Андрей Воробьев - Дело о продаже Петербурга

• Название: Дело о продаже Петербурга
• Автор: Андрей Воробьев
• Издательство: "Проспект"
• Жанр: Детектив
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9725-1128-0

На этот раз бывшему следователю военной прокуратуры Алексею Нертову, сотрудникам уголовного розыска, частным сыщикам придется столкнуться с серией загадочных преступлений накануне выборов. Взрыв машины накануне выборов в питерское Законодательное собрание... Что стоит за этим: обычное убийство? Почему так много женщин вдруг заинтересовались участниками поиска злодеев — кому это выгодно? Кто за этим стоит: маньяк-одиночка или главари преступных финансовых группировок? Что восторжествует — справедливость и любовь или козни негодяев? Ответы на эти вопросы в очередном романе популярных авторов «Дело о продаже Петербурга».

---

Опешившая Юля кивнула. Ей вдруг стало ясно: история со звонком Женевьевы на пейджер была чуть сложнее, чем показалось сначала.

* * *

Как бы ни был оглушен Нертов, у него хватало сил обращать внимания на мелочи, особенно приятные. Так, уходящий «Главбух» захватил лишь четырех бандитов, но вовсе не их оружие, ибо его об этом не просили. Теперь перед Алексеем на столе лежали два пистолета с глушителями, и он тупо думал — неплохо бы в придачу к ним иметь еще и лицензии.

Его размышления прервал телефонный звонок. Алексей взял трубку, и тут же запикал мобильник.

— Алексей, — услышал он знакомый голос опера Димы Касьяненко, — ты что натворил? Почему тебя хотят арестовать?

— Леха! — крикнул ему в другое ухо Боча. — Юлю Громову какие-то гады схватили. Я выследил, куда ее отвезли.

Глава пятая. НЕРТОВ СПАСАЕТ РОССИЮ

Он проснулся, испуганный и удивленный одновременно. Ему приснился сон, и ни один из прежних не был похож на него. В голодные годы ему снился хлеб, когда здания не отапливали, он видел горящую печь. И вот, будто стремясь вернуть долги за всю жизнь, ночь показала ему самый настоящий фильм. И если бы он знал слово «интерактивный», то назвал бы фильм интерактивным — в конце он стал героем этого фильма.

Пятилась, опускалась к началу века история Особняка. Сперва мелькнул недавний ремонт, очередные хозяева покинули дом и тотчас же начали опадать, как листья, вывески перед входом: менялись конторы. На некоторое время окна в доме оказались затемнены и заклеены бумагой крест-накрест — война. Потом — новая смена вывесок. Пару раз кого-то из начальства уводили из Особняка под конвоем. А он видел все это, причем, из одной точки. Как и положено дворнику, он стоял перед парадным крыльцом с метлой в руках.

Внезапно особняк стал более высоким, а рядом с ним появился отец. И тотчас же с крыльца спустился старый генерал, Александр Петрович Езерский, счастливо умерший в 1916 году. Отец вытянулся в струнку, но генерал даже не посмотрел в его сторону. Старика интересовал только мальчик.

— Я скоро уйду, — сказал он. — Мои дети уедут. Твой отец тоже уйдет, а ты останешься здесь один.

Девятилетний мальчик изумленно смотрел на старого графа, который прежде ни разу не взглянул в его сторону.

— У тебя будет странная судьба, — продолжил генерал. — Тебя ни разу не мобилизуют, ты всегда будешь здесь, и тебя будут видеть лишь новые хозяева, которые завладеют домом. Потом тебя не будут видеть даже они. И настанет день, когда ты поймешь, что ты не только дворник, но и Страж. Ты не пропустишь этот день, я сам напомню об этом…

Рядом с подвальным оконцем, где была его коморка, злобно, требовательно загудела машина, и он проснулся.

Константин Сергеевич откинул прохудившееся ватное одеяло, но некоторое время не вставал. Он помнил и старого графа, и его сыновей, но мог поклясться: такого разговора не было никогда. Между тем, в мозг впечаталось каждое слово.

* * *

Нертов чувствовал себя усталым и даже слегка напуганным. Он понял это просто: кончилось чувство юмора. Он не улыбнулся сам себе, сообразив, что судьба вынудила его в очередной раз проникать в здание, занятое противником. Однажды он выручил свою будущую (теперь бывшую?) жену, которую бандиты взяли на Лазурном побережье. В другой раз ему пришлось вытаскивать Юлю Громову из подвала детского приюта, куда ее заволокла охреневшая администрация. И вот снова дом, а там та же самая Юля. Или, как минимум, одна Юля.

Уже будучи в пути, он дозвонился в пейджинговую компанию и, буквально умоляя операторшу, узнал, что странную фразу про блокнот, посланную Юле на пейджер, произнес мужской голос. К счастью, видимо, девушка впервые услышала за день слово «блокнот», поэтому вспомнила его. Впрочем, не к счастью. К огорчению…

Боча, сидевший рядом с Нертовым в машине, был огорчен не меньше. Он только что во второй раз закончил пересказывать Алексею и Диме о том, как, посещая Дом прессы, увидел Юлю, идущую по коридору первого этажа между двумя молодыми людьми. Что-то не понравилось Боче сразу же. Видимо, бледность Юлиного лица. А потом, глядя вслед удаляющейся процессии, Боча окончательно смекнул: здесь дело неладно!

