Антонина Ванина - Всё закончится на берегах Эльбы

• Название: Всё закончится на берегах Эльбы
• Автор: Антонина Ванина
• Жанр: Ужасы и Мистика

Как тяжела жизнь в эпоху между двумя мировыми войнами, когда старый мир рушится, а новый болезненно зарождается. Ещё тяжелее оказаться на стороне проигравших и жаждущих реванша. Покинув Россию и перебравшись в Германию, Александра не знала, что некогда родной отец желал ей смерти. Не знала она, выходя замуж за жениха родной сестры, чем обернётся для неё этот брак, из которого приличной женщине вырваться будет решительно невозможно. Александра не мечтала вернуться на родину и старалась забыть язык, на котором некогда говорила её мать, вот только война и нацистские власти рассудили иначе. Тогда-то в гуще боёв Александра и узнала, что смерть для неё непозволительная роскошь, ведь погибнув однажды, нельзя умереть вновь. Потому что всё началось с неосторожного медицинского эксперимента и всё закончится на мосту через Эльбу.

---

— Как это пропадает? Испаряется, что ли?

— Да, профессор, испаряется в Германии и конденсирует в швейцарских банках — тридцать пять миллиардов за этот год — как сказал мне один осведомленный чиновник. Денег в стране нет. Франция отказывается покупать наши товары, потому что Британия обложила их двадцатишестипроцентной пошлиной.

— Как это возможно? — нахмурился профессор Метц. — Я бы понял, если бы Франция ввела пошлину на германские товары, которые в неё ввозятся. Это ведь называется защитой внутреннего рынка, так? Но какое дело Британии до германо-французских торговых отношений? По какому праву она может в них вмешиваться?

— Британии всегда есть до всего дело, профессор, и к этому пора привыкнуть. А нам пора свыкнуться с необходимостью посылать в Америку пароходы с золотыми слитками. Что тут сказать — в новом веке после войны мы вернулись обратно в средневековье.

Слава Отто Верта как проворного и осведомлённого журналиста, которому можно поручить какую угодно тему и он с ней обязательно справится, достигла ушей главного редактора конкурирующего издания. Недолго думая, Отто согласился на предложение о работе и тут же придумал себе новый псевдоним. И первым редакционным заданием для него стало освещение предстоящей Генуэзской конференции — главного политического события года все европейского масштаба.

После долгой командировки Отто Верт вновь появился в доме Метцев-Гольдхагенов, по большей части из-за очаровательной Лили, а не старого приятеля Даниэля. Конечно же, детские привязанности и давняя дружба никуда не делись, просто по мере взросления жизненные интересы Отто и Даниэля сильно разошлись. Отто абсолютно не интересовала биология, как и Даниэля политика. Зато с профессором Метцем и в компании его прелестной дочери, можно было запросто обсудить последние мировые события. Генуэзскую конференцию, например.

— Я хочу сказать вам много приятных слов о советской делегации, раз уж вы когда-то жили в России, — радушно произнёс Отто.

— Но мы же не коммунисты, — хотел было возразить профессор Метц.

— Но и не царисты, как я успел заметить. Просто на конференции многие ожидали, что от Советской России приедет полуграмотный пролетариат, а явились изысканные европейские дипломаты. Особенно всех поразил народный комиссар Чичерин. На первом заседании он даже сорвал овации, когда предложил всеобщее перемирие и разоружение. Правда, французский делегат Барту выступил решительно против — это к вопросу о русской кровожадности. Надо сказать, никто не ожидал, что у Советской России окажутся такие подкованные дипломаты. Все ждали, что французы с англичанами разнесут их в пух и прах, но не вышло. Их хватило лишь на мелкие козни.

— Какие, интересно знать?

— Например, кое-кто из советских делегатов пожаловался, что их телеграммы доходят до Москвы чуть ли не через сутки после отправки.

— Что-то долго для передового вида связи.

— Так ведь телеграммы слали через Лондон, где их, возможно, читали заинтересованные лица. Правда, длилось это недолго, потому как советская делегация заявила итальянцам протест, и телеграммы пошли через Берлин и куда быстрее. Но лично меня возмутило поведение устроителей конференции. Никого из журналистов к советской делегации упорно не допускали. Карабинеры даже оцепили отель, где их поселили. К счастью, Чичерина такая изоляция тоже не устроила, и пресс-конференция всё же состоялась. А потом начались переговоры. Британский премьер-министр предложил возместить долги царского правительства, потери иностранных капиталов от национализации и даже призвал оплатить долги белой армии. Всего восемнадцать миллиардов золотых рублей, шутка ли? Надо отдать должное большевикам, они тоже зачитали свои претензии к Антанте, в частности, потери России от иностранной интервенции и блокады во время гражданской войны на общую сумму тридцать девять миллиардов. Каково?! Я просто восхитился Чичериным, когда услышал об этом в кулуарах. У меня даже закралась крамольная мысль: победи у нас в Германии красная революция, а не социалисты вроде Эберта, может наши коммунисты бы и не подписали Версальский договор?

— Эх, к чему сейчас гадать, — понуро протянул профессор. — История не знает сослагательного наклонения.

— И что, удовлетворены претензии России? — спросила Лили.

