свои обязанности по обычаям предков и советуясь со старейшей братией; к каждой должности будет приставлять людей верных и усердно будет печься о пользе монастыря». По всей вероятности, он усматривает в ней свидетельство аналогичного решения вопроса о соотношении духовной и светской власти в своем государстве, где со времен Фридриха III светская власть была выше церковной.

Герберштейн первым из иностранцев обратил внимание на бронзовые врата западного фасада Софии Новгородской, которые позднее называли то Корсунскими, то Сигтунскими, то Магдебургскими, то Плоцкими. Он сообщает, что согласно преданию они были привезены из Корсуни: «Новгородцы в течение семи лет подряд были заняты тяжелой осадой греческого города Корсуня… завоевав город, победители вернулись с войны, везя с собой медные ворота покоренного города».

С воспоминаниями о походах новгородцев на греков в IX–XI веках и взятии Корсуня (Херсонеса Таврического) в 988 году связана пересказанная Герберштейном легенда о восстании рабов, сюжет которой он, по всей вероятности, заимствовал у Геродота, описавшего восстание рабов в Скифском царстве в V веке до н.э.:

Однажды, когда новгородцы в течение семи лет подряд были заняты тяжелой осадой греческого города Корсуня, их женам наскучило отсутствие мужей, в жизни и возвращении которых они вообще уже сомневались, и они вышли замуж за рабов. Наконец, завоевав город, победители-мужья вернулись с войны, везя с собой медные ворота покоренного города и большой колокол, который мы сами видели в их соборной церкви, рабы же вознамерились силой не пустить в город своих господ, на супругах которых они женились. Тогда господа, возмущенные этим недостойным деянием, отложив по чьему-то совету в сторону оружие, ибо имели дело с рабами, взялись за дубинки и плети; устрашенные этим рабы обратились в бегство и, удалившись в некое место, которое и поныне еще называется Хлопиогород, то есть «крепость рабов», стали там защищаться, но потерпели поражение и понесли от господ заслуженную кару.

Судя по этому описанию Герберштейна, Хлопиогород (Холопий городок), куда бежали новгородские холопы, располагался в 80 километрах от Углича на реке Мологе в том месте, которое теперь находится на дне Рыбинского водохранилища. Как отметил А.Н. Кирпичников, новгородские холопы принимали участие в строительстве таких крепостей, что подтверждается летописным сообщением о том, что в 1342 году новгородец Лука Варфоломеев, «скопив с собой холопов, поеха за Волок на Двину, и постави городок Орлец».

Известный шведский археолог Туре Арне считает, что упоминаемый Герберштейном Хлопиогород «идентичен Дреллеборгу (Dhrelleborch), лежащему на Волхове к северу от Новгорода и упоминаемому в средневековых источниках с 1268 г.». При этом он отмечает, что поселения с аналогичными названиями были в Швеции (Trelleborg) и Дании (Traleborg). Местное предание также связывает Холопий городок с расположенной в 20 километрах от Великого Новгорода Холопьей горой — островным городищем при слиянии Волхова и Малого Волховца со следами поселения IX–X веков. Однако археологи Е.Н. Носов и А.В. Плохов все-таки полагают, что его название «Холопий городок» не связано с легендарным восстанием холопов, а происходит от поселения на этом месте зависимых людей.

В своем сочинении Герберштейн наметил основные темы в иностранных описаниях Новгорода. Во второй половине столетия к ним прибавилась еще одна — опричный разгром 1570 года. Его описали в своих «Записках» участники опричного похода на Новгород перешедшие на русскую службу ливонские дворяне Иоганн Таубе и Эйлар Крузе, вестфальский бюргер Генрих Штаден, выходец из Померании Альберт Шлихтинг, а также немецкий религиозный и политический деятель Генрих Рэтель.

Убийцы не жалели ни женщин, ни детей, ни старых, ни молодых, они резали людей и скот, портили девушек, детей насаживали на длинные пики, дома в городе они поджигали, так что они догорали дотла. Семьсот бедных женщин с множеством их детей было утоплено в реке Волхов; они хотели прежде завершить свою молитву к Богу, но не смогли получить этого от убийц, а были жестоко убиты и брошены в воду вместе с их детьми. Лучших горожан они вывешивали из окна, а потом сбрасывали вниз. Советников и их слуг слуги палачей заперли в ратуше и удавили их. Ничего более ужасного невозможно увидеть, чем это; когда на множестве окон в ратуше не хватало места, чтобы привязать этих бедных людей, тогда тела одних снимали, а других вешали на их место, и Васильевич приказывал воинам оттаскивать снятые тела железными баграми и кидать в воду…

В таких гнусных резне и бойне было убито до 1770 человек, не считая простого народа, которого тиран приказывал запирать в деревянные шкафы, бить железными прутами, кидать вниз в самую глубокую выгребную яму и убивать.

Сохранились немецкие брошюры, составленные со слов иноземных купцов, ставших свидетелями некоторых из происшедших событий. Свидетельства иностранцев, благодаря которым об опричном погроме Новгорода мы осведомлены, пожалуй, лучше, чем о многих других событиях этого времени, можно сопоставить со свидетельствами русских источников.

Вопрос о том, сколько новгородцев стало жертвами опричного террора, до сих пор остается открытым. Цифры, приводимые в разных источниках, сильно отличаются друг от друга. А. Курбский писал, что только в один день погибло 15 тысяч новгородцев, Таубе и Крузе оценивают число жертв в 27 тысяч, Псковская летопись — в 60 тысяч. Джером Горсей считает, что царь погубил 700 тысяч новгородцев. «Повесть о разгроме Новгорода Иваном Грозным» говорит о гибели нескольких десятков тысяч новгородцев. Эти цифры следует считать явно завышенными, поскольку население Новгорода в середине XVI века составляло не более 30 тысяч человек. Тем не менее в современных польских учебниках по истории число жертв новгородской трагедии оценивается в 40 тысяч человек.

Более точными следует считать сведения синодика опальных Ивана Грозного, в текст которого включена «скаска» Малюты Скуратова, где сказано, что «в ноугородской посылке Малюта отделал 1490 человек ручным усечением, ис пищали отделано 15 человек». Р.Г. Скрынииков определяет число погибших новгородцев на основании синодика в 2170–2180 человек. При этом он отмечает, что «эти данные нельзя считать полными, поскольку многие опричники грабили и убивали на свой страх и риск, однако число их жертв было невелико по сравнению с количеством жертв организованных массовых убийств». Таким образом, общее число жертв новгородской трагедии можно оценить в 2,5–3 тысячи человек. Эта цифра соответствует данным, приведенным Шлихтингом (2770 человек, «не считая лиц низкого происхождения») и членами голландского посольства 1615–1616 годов, в беседе с которыми новгородцы, помнившие опричный погром, называли цифру 1700 человек, касавшуюся только именитых новгородцев.