Естественно, подавляющее большинство посетителей Дома прессы выходило через парадный вход, на Фонтанку. Длинным коридором можно было выйти и через торцевую дверь, попав тем самым в дворик-проход между зданием и театром. Им пользовались лишь те, кто ставил во дворике машину.

Так поступил бы и сам Боча, подъехавший к Дому прессы на разбитой «копейке», но сегодня в театр приехало слишком официальное лицо, милиция запретила парковаться во дворе. Поэтому, удивленный компьютерщик затрусил следом: ему хотелось понять, почему Юля не воспользовалась главным выходом?

Когда после небольшой паузы он вышел во дворик, девушка и ее спутники были уже на набережной. Теперь стало окончательно ясно: это конвоиры. Они пару раз грубо толкнули Юлю, а когда журналистку усаживали в машину, Боче показалось, будто один из мужчин, постоянно державший руку в кармане брюк, прячет там пистолет.

Бандитская «Волга» еще не набрала ход, когда Боча успел уже все обдумать. Идею обратиться в милицию он отверг сразу: произошедшее выглядело очевидным лишь для него одного, да и пистолет ему лишь показался. И Боча совершил главную авантюру в своей жизни — прыгнул в «копейку»…

Видно, есть некий Автомобильный ангел, спасающий таких шоферов. К собственному удивлению, Боча ни разу не оторвался от преследуемых. Конечно, он нарушил не только половину правил дорожного движения, но и все законы наружного наблюдения. Спасло его, пожалуй, одно — бандиты не обращали внимания на подобную марку. Потом «Волга» скрылась за воротами особняка на Петроградской стороне. Боча столь же необдуманно и нагло проехал рядом — на охраняемой территории бандиты не церемонились совсем, они просто заволокли Юлю в главное здание. Боче хватило благоразумия не пытаться проникнуть туда же, он доехал до ближайшего автомата и позвонил Нертову…

Что касается Касьяненко, которого Алексей подобрал по дороге, молодой опер уже успел рассказать все своему другу, и рассказ был безрадостен. Поступило распоряжение о задержании Нертова.

— Не понимаю, — сказал Боча, — почему мы не можем просто обратиться в милицию? Ну, не ты, Леша, ты подожди, пока все выяснится. Мы позвоним, скажем: «В этом здании заложники».

— А почему ты не обратился в милицию там, на Фонтанке? — ответил юрист. — Это не упрек, просто ты должен понять: сейчас у нас тревожить стражей порядка не больше оснований, чем у тебя. Мы-то ничего не видели. Пока из этого особняка не позвонят и не скажут — готовьте миллион баксов и заправляйте самолет, никаких заложников там нет. Ну, хорошо, милиция тебе поверила. Я недавно говорил с Юлей об этой конторе — Фонде «Социум» — и представляю, что это за штука. Обычный наряд не сможет заглянуть в такое здание, если внутри не будут палить из автоматов. «Где ваше постановление на обыск?» Санкцию не дадут — кто будет обижать серьезную организацию из-за обострения чьей-то мании? Или дадут, но через неделю. За это время трупы можно десять раз скинуть в Неву. Или кремировать внутренними средствами.

— Трупы? — удивился Боча.

— Подозреваю, у них в руках еще одна девушка. Но мои подозрения стоят еще меньше твоих — я ничего не видел.

Касьяненко молчал, хотя пару раз порывался встрять в разговор. Ему было обидно слышать о бессилии родного ведомства, а крыть нечем.

Теперь замолчал и Нертов. Он пристально разглядывал двухэтажный дом за высокой оградой, где томились двое друзей. Боча не был прав, но и он, Алексей, не мог ничего предложить.

* * *

Когда человеку боязно думать о настоящем, он начинает вспоминать. Поэтому Юля вспоминала.

Ей не раз приходилось сталкиваться с героями своих публикаций. Были и тонкие намеки, и откровенные, но неуклюжие угрозы. Она не боялась. Журналистов можно запугивать, но убивать особого смысла нет. Поэтому, произошедшее в кабинете ошеломило. С того момента, когда ее ударили и сунули в лицо пистолет, поведение Юли напоминало робота, которому нажали на кнопку «внешнее управление». Она автоматически ответила на вопрос о том, где все рабочие материалы, бездумно смотрела, как бандит сваливает в свою сумку бумаги из стола и дискеты. Потом ее повели к выходу, и она столь же машинально пошла.

Впрочем, она была не единственным роботом. Бандиты вели себя как запрограммированные машины, для которых ничего не существует, кроме приказа хозяина. От них пахло беспощадной чужой волей, а не мелким криминальным хищничеством, с которым она сталкивалась постоянно по службе. Пожалуй, именно это и сломило Юлино сопротивление: когда ей показали пистолет и сообщили, что убьют без колебаний, журналистка поняла сразу — это не фуфло. Это настоящий арест, пусть и без санкции. И похитители не будут колебаться, как не стали бы колебаться давшие присягу офицеры.