— Девочка моя, — игриво ответил ей Отто, — пора перестать верить в сказки со счастливым концом. Собственно, большевики и не настаивали на выплате тех миллиардов. Но из-за одного этого их требования союзники поспешили обвинить Россию в попытке срыва конференции.

— Ах, ну конечно, — ухмыльнулся Метц, — что позволено Юпитеру, то не позволено быку.

— Вот именно, профессор. Но всё, что я рассказал, было только прелюдией к главному. Наш министр иностранных дел Ратенау подписал с Россией договор об отказе от их финансовых претензий к нам в обмен на наше признание советской национализации.

— Ну, слава Богу, — выдохнул профессор. — Хоть жить станет чуть-чуть легче.

— Сильно сомневаюсь. Дело-то не в самом договоре, разве что отчасти. Его ведь подписывали ночью и тайно.

— Тайно от кого?

— Англичан и французов, разумеется. У меня сложилось такое впечатление, что Ратенау не может и шагу ступить без одобрения Ллойд-Джорджа. Порой я не могу понять, чей он министр — германский или британский? Канцлер Вирт всё-таки куда более самостоятельная и последовательная фигура. Но интересно не это. Я уже сказал, договор подписали ночью. Утром о нём объявили во всеуслышание, и началось что-то невообразимое. Англичане разве что слюной не брызгали от возмущения. До меня дошёл кулуарный слушок, что Ратенау на следующий же день чуть ли не на коленях умолял Чичерина расторгнуть договор. Но большевики не дураки, это они в Генуе дали понять всем. Так что, думаю, нужно ждать отставки Ратенау и канцлера Вирта заодно со всем кабинетом.

Отто Верт немного ошибся в прогнозах. Через два месяца после этого разговора из Берлина пришла весть, что Ратенау убит. На его машину напали трое студентов-бомбистов с гранатами и огнестрельным оружием.

— Здесь явно проглядывается английский след — уверенно говорил Отто. — Я задаюсь извечным вопросом «Кому выгодно?» и нахожу ответ, что выгодно только англичанам. То, что произошло на Генуэзской конференции между Германией и Россией, для британских политиков настоящий демарш. А демарш наказуем, чтобы никому больше не было повадно срываться с поводка. Вы, кстати, слышали, что месяц назад с Лениным случился инсульт?

Профессор Метц ни о чём подобном не слышал и очень сомневался, что до баварского журналиста может дойти достоверная новость о болезни лидера иностранного и более чем изолированного государства.

Но не здоровье политиков отныне занимало думы профессора. Инфляция, что ещё с начала войны понемногу съедала семейные накопления, теперь совершила резкий скачок вверх. Веймарское правительство приняло спорный закон «О защите республики», запрещающий деятельность всех экстремистских организаций в стране, а заодно и урезающий права земельных правительств. Больше всех оскорбилась баварская «директория» в лице генерального комиссара фон Кара. Ссора с Берлином вылилась в угрозы снова отделиться от республики, наплевать на демократию и либерализм, и возродить монархию.

Впереди страну ждали тяжёлые времена.

13

Германию лихорадил политический и экономический кризис. Пока в Берлине сменялись канцлеры и министры, а за буханку хлеба приходилось отдавать миллиард марок, в семье Гольдхагенов едва не случился раскол.

В одну из ночей Сандра внезапно проснулась и не обнаружила Даниэля рядом. Она уже хотела пойти в библиотеку или лабораторию, чтобы оторвать его от работы и позвать обратно, но её остановил таинственный шёпот в коридоре. Слегка приоткрыв дверь, Сандра увидела в узкую щелочку, как Даниэль выходит из комнаты Лили. Сандра уже готова была подумать, что никогда не спящая Лили заболтала подвернувшегося Даниэля, но прощальные объятия и горячий поцелуй тут же перечеркнули все мысли о хорошем.

Сандра спешно закрыла дверь и опустилась на кровать. Через минуту Даниэль зашёл в комнату и тихо побрел к постели. Неожиданно для себя он наткнулся на Сандру и получил в темноте звонкую оплеуху. Его оправдание: «Это было всего два раза», прозвучало с такой наивностью, что хотелось и поверить и ударить вновь.

— Уходи к своим крысам, — злобно выплюнула Сандра и завернулась в одеяло, давая понять, что не пустит осквернителя на семейное ложе. И Даниель обреченно побрел ночевать в лабораторию.

Сандра проплакала всю ночь, а поутру не сказала мужу ни слова. Долгое время она вообще не хотела с ним разговаривать и слушать его извинения. Ей решительно не хотелось винить в случившемся родную сестру, ведь это не Лили клялась Сандре перед алтарём в верности до гроба. Просто случилось то, что должно было случиться. Конечно, Лили теперь куда красивее её самой, что поделать. Она была первой невестой Даниэля и должна была стать его женой, если бы не вмешалась трагедия с ранением. А ведь до того рокового выстрела Лили намекала, а Сандра смутно догадывалась, но делала вид, что не расслышала в словах сестры признания — она и Даниэль были вместе, очень близко… Что ж, они спали, когда были обручены, спят и теперь. Что изменилось? Только то, что Лили и Даниэль так и не поженились, а он женат на другой, всего-то… Только теперь Сандра честно призналась самой себе, что никогда не любила Даниэля, а замуж согласилась выйти только из симпатии и девичьего любопытства. Но до вчерашней ночи она хотя бы уважала его, а теперь не осталось и этого.